Время выбирать - Патриция Хорст

— Естественно, что ты ей назначил. Что ж, скоро будет мой день рождения, и мы его планируем провести в ресторане. Стоит ли мне просить тебя о том, чтобы ты сумел «назначить» нашу с тобой встречу на этот вечер?

— Естественно, я буду там, — спокойно ответил Роберт. — Возьму один из накопившихся выходных. Если не случится вселенской катастрофы, персонал обойдется и без меня.

— Сколько раз я уже слышала эти слова! — закатила глаза Камилла.

— Не спорю, много. Но относись к этому спокойно, мама. Ты ведь гордилась мною, когда я наконец решил пойти по стопам отца. Так что теперь нечего ворчать по этому поводу. Такова моя профессия.

— Профессия! У него профессия, а у других так себе, развлечение… Ты пропадаешь целыми днями в этой задрипанной больнице и ни о чем другом не думаешь! Твой отец никогда не изматывал себя в угоду привередливым пациентам!

— Я так не думаю, — рассеянно ответил Роберт, глядя, как вдалеке темно-синий «форд», доехав до перекрестка, поворачивает направо.

Миссис Гордон присвистнула — это был ее обычный способ заставить кого-либо обратить на нее внимание. А сейчас, когда она собиралась подвести итог своей лекции, рассеянность сына ее невероятно раздражала.

— Роберт, чтобы добиться в жизни благополучия и счастья, человек должен придерживаться во всем золотой середины. Я боюсь, что именно этого тебе как раз и не хватает. Розалин — очень терпеливая и добрая женщина. Она могла бы стать для тебя идеальной женой. И чего ты все время тянешь со свадьбой? Отнесись к этому серьезнее. Розалин не будет ждать всю жизнь, когда ты наконец созреешь. А мне остается лишь молиться, чтобы до нее не дошли слухи о том, что ты прогуливался сегодня под руку в центре города с этой Джудит Брайтон!

Материнский совет едва коснулся сознания Роберта. Слов нет, Розалин — хороша. Холодная аристократка, воспитанная в традициях высшего общества, когда ребенку чуть ли не с пеленок вбивают в голову сознание собственной избранности. Да, дети в подобных семьях и появляются-то на свет с врожденным чувством превосходства одних людей над другими.

А Роберту все не давала покоя простая мысль: кто или что вызвало затаенное страдание в роскошных глазах Джудит?

Жюли выглянула в окно своей гостиной и, заметив, что Джудит выходит из машины, пошла навстречу.

— Что за безобразие! — воскликнула она. — Прошло столько времени с тех пор, как ты уехала! Как можно на такой долгий срок оставлять беспомощного больного человека? Мне пришлось бросить все свои дела и заглянуть к несчастной Маргарет, дабы удостовериться, что та не свалилась с кровати, не стонет от переполненного мочевого пузыря и не приняла по ошибке не то лекарство. И с чем же я столкнулась? В первый раз за много лет дверь этого дома была для меня закрыта! И твой заботливый сынок твердит из-за двери, что я там больше не нужна!

— Он просто выполнял мою просьбу. Если что-то доставляет вам неприятности, обсуждайте эти проблемы со мной, но, прошу вас, не вмешивайте во взрослые дела Томаса.

— У всякого, живущего на Грей-стрит, возникают проблемы с тобой, девочка, — проворчала Жюли. — Не думай, что твоя машина и дорогая одежда скроют то, что ты из себя представляешь.

— Персик во всех отношениях! — бросив дерзкий ответ через плечо, Джудит открыла багажник и вытащила оттуда инвалидное кресло.

— Это еще что за штуковина? — Жюли удивленно вытаращила глаза. — Что ты собираешься делать?

— А разве и так не ясно, что уж может быть проще? Засуну в него свою мать и пущу с этого холма в надежде, что кто-то ее поймает, прежде чем она свалится с пристани в море.

Оставив обескураженную соседку ахать по поводу услышанного, Джудит выгрузила из багажника коробки и пакеты со всякой всячиной, приобретенной в супермаркете. И, сложив все в инвалидное кресло, направилась к дому.

Сын встретил ее в дверях.

— Тебе незачем было спешить, мама, — сказал он. — Нам с бабушкой было хорошо вдвоем. Я ведь тебе сказал это по телефону.

— Да-да, конечно, дорогой… вы не скучали?

— Нет, нам было здорово. Мы играли в шахматы, а потом бабушка рассказывала о том, как ты была маленькой.

Представляю, чего наслушался бедный ребенок! — подумала Джудит.

— Я рада, что все в порядке, — торопливо произнесла она. — А теперь позволь мне, дорогой, подняться наверх и сказать бабушке, что я здесь.

— Мама, она сейчас спит. Потому-то я и спустился вниз. Хотел помыть посуду и сделать тебе приятное, но ты пришла раньше, — сказал мальчик немного расстроенно, а потом, тут же лукаво улыбнувшись, добавил: — А знаешь что?

Джудит с умилением наблюдала за тем, как Томас, сгорая от радости и нетерпения, пытается чем-то поделиться с ней. Какой все же у меня славный ребенок, подумала она, глядя на его сияющую улыбку и красивые хитрые глаза. А могла ли я в своем детстве, живя здесь, так же безмятежно радоваться?

— Что, мой дорогой?

— Когда я вырасту, то стану врачом и буду лечить больных людей. Бабушка сказала, что у меня чуткое сердце.

Что ж, очевидно, призвание к медицине сын унаследовал от Роберта.

Джудит слегка потрепала его по шелковистым волосам.

— Ты у меня молодец, — нежно сказала она. — Очень и очень добрый человек. И сам это уже давным-давно знаешь.

День медленно угасал, когда Маргарет проснулась. Дочь переодела ее и налила чай. Они немного поговорили.

— Нет-нет, Джудит, ты не могла так сказать! — воскликнула пожилая женщина, задыхаясь от кашля и смеха после того, как услышала о встрече с Жюли.

— Поверь, мама, именно так все и было. Этой сплетнице не терпелось приписать мою очередную выходку к обширному списку прошлых зловещих проступков и глупых промахов. Ты ведь не хотела, чтобы я ее разочаровывала?

— Боюсь, что она завтра же соберет толпу, чтобы тебя линчевать.

— Или сжечь на площади. Мам, у тебя слишком хриплый кашель. Тебе не надо смеяться.

— О нет! Правду говорят: смех — лучший лекарь. — Ее глаза сияли. Джудит еще вчера не смогла бы поверить, что такое может быть, что ее изнуренная болезнью мать станет настолько живой и жизнерадостной. Та даже приподнялась на кровати и кивнула в сторону инвалидного кресла. — Ну что, ты принесла эту штуковину для интерьера, или ею можно попользоваться?

— Ступеньки слишком опасны для тебя, мама. Ты веришь мне?

Маргарет немного помрачнела.

— Клянусь жизнью, дорогая, я чувствую, что мои дела идут на лад. Ведь ты здесь не для того, чтобы доказать соседям, какая ты хорошая девочка и как заботливо относишься к той, которая вообще не заслужила право называться матерью.