Чарующий город - Лора Липман

Войдя в зал, Тесс заметила, что сегодня работает ее любимый бармен, отлично знавший ее вкусы. Она огляделась в поисках Фини и заметила его за столиком в самом дальнем углу. Журналист крепко сжимал в руке бокал мартини и внимательно рассматривал лежавшую перед ним на белоснежной скатерти довольно внушительную горку оливок, насаженных на зубочистки. Тесс повернулась к бармену и указала на бокал Фини: мол, она хочет заказать то же самое. Усевшись за столик напротив своего приятеля, она поздоровалась, но вместо ответа Фини продекламировал несколько строчек из Одена, бормоча их себе под нос:

Я сижу в дешевой забегаловкеНа Пятьдесят второй улице,Теряю уверенность в себеИ боюсь всего на свете,Когда уходят все надежды,Возложенные на это бесчестное десятилетие…

Тесс вздохнула. Похоже, дело плохо. Если Фини начинал цитировать Одена, это означало, что на душе у него хуже некуда.

— Ты сейчас сидишь в «Бронзовом слоне» на Чарльз-стрит, и уж его-то никак нельзя назвать забегаловкой, хотя по поводу достоинств этого десятилетия спорить совершенно не собираюсь…

Фини, не слушая, продолжал бубнить:

Все, что у меня есть, — это голос,Чтобы разоблачить заблуждение,Романтическое заблуждение,Которое сам себе придумалСлишком впечатлительный обыватель…

— Что ты имеешь в виду? — Тесс знала, что главное заблуждение в среде хроникеров — это непоколебимая вера в то, что обычные люди всегда находятся в курсе текущих событий, и если происходит что-то, стоящее освещения в прессе, редакторы сразу посылают репортеров на улицы, чтобы взять у людей интервью и составить так называемое «общественное мнение». Тесс решила: таким образом Фини жалуется на то, что сегодня его как раз заставили проводить один из таких опросов.

Бармен принес Тесс заказанный мартини. Она сделала небольшой глоток и почувствовала себя гораздо лучше, более сильной, более умной и готовой противостоять дурному настроению Фини.

— Итак, что у нас было сегодня на повестке дня? НАТО? Рядовые горожане всегда хорошо отзываются о НАТО. А помнишь ту историю, когда я еще работала в «Стар»? Кто-то во время подобного опроса сказал, что до этого момента был совершенно уверен, будто НАТО — это бассейн под открытым небом, который мэр города собирается построить в Паттерсон-парке?.. — Тесс рассмеялась.

— Тесс, ты меня разочаровываешь, — Фини неожиданно разозлился, выудил из горки оливок зубочистку и принялся грызть ее. — Ты мыслишь так же прямолинейно, как мои уважаемые редакторы, будь они неладны!

На сей раз Тесс потребовалось сделать гораздо больший глоток, чтобы восстановить уверенность в том, что она не поддастся хандре, охватившей приятеля, каковы бы ни были ее причины.

— Я тоже очень рада видеть тебя, Фини.

— Рада видеть меня? Да ты даже смотреть на меня не хочешь.

Тесс пришлось признать, что он прав. Она избегала смотреть ему в глаза. Фини вымученно улыбнулся. Тесс всегда считала его довольно серым: серые глаза, пепельного цвета волосы, бледная кожа, того же цвета, как те недожаренные хотдоги, которые она покупала у лоточников возле 34 здания суда, пытаясь перекусить в перерыве между заседаниями. Но сегодня он выглядел еще бледнее, чем обычно, будто ему не хватало воздуха. Сквозь бледную кожу на виске билась тонкая голубая жилка.

— Что случилось, Фини?

— Моя карьера кончена.

— Ты сообщаешь мне это раз в месяц.

— Ну да, только обычно это так, что-то вроде паранойи в легкой форме, все репортеры этим страдают. Но сегодня мне сообщили официально. Я больше не в команде. Не умею играть по правилам.

— Они не могли тебя уволить. — В «Бикон-Лайт» существовал профсоюз, благодаря которому процедура увольнения сотрудников крайне затруднялась, хотя, если редакторы были настроены решительно, с мнением профсоюза не особо считались. Но ведь Фини действительно хороший репортер, профессионал в своем деле. Даже если его и собирались уволить, надо было найти для этого серьезные основания, и одного дня на это вряд ли хватит. Если только он сам не дал им повода, нарушив указания редакционного совета. Согласно уставу газеты неподчинение руководству является достаточным основанием для увольнения, минуя профсоюз и бюрократические проволочки.

— Представь, что ты раздобыла историю, которой суждено стать сенсацией. — Фини наклонился к ней, и Тесс почувствовала смешанный запах джина и табака. «Странно, — подумала она, — ведь он бросил курить много лет назад. Неужели все действительно настолько серьезно?». — Такая история, о которой можно только мечтать! История, где полным-полно достоверных источников! А теперь представь, что эти трусливые придурки отказались ее опубликовать!

— Эта история как-то связана со вчерашним баскетбольным шоу, верно? Ты делал какие-то таинственные намеки, но тогда рассказывать не стал.

Не глядя на Тесс, Фини взял вилку и принялся возить по тарелке давно остывшие равиоли.

— Теперь уже я могу тебе все рассказать. Похоже, остался единственный способ донести до людей то, что я узнал, — рассказать им. Может, мне стоит встать на перекрестке и предлагать всем, заплатив один доллар, послушать мою сенсационную историю?

— Насколько интересно то, что ты «накопал»? И много ли у тебя материала?

Фини снова вернулся к поэтическому тону, словно продолжал читать стихи:

— Джеральд Винковски — средоточие всех надежд жителей Балтимора, обещающий вернуть в город баскетбольную команду. — И тут же снова сбился на деловой и ироничный тон: — Так вот, у нашего всеми уважаемого Винка есть несколько тайн, связанных с его прошлым, и он предпочел бы, что они не стали достоянием общественности, а в особенности НБА. Его компания — это карточный домик, того и гляди она развалится. Возможно, он уже на грани банкротства. Так что если у него и хватит средств на приобретение команды, то их точно не хватит, чтоб содержать ее.

— Но тогда зачем Винку покупать команду, если это, скорее всего, разорит его?

— Хороший вопрос. И на него есть два ответа. Первый: он дурак, каких поискать, — хотя это весьма сомнительно. Либо он планирует избавиться от команды, как только город построит новый спортивный комплекс. Ведь это повысит изначальную стоимость команды как минимум в два раза, и тогда ее можно будет очень выгодно продать.

— Звучит не очень-то правдоподобно.

— Помнишь Эла Якобса? В восьмидесятом он приобрел команду «Иволги» за семьдесят миллионов долларов, а когда разорился, то продал ребят уже за сто семьдесят миллионов. Стоимость же команды увеличилась благодаря стадиону, построенному для ее тренировок. В общем, если Винк еще пару лет продержится на плаву и успеет продать команду до того, как к нему придут кредиторы, то он явно не будет в проигрыше… — Фини помолчал и мрачно спросил: — Но, может быть, за всем этим кроется что-то еще?

— Да нет, похоже, что нет, — ответила Тесс. — Ты собрал вместе кусочки, и теперь я могу видеть всю картину.

— И тем не менее оно есть. И гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Мрачные тайны прошлого. Неудачный первый брак. Пагубные привычки, несовместимые с понятием «профессиональный спорт». Сколько бы ты заплатила за такую историю? Сорок долларов? Пятьдесят? Шестьдесят? А может, бросим монетку? Например, «решка», и забираешь всю информацию совершенно бесплатно? — Фини истерически засмеялся, но тут же оборвал себя: — Поверь мне, Тесс, это крепкая история, хотел бы я, чтоб мой дом стоял на таком же прочном фундаменте.

— Тогда почему же газета отказалась ее публиковать?

— О, они нашли массу причин! Сказали, что статья не вызовет того интереса, на который они рассчитывают, что это проявление расизма — с такой агрессией освещать это баскетбольное мероприятие, тогда как футболу оказывается всяческая поддержка, а ведь основные футбольные болельщики — белые. Они сказали, что в нашей истории слишком много неназванных источников информации, Тесс, и это, видите ли, вызывает сомнения в ее достоверности. Но некоторые из тех, кто делился со мной информацией, до сих пор работают в компании Винковски, и я просто не имею права называть их имена. У них есть очень веские причины оставаться в тени. Сегодня редакторы «Блайт» объявили нам, что если мы хотим, чтобы статья была напечатана, то должны указать имена всех наших осведомителей. Но они же знали, что я не смогу пойти на это. Ведь это журналистская этика, Тесс! А редакторы воспользовались этим, чтобы не публиковать историю, — ведь это все равно, что уничтожить ее, — потому что не доверяют нам.

— Нам?

— Мне и Рози. Ты видела ее вчера. Для новичка она работает очень даже неплохо. Ты бы видела, какой материал она накопала про первый брак Винка!