Чарующий город - Лора Липман

— Давай лучше в восемь. Кто знает, может, в это время уже появится повод, чтобы праздновать.

— Отлично, тогда до завтра. — Она подала ему руку и повернулась к Розите: — Было очень приятно с вами познакомиться.

Девушка изобразила на лице подобие улыбки, больше похожей на гримасу. «Ну что ж, я тоже была не особенно приветлива, — подумала Тесс. — Но это, по крайней мере, было всего лишь ответом на высокомерие этой девицы. Амбиций ей явно не занимать».

Тесс взяла у лоточника еще один хот-дог и отправилась домой, решив еще заглянуть в книжный магазин, который принадлежал ее тете и находился на первом этаже того дома, где Тесс снимала квартиру. Она уже представляла, как расскажет и Китти о том, что видела на площади у гавани, и они вместе посмеются над неумелыми попытками губернатора играть в баскетбол и мэром, усиленно делающим вид, что ему совершенно не холодно… Она не успела все хорошенько обдумать: едва на двери магазина звякнул колокольчик, Китти сама бросилась к ней.

— Тессер, где ты была? Тебе без конца звонит Томми… Он звонил тебе в офис, но ты уже ушла, и теперь он названивает сюда каждые пять минут!

— Томми? Это тот истеричный официант, что работает в баре у дядюшки Спайка? Что у него стряслось на этот раз? Кто-нибудь украл у него ботинки? Или стащил крекеры из вазочки на барной стойке? Или не оплатил счет? Поверь мне, Китти, Томми любит подымать шум из-за всяких пустяков…

Голубые глаза Китти наполнились слезами.

— На этот раз все очень серьезно, Тесс. Твой дядя Спайк в госпитале Святой Агнессы. Кто-то пытался ограбить «Точку», а этот сумасшедший старый дурак попытался им помешать… И ему это почти удалось…

— Только почти?

— Да, только почти.

Глава 2

— Души… я видел души… — бормотал Спайк, беспокойно обводя глазами больничную палату, но взгляд его не мог сфокусироваться ни на одном предмете, — души…

— Я знаю, дядя Спайк, я знаю, — Тесс решила, что Спайк бредит, и успокаивающе погладила его по руке. — Все будет в порядке.

— Души…

Тесс внимательно поглядела на дядюшку. Лицо в синяках и кровоподтеках, и на фоне наливающихся бордовым цветом синяков его лысина, которой к пятидесяти пяти годам обзавелся Спайк, казалась неестественно белой и сияющей.

— Души… — продолжал шептать он, вглядываясь в пустоту.

— Я нашел его? — голос Томми вывел ее из состояния задумчивости. Томми, выполнявший в баре Спайка одновременно функции официанта и мойщика посуды, почти каждое предложение завершал вопросительной интонацией, и это, в совокупности с сильным балтиморским акцентом и «талантом» постоянно путать слова, приводило к тому, что понять его речь мог только Спайк. — Что-то около двух часов назад? Я пришел в бар, чтобы приготовиться к той толпе, которая пойдет с площади? Я собирался сделать себе яичницу, так как новый повар еще не пришел?

— Это ограбление? — Тесс не собиралась спрашивать, но вопросительные интонации Томми оказались весьма заразительны.

— Да, похоже, ограбление, но ведь сегодня понедельник, а по понедельникам у нас в кассе практически не бывает выручки? И зачем мы им понадобились? Они же сделали из него котлету?

Томми был не прав: в данную минуту Спайк больше всего напоминал не котлету, а подгнившую сливу или раздавленный помидор, с которого предварительно сняли кожицу. Кто мог так жестоко обойтись с пожилым мужчиной? Да кто угодно. Подростки или просто какие-то идиоты, решившие разнообразить свою скучную жизнь, добавив в нее адреналина. Или грабители-новички, не знакомые с неписаными правилами: нельзя бить хозяина того бара, который грабишь, и тем более убивать его. Опытные грабители вообще не трогают бары, ибо знают, что каждый владелец всегда хранит под барной стойкой ружье, особенно если он имеет дополнительный источник дохода «на стороне»: дядя Тесс был нелегальным букмекером и, естественно, держал в «Точке» оружие. Почему же он не смог им воспользоваться?

— Номера… — вдруг произнес Спайк, словно он в этот момент тоже вспомнил о пари, заключаемых им на скачках, — они в самом деле приносили ему гораздо большую прибыль, чем содержание бара. — Номера, — повторил он и обессиленно откинулся на подушку, закрыв глаза.

Долгое время они сидели неподвижно: Тесс продолжала держать Спайка за руку, Томми, перестав нервно мерить шагами палату, уселся по другую сторону кровати и обхватил голову руками. Наконец в палату вошел молодой врач и сказал, что время, отведенное на посещения, закончилось.

На улице вовсю бушевал град, и Томми чуть ли не силой усадил Тесс в свою машину. Март, с его дождями и пронизывающим холодным ветром, внезапно потерял для Тесс то очарование, которое она находила в нем еще несколько часов назад. Сейчас он казался ей почти враждебным.

— У него есть для тебя кое-что, — начал Томми осторожно в своей обычной вопросительной манере, — там, в баре? Перед тем как его забрала «скорая», он сказал, что должен быть уверен, что ты это получишь?

— Он ведь не ждет, что я встану за барную стойку в «Точке» вместо него, верно, Томми?

Томми сидел в машине, не трогаясь с места, и смеялся над тем, что Тесс вообще пришла в голову подобная мысль. Отсмеявшись, он даже нашел в себе силы произнести подряд несколько предложений в утвердительной форме.

— Нет, это не бар. Но оно находится в баре. Поехали, я передам это тебе, как просил Спайк.

Они выехали со стоянки больницы и поехали в «Точку». Томми выбрал более длинный путь, через юго-западный район города. Тесс знала, что городские магистрали, особенно в центре, — это не лучший способ быстро добраться из одного конца Балтимора в другой, но пути объезда, которые выбирал Томми, были уж слишком запутанными, и это ее насторожило.

Свет в окнах бара не горел, заведение было закрыто на ночь. «А возможно, и навсегда», — вдруг подумала Тесс, вспомнив Спайка, лежащего на больничной койке. Томми повел ее через черный ход. Когда они проходили через кухню, на Тесс нахлынули воспоминания детства: именно здесь, на этой кухне, она впервые попробовала картофель фри, спагетти и пиццу, справедливо считавшиеся фирменными блюдами заведения ее дяди.

Томми открыл своим ключом кладовую и замешкался на пороге, пристально вглядываясь в темноту.

— Вон там, — наконец произнес он, показывая пальцем на большую сумку черного цвета, стоявшую на полу.

— Что там? — спросила Тесс. Внезапно сумка зашевелилась и, подпрыгивая, начала двигаться в ее сторону. — Что за чертовщина?

В свете, падающем из открытой двери, ей удалось разглядеть непонятный предмет, и то, что она приняла за сумку, оказалось большой черной собакой с тусклой, свалявшейся шерстью, безумно худой и, на взгляд Тесс, страшно уродливой.

— Это борзая… Спайк привел ее сюда в эти выходные…

— Но почему она черная? — удивилась Тесс.

— Почему-то все считают, что шерсть этих собак должна быть белой, ну, в крайнем случае, серой, но на самом деле это далеко не так. — Томми рассуждал с видом профессионала. — Некоторые борзые действительно серые или бежевые, некоторые — пятнистые, но говорят, что на бегах лучше всего показывают себя именно борзые черношерстные. Хотя это, конечно, не доказано.

— Спайк приобрел эту собаку, чтобы она участвовала в бегах?

— Нет, она уже, можно сказать, «на пенсии». И Спайк ее не покупал. Он взял ее у одного парня…

— Какой еще парень?

— Парень, с которым он познакомился там, куда иногда ездит, — туманно ответил Томми.

Собака посмотрела на Тесс и завиляла обрубком хвоста. Тесс отвернулась. Она никогда не была любительницей животных. У нее никогда не было ни собак, ни кошек. Она даже рыбок у себя не держала. А когда у Тесс бывало совсем уж отвратительное настроение, даже общество людей было ей в тягость. Она никогда не проповедовала вегетарианство, с удовольствием ела мясо, носила кожаные куртки и довольно старую норковую шубу матери, которую та приобрела еще до начала массовых акций в защиту животных.

— Томми, а почему бы тебе не взять ее, а?

— Теперь, пока Спайка нет, мне придется постоянно быть в баре, и если какая-нибудь комиссия пронюхает, что я держу здесь собаку, нас тут же закроют… Да, совсем вылетело из головы, ее зовут S. K.

— Это инициалы? Что они означают?

— Да нет, все проще. S. K. — это Эскей…

— Так же, как называются такие маленькие копченые сосиски в упаковках?

— Ну да, это ее любимое лакомство. Правда, Спайк в основном кормил ее какими-то собачьими галетами. Можно звать ее просто Эски.

Пять минут спустя Тесс уже сидела в своей старенькой «Тойоте». Пакет с собачьим печеньем для Эски лежал у нее в сумке, а сама Эски сжалась на заднем сиденье, тихо поскуливая всякий раз, когда колесо машины попадало в очередную колдобину. А поскольку колдобины попадались чуть ли не через каждые пять метров, собака скулила не переставая. Дороги в городе, и так никогда не бывавшие достаточно хорошо отремонтированными, страдали от зимы не меньше, чем сами жители Балтимора. Однако отвратительное состояние дорог никак не помешало какой-то машине с зажженными фарами следовать за «Тойотой» почти до самого дома. У одного из светофоров Тесс демонстративно промчалась на красный свет, чтобы отвязаться от этого странного и назойливого преследования.