Хайвей - Анатолий Рубин

– Придирались?

– Все нормально, – сказал Николай, садясь за руль. – Веселый оказался мини-майор. Сначала начал смотреть бумаги, а потом говорит: «Не буду смотреть твои бумажки, клади деньги и проезжай. Не нравится, будем проверять». Пришлось дать немного денег. Я всегда даю. И нищим и ментам. Пусть берут, нам все равно останется. Но когда мы окажемся у Бога, менты станут бегать за нами, чтобы вернуть эти деньги.

До Самары они доехали без всяких приключений. Город предстал чистеньким и вымытым в обрамлении зелени.

– Ну, вот и приехали. Если удастся сегодня один груз сдать, а другой получить, то к вечеру в обратный путь.

Николаю повезло. Он без проволочек заехал на территорию завода, сдал станки и загрузился запчастями. Девушка осталась за воротами.

– Ты пока погуляй. Я постараюсь быстро. – Николай оставил попутчицу за воротами завода…

Спустя два часа груженый «КамАЗ» уже выезжал обратно.

Николай был доволен.

– А ты боялась, даже юбка не помялась, – весело и довольно улыбался он, – сейчас в заводоуправлении оформлю командировку и айда назад.

…Гуля прошлась по аллейке с тополями. Она была в раздумье. В ее сумочке был сотовый телефон. Надо набрать всего один номер, и она рассчитается с Расулом. А если не позвонит? Что она будет делать, когда она вернется в Москву? Ей вдруг стало жалко себя. Зачем она согласилась поехать. Николай ей был симпатичен. С ним она, наверное, впервые в своей жизни почувствовала спокойно. Но долг? Расул от нее не отстанет. Найдет. И что тогда. Она открыла сумочку. Вот он телефон. Хорошо бы он не сработал. Не могла связаться. Покажет Расулу, что набирала его номер. Она нехотя стала набирать длинный номер.

Но телефон ответил.

– Да, слушаю, – ответил голос Расула.

Она явно не ожидала, что так хорошо работает телефонная связь.

– Говорите!

– Это я.

– Ну?! Где ты?

– В Самаре.

– Молодец! Что везете?

– Какие-то запчасти для автомобилей.

– Неплохо. Когда выезжаете?

– Сегодня. Скоро. Через несколько минут…

– Понятно… На какой машине едешь?

– КамАЗ. С синим тентом.

– Умница. Все понял. Около Москвы встретим.

На том конце связь отключили. Она положила телефон опять в сумочку. Может потом, она будет жалеть о том, что сейчас сделала. Но какой у нее был выход? Эх, уехать бы куда-нибудь на край земли. Но как это сделать, и кому она там нужна. С такими мыслями она вернулась к машине.

В обратный путь

У Николая настроение хорошее. Дорога домой всегда короче. Двигатель мощностью в 260 лошадиных сил позволяет машине легко преодолевать крутые подъемы. Скорость под сто. Попутчица почему-то грустит.

– Лен, рассказать анекдот?

– Расскажи.

– Придорожное кафе. Заходит водила-дальнобойщик пообедать набирает блюд. А перед этим идет руки помыть. Тут в кафе вваливаются три мотоциклиста. Все в коже, цепях. В общем, крутые. Садятся за стол дальнобойщика и начинают есть, что он взял.

Дальнобойщик видит такое дело, повернулся и к выходу.

– Сосунок! Даже за себя постоять не умеет! – говорит один из мотоциклистов.

А официантка добавляет:

– Да он еще и ездить не умеет! Только что выезжал со стоянки – раздавил три мотоцикла…

Николай краем глаза увидел, что настроение девушки немного поднялось.

– Смешно?

– Смешно. Дорога это – свой особый мир.

– Верно. И его надо понимать. Я с первого взгляда определяю, откуда водила – из какой области, бывшей союзной республики, а то и дальнего зарубежья даже не глядя на номера его фуры.

– А чем иностранные водители отличаются от наших?

– Вот, к примеру, голландцы. Зайдешь в «шоферское» кафе – сидит разношерстная публика. Но голландцев сразу отличишь: здоровые «штанги», на голову выше остальных, все в наколках. Румынские и молдавские дальнобойщики отличаются крайней бестолковостью. Они с трудом врубаются в тонкости оформления документов. Украинские водилы – те шустрые: все к рукам приберут, где что плохо лежит. Русских узнаю по прикиду. Зимой и летом в синтетических трико. Оно, конечно, грязь к ним не липнет и пот костей не ломит. А еще, они пожрать здоровы. Особенно ростовские, краснодарские ребята. Прибалты дружные, но тоже всякие встречаются. Общался тут недавно с одним парнем из Латвии. Янисом зовут. Он говорит, ехал в Бельгию и там малость заблудился. Мимо едет эстонец. Янис ему сигналит и спрашивает, как на такую-то развязку выбраться. Эстонец пожимает плечами: мол, по-русски не понимаю. Через сотню километров встречаются на том же шоссе. У эстонца дизель заглох, тормозит он нашего латыша и какую-то запчасть просит. Естественно, по-русски. А Янис разозлился и в отместку тоже мотает головой: «несапроту», что значит «не понимаю». И – мимо. Вот как у них.

– Ты в Польшу ездил?

– А что такого. Это раньше попасть за границу было чем-то таким, и сейчас… Да что там Польша. Ехал туда как на каторгу, да и дорога ни к черту – узкая и «просевшая», так еще таможенники доконали. Это немцы в каждую дырку не лезут. Поляки будут рыться до тех пор, пока не вытянут свои «кровные» 10—20 марок. Полиция тоже не дремлет. Не так давно в районе Лодзи остановили люди в форме, говорят, мол, нарушил правила, проезжая мост. Да я, может, лучше их знаю правила, но вынужден был отдать 40 марок на двоих. Без всяких там квитанций. Братки белорусы не отстают. В начале сентября еду с грузом из Москвы. В районе Новополоцка останавливает сержант-«гаишник», говорит: «Штраф тебе положен за отсутствие командировочного удостоверения». – «Не положено мне командировочного, – отвечаю, – есть известный вам авансовый отчет». А по глазам сержанта вижу, на что намекает…

Она слушала его внимательно. А он продолжал ей рассказывать.

– На дороге всякое случается. Два года однажды ездил на север. Трасса шла через лес. Смотрю, словно из-под земли посреди дороги выросло что-то темное. Я еле успел крутануть руль, едва не задавил лосиху, преградившую путь, выскочил из машины, а нарушительница движения двинулась в лес. Идет так и оглядывается, как бы зовет за собой. Ну, я опять сел за руль. Только двигатель завел, глядь – опять лосиха эта самая встала перед машиной, думаю что за наваждение, головой трясет, будто зовет куда-то. Я тогда с напарником ездил. Вылезли. Делать нечего, пошли вслед за животным. Сразу почему-то подумали, что случилось что-то нехорошее, раз зверюга собственной жизнью готова пожертвовать. Там дорога через болота проходит. А лосиха ведет нас и ведет. Остановится и смотрит, идем мы или нет, оглядывается – не отстали ли? И вот привела нас к болоту, в котором стоял утонувший по шею меленький лосенок. Ну что делать, надо выручать. Сразу зашел по пояс в болото и давай лосенка сзади выталкивать. Тот дрожит, боится, а лосиха стала кричать, мордой мотать – видно сильно переживала. Наверное, с полчаса вытаскивали мы лосенка не меньше. Пришлось повозиться. Извозились все. Но вытащили. Я потом взял его на руки и вынес на берег. Мне тогда показалась, будто даже слезы в глазах лосихи заблестели. Она начала облизывать свою кроху, а мы, когда увидели эту картину, чуть не расплакались. Вот как бывает.

За разговорами как-то незаметно опустился вечер и Николай стал прикидывать, где им сделать остановку на ночь. Выбора большого не было – на стоянке поближе к посту ДПС. Вот только, когда он будет, то их пруд пруди и думаешь, как мимо них проскочить, то их нет.

Стоянка такая вскоре нашлась. Там уже стояло с десяток фур, и несколько водителей лениво бродили между машин.

– Вот сюда и зарулим. – И Николай направил фуру на площадку.

Спустя час они уже сидели у небольшого костерка, и пили винцо. К ним подходили другие водители. Шутили по-шоферски:

– Ты к нему не садись, девка, у него в штанах ключ на 50 висит. Ха-ха…

Но, заметив, как девушка реагирует на эти шутки, стали успокаивать ее:

– Бандитов надо боятся, а водил чего боятся, не дрейфь плохого не сделаем.

Она успокоилась и, наверное, под это настроение Николай неожиданно очень откровенно рассказал ей о своей жизни. Как сидел в тюрьме, как умерла жена. Как на исповеди. А захмелев, вдруг признался, что она как две капли похожа на его покойную жену Нину. И он боится ее обидеть или сказать обидное слово.

– Ну, вот за разговорами быстро время пролетело, – Решетов, потягиваясь, посмотрел на часы. – Пора на боковую.

Он вдруг умолк, почувствовал неловкость сказанной фразы, точнее, ее двусмысленности. Ведь за ней что-то должно было последовать. Спать-то кроме кабины было негде. – Ты иди, ложись в кабину. А я здесь в спальнике перекантуюсь.

– Ты хороший, – сказала она почти шепотом, сбросила туфли и понеслась в лес.

«Быстро бегает», – усмехнулся он, глядя ей вслед.

…Его сон еще не набрал крепости, когда он почувствовал, что кто-то его обнимает. Чье-то присутствие. Она лежала рядом, поверх спальника.