Хайвей - Анатолий Рубин

«Во, дает! – присвистнул Витька. – Я слышал про эту девочку-аварию! Говорят, именно из-за нее на трассе разбилось несколько машин. Она задирает юбку возле автотрассы». Перед этой девицей тормозили машины, образуя пробку. Все с изумлением смотрели на это чудо. «Она, что ходит такая, чтобы проверить, нравится мужикам или нет?» – спросил тогда Решетов напарника.

Витька был хорошо информирован. «Это девочка больная, – рассказывал он. – Она спидушная. Из больницы сбежала и решила заразу на дорогах разносить. Она получает удовольствие от такого показа. Говорят, что девчонка любит наблюдать со стороны, как гаишники суетятся вокруг битых машин, а водители стесняются признаться, что засмотрелись на голую девушку». Тогда он возразил напарнику: «Да брехня все это. На меня этот гипноз не действует. Нормальная проститутка разве будет бесплатно обнажаться задарма».

Да, каждый изгаляется, как хочет. Вот он, например, не любил всякие там доморощенные надписи на кузове или внутри кабины картинки обнаженных красоток из глянцевых иностранных журналов. Убранство кабины должно быть таким, чтобы создать комфорт. Баран и с коровьими рогами останется бараном. Большинство водителей – дальнобойщиков, относятся к своим автомобилям очень ревностно. Украшать машины снаружи считается дурным тоном. Внутреннее же убранство кабин, в которых водители проводят почти половину трудовой жизни – исключительно личное дело хозяина. Одни отдают предпочтение красавицам: чаще всего в купальниках, мини юбках и просто в неглиже. Есть категория водителей, которые украшают интерьер автомобилями, самолетами и другой техникой из журналов.

У него было такое правило: выезжая из Москвы заправиться под завязку дизтопливом, чтобы потом не болела голова об этом, и он свернул на ближайшую заправку.

На заправке кто-то просунул голову в кабину. Он насторожился. На него смотрели два голубых глаза. По лицу разводы грязи. Но сам взгляд – чистый и ясный. Николай, почему то подумал, что хотя перед ним и был чумазый беспризорник, но ребенка можно испачкать только снаружи.

– Дядь, подвези?!

– Куда тебе надо, сынок?

– Да тут, по трассе до поселка километров двадцать.

– Ну, садись.

Мальчик с удовольствием уселся на сиденье. На нем была болоневая куртка, грязные джинсы, на ногах старые ботинки.

– Тебя как зовут-то?

– Эдик.

– А лет сколько?

– Двенадцать.

– Есть хочешь?

– Да.

И Решетов протянул ему прихваченный из дома бутерброд с колбасой. Мальчик стал с жадностью его заглатывать.

– Не давись. Куда спешишь? Торопится не надо.

– Угу, – кивнул мальчик, за полминуты управившись с бутербродом.

– Ты что совсем один?

– Да нет. У меня друзья тут в поселке.

– Значит бомж.

Мальчик кивнул головой.

– Ну, летом понятно. А зимой то как?

– В чем убежал, в том и хожу. Ночью в залах ожидания греюсь. А спать днем удается. В метро садишься на Кольцевой и катаешься, за это время можно выспаться.

– Родители то есть?

– Есть.

– А что же ты убежал из дома?

– Родители – алкаши.

– Родителей не выбирают.

Мальчик посмотрел на него отсутствующим взглядом:

– У них своя жизнь. Отчим лупит за любой проступок. Просто так, ни за что, потому что надоел.

– А мать, что же не заступалась?

– Да что мать. Он и ее бьет. Ребра ей ломает, уши рвет, а она все терпит. Я заступаюсь за нее. А он меня бьет.

– А что же вы его не выгоните?

– Выгоним, а он на завтра вновь возвращается. Мать его прощает.

– В школе давно не был?

– Не помню. Год, может больше.

– Значит путешествуешь?

– Ага.

– А родной отец где?

– Живет рядом. Семья у него другая.

– Слушай, а может к твоему отцу тебе податься, чтоб кормил, одевал?..

– Да пошел он, – мальчишка совсем по-мужицки выругался. – Спасибо я приехал, – и выскользнул из кабины, как только машина затормозила у обочины.

Николай на прощанье махнул рукой ему вдогонку. Да собственно чем его жизнь лучше этого мальчишки. Ну, крыша есть над головой, работа… Так уж повелось в нашей жестокой жизни – никому до таких как он нет дела, да и ему ни до кого тоже. Когда-то вот так же мотался на фуре его бывший напарник Петрович. Из рейса возвращался уставший, на стоянках всегда засыпал мертвым сном. Его сердце остановилось однажды ночью, отстучав всего полсотни лет. И хорошо, что случилось это дома, а не за баранкой, что бывает у дальнобойщиков довольно часто. Он так и не сумел отмыть пропитанные мазутом, бензином, маслами большие загрубелые ладони, и в гробу на фоне белого покрывала они выделялись огромными серыми пятнами. Вообще-то среди дальнобойщиков тех, кому за пятьдесят – единицы. Качество наших дорог, машин, от езды на которых выходят из строя внутренние органы, питание всухомятку, стрессы, частые и страшные отравления где-то по дороге перехваченными некачественными продуктами, редкий и короткий отдых в дороге в условиях, к нему не располагающих. Все это изнашивает организм за полтора – два десятка лет. Машины, правда, не выдерживают такого срока. Люди оказываются выносливее в этом состязании с техникой.

Шоферское счастье – в чем оно? Что доехал живым, невредимым, что машина цела и груз в полной сохранности? Или в чем-то другом? И где его больше – на коротких перевозках или дальних маршрутах? Ответы на эти вопросы у каждого водителя свои.

О прозе жизни начинаешь вспоминать на АЗС, где введена плата за наличный расчет за топливо. Цены на него поднялись и большие суммы денег у водителей стали не роскошью, а необходимостью. При этом риск проезда по трассе увеличился многократно – деньги притягивают лихих людей.

Он ни разу не попадал в опасные ситуации. Так были мелкие стычки. Даже не понял, что это было. Благополучно выходить из таких ситуаций ему помогала его физическая сила, помноженная на большой житейский опыт. Недаром вот уже больше двадцати лет шоферил.

Правда, несколько раз приходилось откупаться небольшими суммами. Полгода назад где-то под Тольяти к их стоянке подъехала легковушка, и в свете фар замаячили неясные фигуры. По лобовому стеклу постучали молотком. Скуластый молодой парень, открыв дверцу машины и ухмыльнувшись, спросил: «Ну что, шеф, платить будешь?»

Он платить не хотел, но Витька тогда стал уговаривать, что лучше немного заплатить, чем потом мучится с ремонтом изуродованной машины и груза. Скуластый парень торопил: «Смотрите, время идет, ставки растут». «Слушай, а где гарантия, что с нас еще раз не потребуют платы?» – спросил он. «За кого ты нас держишь, шеф? Кто придет, скажи, что уже была морозовская группа, понял?» «Понял». Парень неторопливо взял протянутые ему купюры и исчез так же бесшумно и внезапно как появился. Еще покачивалась шторка, отодвинутая им, как уже слышался стук рэкетерского молотка о соседнюю машину. Сбор дани продолжался.

Наутро они встретили в пути два «КамАЗа», едущих им навстречу, с выбитыми стеклами – на первом они были наскоро заделаны фанерой, лишь перед водителем было оставлено что-то вроде амбразуры. Во второй машине водитель напоминал зазимовавшего полярника – до того он был закутан и в очках…

Вспоминая события той ночи, Николай потом задавал себе вопрос. Кто же будет обеспечивать безопасность водителей в пути? Ладно, с них потребовали только деньги, а что было бы с их грузом. Любой груз в количестве, который умещается в многотонной фуре, – лакомая добыча для промышляющих по глухим участкам трасс бандитов. Вот и приходится принимать необходимые для безопасности меры. Милиционера в кабину не посадишь. Места для ночной парковки возле постов ДПС на всех не хватит. Там и сегодня с трудом влезает только два-три больших грузовика. Охраняемые, хотя и платные автостоянки для водителей вдоль трассы – это пока из области мечтаний. Коллективный ночлег – лишь одна из них. Другая, наверное, не составляет труда догадаться, – оружие, надежно спрятанное в кабине. Когда-то главным оружием водителей на все случаи жизни была монтировка. Но сегодня она всего лишь детская игрушка в противовес автоматам, а то и пулеметам, которыми вооружены бандиты. У них и самые быстрые транспортные средства и связь.

Обыск по подозрению в ношении огнестрельного оружия – смешное мероприятие. Пока пытливые милицейские руки скользят от подмышек к лодыжкам – сплошная умора. Не от щекотки. Смешно, когда у тебя ищут и не могут найти «ствол».

Встреча

Серая лента дороги воспринимается как бесконечность. И кажется, что выехал ты очень давно, а может, и вовсе не выезжал, так все время и жил, не пользуясь ни часами, ни ключами от квартиры, ни проездным…

Еще выезжая из Москвы, Николай свой маршрут разделил на отрезки. Где он остановится перекусить и, заодно, отдохнуть, где переночует, чтобы успеть утром или днем приехать в конечный пункт своего назначения. Там надо было сдать старый груз, получить новый и вновь в обратный путь. По его расчетам он должен обернуться за три дня не больше.