Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ) - Икан Гультрэ

По правде говоря, суигги больше всего напоминали мне маленьких обезьянок, не только внешностью, но и нравом.

— И что, с ними можно… как-то сотрудничать? — засомневался магистр.

— Они очень общительны, легко идут на ментальный контакт, но эмоционально нестабильны, могут отказаться сотрудничать в самый неподходящий момент, поэтому я не стала бы на них рассчитывать, но попробовать все равно, наверно, стоит. А это — мистири, — зверек на картинке напоминал пятнистую белку, — всем хороши, но слишком пугливы. Нет уверенности, что их не выведет из строя, к примеру, незнакомый целитель, присутствующий при операции. Но у меня есть предложение и получше.

— Какое же?

Я пододвинула преподавателю последнюю картинку, изображавшую… некрупную собаку. Ну или кого-то очень на нее похожего.

— Вот. Это убарг. Убарги несколько недоверчивы, не сразу решаются на общение, но уж если вы нашли с ними общий язык, то сотрудничество обещает быть стабильным и плодотворным. Одна проблема — в школе их нет.

— Ну, это как раз не проблема! Я мог бы и за свой счет… — загорелся энтузиазмом магистр Левир.

— Подождите, — с улыбкой остановила я его, — полагаю, в скором времени можно будет и не за свой. Надо только дождаться положительного решения императора по поводу нашего с вами пациента. И тогда у нас появится возможность официально запустить совместный школьный исследовательский проект целителей и природников и запросить для него финансирование от короны.

Меня восхищают ученые, увлеченные своей наукой. Пока я неспешно рассуждаю, представляя себе разные варианты развития, эти уже пылают жаждой действия и готовы сворачивать горы. Магистр Левир только что из штанов не выпрыгивал и сам честно признавался в своем нетерпении.

— Не могу дождаться, честное слово! — восклицал он.

— Придется все-таки подождать. У меня, кстати, есть еще кое-какие задумки, только уже не для природников, а для предметников.

— Интересно! — магистр снова настроился внимать.

— Я представила себе ментально управляемый артефакт, способный выпускать щупальца-манипуляторы, — это я уже без саа-тши, сама изобретала, имея в виду научные достижения своего мира, — ведь им можно задавать определенные параметры, делать более тонкими и чувствительными, чем те, что мы способны выжать из себя самих в процессе работы… И тогда можно будет воздействовать непосредственно на сферу жизни — вроде того, что вы видели в Лиотании.

— Гм… Я не уверен, — задумался магистр.

— Если честно, я и сама не уверена. Эта идея несколько более сырая, мне ее еще думать и думать… вероятно, по поводу артефакта следует посоветоваться с магистром Бертро… пусть тоже поразмышляет.

…Надо сказать, предметник отнесся к моим идеям без великого энтузиазма — его насторожило само сочетание предметной и ментальной магии, их активное взаимодействие: одно дело, когда артефакт запускается ментальным толчком со стороны владельца и другое — когда хозяин руководит действиями манипуляторов. Словом, это показалось магистру Бертро слишком революционным, чтобы сходу принять. Но вид у магистра был задумчивый, когда я уходила из аудитории, стало быть, мне удалось что-то заронить в консервативную гномью башку.

Впрочем, для меня это все было… интересно, да. И перспективы радовали, если все получится. Хотя, по правде сказать, я не могла себе представить, чтобы новые идеи нашли широкое применение в целительском искусстве, все-таки не так уж часто в руки наших лекарей попадают эльфы, да еще и с такими странными… м-м-м… диагнозами. Разве что вспомнить о том, что лечить можно не только разумных, есть и другие существа с такой же «сферой жизни».

Для меня гораздо важнее на тот момент был толчок в решении собственных проблем. Вернее, пока даже не толчок, только изменение угла зрения. До сих пор я акцентировала свое внимание на ритуалах и возможности их изменить. Собственно, это и было правильно, но… Чтобы полностью осознать, как действует ритуал, надо было видеть изначальную структуру плетения защиты. А я, полюбовавшись на эльфа в процессе лечения, осознала, что ни разу не видела свою проблему со стороны — только отдельные ее части. Все-таки зеркала магического плетения не отражают.

Я загорелась идеей увидеть храмовую защиту целиком, извне. Вот только как это сделать? После некоторых колебаний поделилась своей проблемой с Терсимом. Способный парень, он давно разглядел мою «клетку», заинтересовался, но из деликатности не решался меня расспрашивать.

Три дня мы с ним запирались в пустующих аудиториях, преследуемые ревнивыми взглядами Оллы… Не сказать, чтобы нам совсем ничего не удалось. Я честно «позировала», пока Терсим любовался плетением храмовой защиты, потом я считывала получившуюся картинку у него из головы, но… Картинку я видела… внутри себя. Однако работать с ней было страшно неудобно, хотелось иметь изображение снаружи, чтобы попробовать совместить его с имеющейся схемой ритуала. Без этого я все время путалась.

Идею подал Терсим: позвать в команду кого-нибудь из менталистов, владеющих даром иллюзий. У него даже был на примете один знакомый — пятикурсник-сыскарь, который легко лепил иллюзии. Его, кстати, обычно привлекали к оформлению зала для школьных балов и других мероприятий — и получалось у парня просто волшебно.

Идея выглядела замечательно, но это означало, что в мою неудобную тайну будет посвящен совершенно посторонний человек. К слову, Терсим вовсе не находил тайну «неудобной». Что и понятно: для артефактора это был предмет исследования, а не повод для всяческих терзаний.

Надо признать, к тому времени вопрос избавления от защиты превратился у меня в идефикс, я не только постоянно возвращалась к нему мыслями, зациклившись на поиске решения проблемы, но и ревностно берегла свою тайну там, где это было еще возможно. Даже моя соседка Рейяна ни о чем не догадывалась.

Тетради с записями, по этому поводу я хранила в тайнике в своей комнате. Тайник создал кто-то из прежних жильцов, я наткнулась на него совершенно случайно и с помощью саа-тши перенастроила на себя, так что никто больше не знал о его существовании.

Словом, чтобы решиться посвятить в свою беду кого-то еще, мне потребовалось немалое мужество. Но все-таки победила призрачная надежда сделать еще один шаг, приближающий меня к решению.

Марвел — тот самый знакомец Терсима — охотно согласился помочь, разве что время долго не мог выбрать — у нас обоих было перегруженное расписание, но все-таки нам удалось согласовать встречу.

Глава 6

— Лари! Подними руки повыше, — я вздохнула и вновь задрала к потолку дрожащие от длительного напряжения конечности.

Терсим наматывал круги, пытаясь рассмотреть меня со всех сторон, уже почти час, Марвел, стараясь не отставать, после каждого перемещения оказывался у него за спиной, беспрерывно считывая получавшуюся картинку. А получалось, надо сказать, не очень.

Физически все это было терпимо, но, как ни крути, излишне нервно, а потому усталость давала о себе знать. Руки так и норовили опуститься — как в буквальном, так и в фигуральном смысле.

Просто плетение было слишком сложным: Терсим воспринимал картину целиком, но при передаче ее Марвелу подробности смазывались. В конце концов я посоветовала ребятам воспроизводить плетение послойно:

— Терсим, посмотри внимательно и выбери для начала самый глубокий слой. Какие там цвета?

— Золотисто-желтый и золотисто-зеленый.

— Тогда постарайся абстрагироваться от остального плетения… Ты же умеешь настраивать магическое зрение на определенную часть спектра? Вот и постарайся увидеть сначала этот желтый, потом зеленый. А Марвел сразу воспроизведет. Потом будете добавлять цвета по одному. Тебе придется только обращать особое внимание на узлы, где сходится много нитей.

Послойно дело пошло… нет, не быстрее, но хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Иллюзия обогащалась все новыми и новыми цветами и переплетениями. К исходу третьего часа со всех нас сошло по семь потов, но иллюзия — устойчивая и даже осязаемая — была готова. Впервые я имела возможность со стороны рассмотреть свой «экзоскелет». Марвел пообещал, что при должной подпитке иллюзия продержится сколь угодно долго, а что особенно здорово, осязаемость иллюзорной скульптуры позволяла переносить ее с места на место, а значит, и прятать от любопытных глаз.

Подходящее укрытие, кстати, имелось — в этот раз мы оккупировали для наших занятий алхимическую лабораторию. Магистр Челлах выделил мне здесь собственный уголок с просторным запирающимся на замок шкафом — он с давних пор лелеял надежду, что я возьму его предмет второй специальностью, и мечтал сделать меня своей ассистенткой, а потому с особым вниманием относился к моим просьбам.