Почему умирают гении - Александр Андрианов

Итак, решено. Прямо сейчас, покопавшись в интернете и найдя телефоны банков, он позвонит и быстренько договорится о кредите. Какой же он все–таки гений, как просто удалось решить «бумажную проблему». Надо за это выпить хотя бы стаканчик, а лучше два… Вот теперь хорошо. Так спокойно и радостно. Нужно лишь снять трубку, а потом продолжить роман. Вдохновение стучится в дверь, и этим надо пользоваться. Но сначала треклятые деньги…

— Испексбанк, здравствуйте.

— И вам, мадам, не кашлять.

— Вы по какому вопросу?

— Бумажки мне нужны, примерно десять тысяч, желательно сегодня получить. Естественно, без всякой волокиты — очередей и прочих мелочей. Я Волков (так про между прочим сообщаю) и в будущем приближу вас к себе. Итак, я выезжаю, ждите. До встречи, Ауф видерзейн!

— Молодой человек, вы больны?

— Мадам, ведь ясно объяснил — я Волков. Ваш банк обшарпанный порадовать хочу. А вы тут смеете мне что–то вякать? Да кто вы, милая, перечить чтоб царю?

— Ну, знаете, это уже ни в какие ворота не лезет. Проспитесь, а еще лучше обратитесь к врачу.

Когда женщина повесила трубку, Андрей не на шутку рассвирепел. Ишь, какая мелкая сявка! Ну смотри же, вот когда придет слава, боссы за такую недальновидность выкинут с работы. Потеряли самого лучшего своего клиента, ну и беспечность! Какое потрясающее самодурство! Да как же злиться на этих людишек, Боже, они же нуждаются лишь в жалости! Их скудоумие просто не знает границ! Ладно, кто там у нас следующий по списку. Ага, Лорибанк.

— Здравствуйте. Вы позвонили в Лорибанк. Меня зовут Елена.

— Ленок, милуня, сделай одолженье, не повторяй ошибок дураков. Десятку тысяч баксов жду с курьером, переться к вам мне лень — и так полно забот. Я Волков, если вы вдруг не узнали, вам крупно повезло — я позвонил. И напишите мне через полгода, чтоб я ваш банк приблизить не забыл.

— Приблизить? К чему приблизить?

— Как тяжело дела иметь с людьми, Ленуся. Ну что же ты не докумекаешь сама? Я гений, детка, гений — все так просто. Ваш банк тщедушный — пешка для меня. Через полгода, крошка, все забудут, кто создал радио, придумал телефон. Останется одно лишь имя — Волков. А Волков это я. Ну что, вопрос решен?

— До свидания, молодой человек.

И эта идиотка повесила трубку. Неужели они и правда настолько тупы, что не понимают свалившегося на них счастья? Всего лишь за десять тысяч вонючих баксов они могли получить то, что вскоре не получат и за миллион — крупицу внимания. Как теперь отвязаться от Наташи? Ведь не объяснишь же ей, что в банках работают одни болваны! Ее мозг тоже слишком ограничен, чтобы понять прописные истины… А теперь придется мучаться, оправдываться, искать иные решения. А все ради чего? Чтобы спасти этот проклятый мир! И для чего эта жертва, для чего он несет свой крест? Как спасти эту неблагодарную планету, если она даже в мелочах не желает идти навстречу?…

Между тем, клуб «Господствующая искренность» развивался с каждым днем, а собрания его членов стали носить регулярный характер. После того, как Маврикий и Августин создали в интернете специализированный сайт, от желающих прийти на пустырь и представить свои произведения не было отбоя. Но приглашения получали далеко не все, а лишь те люди, чье творчество, по мнению основателей клуба, гармонировало с их собственной философией, несло в себе мощный энергетический заряд, было направлено против общества, его моральных принципов и устоев. Так, сегодня Августин и Маврикий ждали сразу трех гостей — Эль Матадора, Ласкалу и Багиру.

Но если первые двое особого впечатления на Августина не произвели — да, интересные творческие натуры с нестандартным мышлением и красивыми стихами, но не более того — то Багира запала в самое сердце. Высокая, статная девушка в черных кожаных штанах и вязаной кофте влетела на пустырь, как ураган. В каждом ее движении чувствовалась сила, после каждого шага словно сотрясалась земля. Черные тени под глазами и черная же губная помада делали ее и без того таинственный образ вызывающим и дерзким, от горящих огнем глаз хотелось спрятаться. А ее стихи… Когда она вышла на импровизированную сцену и принялась читать — равнодушным не остался никто. Она читала их с придыханием, слова будто отскакивали от ее губ и ударялись в стены, настолько эмоциональной и яркой была эта речь. Такая же дерзкая и вызывающая, как и сама Багира…

Я слышала где–то в толпе:«В продаже старые клоуны».Один из них жалобно пел,умело боль зарифмовывая.Иссякла улыбок река,в душе нынче климат засушливый,и вот все они с молоткапойдут, став живыми игрушками, —и будет, хрустя, их жеватьтолпа, как большая столовая.…Осталась моя голова —по–клоунски размалёванная…[3]

Августин не смог сдержать эмоций и зааплодировал, а затем сам взобрался на сцену, желая представить стихи, написанные вчера на полупьяную голову в порыве очередной депрессии.

Удар по сердцу, и боль наружу.Понял я, что свет мне больше не нужен.Лишь только тьма меня не осудит,И Бога теперь в моей жизни не будет.Я испытывал боль, позор и презренье,Лишь когда умирал — я был счастлив мгновенья.Теперь я понял, что враги бесконечны,А слезы мои, как и силы не вечны.Зачем ты придумал людей, о мой Боже?Я ухожу, и ты мне больше не нужен.Тебе принципы, Боже, важней разуменья,И адовы муки ты зовешь избавленьем.А люди в руках твоих словно игрушки,Захочешь — черви, а захочешь — лягушки.А мы, о Боже, мы ведь тоже живые,Но мы старики, а они молодые…А люди твои нас презирают,Одних калечат, а других убивают.Ты подумай, мой Бог, в эту зимнюю стужу,А я ухожу — твой светлый мир мне не нужен[4]…

И вновь раздались аплодисменты, и Августин с огромным удовлетворением заметил, что Багира, эта чертовка с бесноватым взглядом, тоже приветствовала его…

— А может курнем травки? — произнес Эль Матадор и извлек из кармана несколько косячков.

— А что, какой же творческий кружок без марихуаны? — ответил Маврикий. — Давай!

Через пять минут все помещение заволокло сладковатым дымком. Потом кто–то вновь вышел на сцену и читал стихи, кто–то устроился рядом с холодильником и пил водку, Августин же, подгоняемый наркотическим дурманом, подкрался к Багире и прижался к ней всем своим телом.

— И как тебе у нас, моя принцесса, еще вернешься или сгинешь навсегда? Смогу ль тебя обнять еще за плечи, взглянуть хоть раз в безумные глаза?

Повернув голову и направив на Августина свой пристальный взор, Багира улыбнулась и облизнула кончиком языка его нос.

— Конечно, я приду еще, коль пригласишь. Кстати, у тебя хорошие стихи.

— Спасибо, ангелок. Из уст твоих и мат звучал бы песней!

— Нет, мне не нравится, когда меня называют ангелом. Я дьяволица, черная пантера. Это люди тянутся к солнечным лучам, а мне он причиняет боль. Моя стихия — ночь. Она придает сил, вдохновляет, заставляет жить. Ночью я не вижу на улицах марионеточных людей, их лживые улыбки, не слышу их мерзкий смех, не вдыхаю их запах. В это время они забираются в свои жалкие лачуги и трясутся от страха, а я наоборот покидаю обитель и брожу в одиночестве.

— Не страшно ли тебе бродить одной, ведь мир людской таит в себе угрозу?

— А они меня сами боятся, Августин. Они ведь пустышки, в них нет стержня. Мне достаточно посмотреть в глаза — и они с криками разбегутся. Ну а кроме того, меня хранит моя заступница ночь. Прочитай, пожалуйста, еще какие–нибудь свои стихи.

— Слушай:

Не плачь, мой маленький бунтарь,Когда увидишь боль людскую,Не плачь, мой маленький палач,Когда пролью я кровь густую.Не плачь, мой маленький птенец,Когда порвутся крылья жизни,Не плачь, мой милый патриот,Когда солдат предаст Отчизну.Не стоит отдавать себяВо благо девственного счастья,С небес так падать высокоНа землю боли и ненастья.Когда красивая душаС тоски вдруг режет себе вены,Ты понимаешь, мой малыш,Что жизнь и счастье не бесценны.Не плачь, мой сладкий лицемер,Обидев юную подругу,Ведь разделивши с ней постель,Уже зовешь туда другую.Не стоит плакать, мой алмаз,Когда тебя кидают в лужу,Когда не ценят и не ждут,И говорят, что ты не нужен.Не плачь, мой глупенький малыш,Я защищу тебя от боли.Хотя так трудно устоять,Когда уже не держат ноги[5]…

— «Когда красивая душа с тоски вдруг режет себе вены», — шепотом повторила Багира. — Ты удивляешь меня все больше, хотя мне казалось, что я давно уже разучилась удивляться…