Генка и Нинзя - Евгения Петровна Белякова

шевельнулся. Хрустнул веткой. Кашлянул. Леша развернулся и стал красться в другую сторону, смешно пригибаясь.

«Может, Витька приказал им меня не ловить и делать вид, что не заметили?» – предположил Гена.

Его почти сразу захватил азарт – сначала он думал, что попросту отсидится в кустах где-нибудь и ближе к середине даст себя поймать, но неожиданно обнаружил, что не хотел отсиживаться, не хотел быть пойманным, быть жертвой. Он хотел быть охотником.

Генка выпрыгнул из кустов, удивляясь самому себе и, натянув скрипнувшую тетиву, послал стрелу прямо Леше в спину.

– Убит! – весело крикнул Генка. Леша развернулся с выражением полнейшего удивления на лице. Увидев Гену, он, казалось, удивился еще больше. Опомнившись, он завопил:

– Ленка-коза! Воображала!

Потер спину, куда весьма ощутимо ударил тупой конец стрелы, и досадливо вздохнув, сел на качели.

Только Гена этого уже не видел. Крикнув «Убит!» он тут же развернулся и побежал, а колчан бил ему по спине. Генка несся по двору, приседая за машинами. Издалека выбирал самый короткий или безопасный путь. Нырнул в щель между домами, ловко пробежался по мусору – битым кирпичам и стеклу, остаткам шин, – выскочил с другой стороны.

Как ему показалось, выскочил быстрее, чем мог бы, если бы действительно бежал через щель… но анализировать происходящее у него не было ни времени, ни желания.

Он должен был найти следующего врага.

И убить его.

Игра «Индейцы и ковбои» закончилась быстро полным поражением «ковбоев». Последним «застрелили» Витьку, который быстро бегал и умел резко бросаться в стороны, так что попасть по нему было сложно. Но Нин-зя его нагнала и почти вплотную выпустила камешек из рогатки в спину.

Витя тут же остановился и, не показывая, что ему больно, подошел к Нинке. Он знал, что полагается делать. Быть главным – это не только командовать. Это еще и сдаваться, признавать поражение.

Гена и Лиза всё видели и теперь подошли поближе. Витька опустился перед Ниной на колени. Та заулюлюкала, как заправский индеец, высоко, протяжно и жутковато. Потом схватила Витю за вихор на макушке и дернула, другой рукой проводя линию вокруг головы, будто снимая скальп.

Витька старательно не смотрел на Гену.

Вечером они сидели на балконе, так же, как и за день до того – на полу, прислонившись спинами к стене, в полной тишине. От беготни у Гены в ногах была приятная слабость, мышцы чуть подрагивали.

Наконец Витька прервал молчание:

– Леша сказал, он тебя вообще не видел, пока ты не выскочил.

– Я сам удивился. Я прямо перед ним сидел.

– Ладно, Леша, значит, сам дурак. Рассказывай, ты ходы узнал?

Генка замялся. Как рассказать Вите о заброшенном доме, он не знал. Да и поверит ли друг? Вите пришлось чуть ли не клещами вытаскивать из него подробности их похода в старый дом. Спустя полчаса он подвел итог, и голос его звучал недоверчиво.

– Значит, девчонки никаких ходов не знают, а просто перед игрой ходят в подвал заброшенного дома и бросают туда крыс? И там есть скелет немца с Отечественной?

– Ну, Аня думает, что там немец. Нина говорит, что там Маниту.

– А ты сам как думаешь?

– Не знаю. Я же в самом подвале не был. Девчонки испуганные были… сначала. Но потом, знаешь, бегали как настоящие индейцы, даже Лиза, а она вообще обычно медленно ходит и пугливая. И я… – он запнулся, вспомнил свою странную жажду победы (или крови?) и продолжил: – Я тоже кое-что почувствовал. Будто какие-то силы появились, и видишь, Леша же меня не заметил. Так что я думаю… они кому-то крыс в жертву приносят.

– Ну не Маниту же, – дрогнувшим голосом сказал Витя. – Откуда в нашем городе Маниту? Это же не Америка.

– Да не знаю я.

Они снова замолчали. Потом Витька сказал:

– Да выдумывает Нинка. Пугает. Какой еще Маниту… Но, слышь, Ген… Тебе все равно надо туда пойти, посмотреть. Нин-зя же сказала, что следующая очередь твоя, так?

– Так. Но…

– Ты же разведчик. Вот и нужно разведать до конца… У тебя деньги есть на крыс? Если что, я свои дам. В смысле деньги.

– Есть. – Гена понял, что долг придется исполнить. – Схожу, куплю. Следующая война когда? Завтра?

– Нет, завтра у Лешки секция, а потом у кого-то из девчонок сольфеджо… Так что только в четверг. А со следующей недели школа, так что у нас последний шанс победить. – Витька шумно вздохнул. – Мне кажется, если ты с ними всю неделю будешь гулять, они тебя раскусят. Нин-зя так точно. Может, притворишься, что болеешь?

Генка задумался.

– Я им говорил, что болел… в смысле «болела» предыдущую неделю, так что про второй раз они не поверят.

– Ну, может, тебя к бабушке в деревню отправили. На сенокос или чего там. Придумай что-нибудь, только так, чтобы поверили.

– Придумаю.

Перспектива еще неделю просидеть дома Гену не радовала. Но подводить ребят и особенно Витю он не хотел. Все, что ему нужно – это потерпеть несколько дней, потом купить пару крыс, сходить с Ниной в подвал и выяснить, что там происходит…

– Погоди, – шепотом окликнул Гена Витю. Тот уже скрылся в комнате, но высунулся наружу. – Я придумал. Если Нинка придет расспрашивать, скажи, меня родители наказали, за то, что живность в дом принес.

– А они могут? – с недоверием в голосе спросил Витя. У него-то в комнате жили попугайчики и морские свинки. И еще говорил, что в следующем году щенка обещали. Везучий.

– Могут, – грустно прошептал Гена. – У них пунктик. Скажи, что посадили дома на три дня, заставили внеклассное читать.

– Угу, понял.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Гена спал плохо. Ему снилось что-то, он не помнил точно, но что-то нехорошее. Он просыпался несколько раз в поту, хватал ртом воздух; но только в эту ночь. Следующая была уже спокойней, а всю оставшуюся неделю Гена опять спал нормально.

В понедельник, выждав день на всякий случай, пришла Нин-зя. Мальчишки играли во дворе, крутились на карусели, быстро, так что потом едва стояли на ногах, шатались и хохотали, а потом опять кружились. Гена видел все это с балкона, где сидел в старом кресле и читал – и злился на них немного.

А потом увидел Нину. Она спросила что-то у Вити. Тот ответил, как показалось Гене, презрительно. Можно было догадаться – что «он не обязан следить за каждой дурацкой воображалой у себя во дворе».

Гена сполз в кресло поглубже.

– Пс! Пст! Лена! – послышалось снизу. – Лена!

Гена досадливо втянул воздух сквозь зубы,