Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - Джон Карр

– Вчера я была в дурном расположении духа… Лондон ведь такой большой. И все как-то не ладилось. Мне хотелось с кем-нибудь пообщаться. А затем вы налетели на меня, да еще и такой симпатичный. Вот и все.

У Рэмпола возникло желание кого-нибудь по-дружески ущипнуть. Внутри себя он дал волю эмоциям. У него появилось ощущение, что кто-то вкачивает воздух в его грудь.

Он намеренно не без лести, хотя, признаться, довольно естественно произнес:

– Я очень рад, что все так вышло.

– И я.

– Правда?

– Да.

– Хах! – воскликнул Рэмпол, набирая воздух в легкие.

Впереди раздавался тонкий голос миссис Фелл:

– Азалии, петуньи, герань, мальвы, жимолость, элегантины! – Ее голосок напоминал голос диктора, объявляющего поезда. – К сожалению, я не могу их увидеть из-за близорукости, но знаю, что они здесь.

Как-то многозначительно улыбаясь, она приковывала к себе внимание пришедших и просила всех садиться.

– О, Гидеон, ты же не собираешься пить свое ужасное пиво?

Доктор Фелл стоял, наклонившись над ручьем. Тяжело дыша и опираясь на трость, он уже извлек из воды несколько бутылок, усыпанных бисером капель.

– Заметьте, мистер Рэмпол, – сказал пастор своим обычным голосом, – я всегда считал, что хорошим доктором не может быть француз. Эта варварская привычка пить пиво, когда все пьют чай… Это нехорошо, и, понимаете, это ведь пошло не из Англии!

Доктор Фелл посмотрел на него со злобой.

– Сэр, – сказал он, – позвольте вам возразить, что как раз чаепитие – это не английская традиция. Я хочу, чтобы вы прочли приложение к моей книге, страница восемьдесят шесть, глава девять, посвященное таким ужасным напиткам, как чай, какао или крем-сода. Вы обнаружите, что чай пришел к нам из Голландии в 1666 году. Из Голландии, злейшего врага в те времена! И там этот напиток называли «водой с сеном». И те же французы не любили его. Пэтин называл чай l’impertinente nouveaut de siecle[4], а доктор Данкан в своем «Трактате о горячих напитках»…

– И ты говоришь это пастору в лицо? – гневно перебила его миссис Фелл.

– А? – переспросил доктор, восприняв реакцию жены в штыки. – Что, дорогая?

– Я о пиве, – ответила миссис Фелл.

– О, черт! – сказал доктор с яростью. – Прошу меня простить. – Затем, повернувшись к Рэмполу, он добавил: – Не хотите ли выпить со мной немного пива?

– Почему бы и нет, – ответил тот. – С удовольствием.

– Да еще и холодное, прямо из воды. Вы оба запросто можете подхватить пневмонию, – сказала миссис Фелл.

Похоже, что пневмония была для нее чем-то вроде идеи фикс.

– К чему это все приведет, мне не понятно. Может, еще чаю, мистер Сондерс? Печенье тоже перед вами. Здесь где угодно можно подхватить пневмонию, а этому бедному молодому человеку придется еще провести время в комнате надзирателя, где царят страшные сквозняки. Он с легкостью может заболеть пнев…

Она неожиданно замолчала, и наступила тишина.

Затем Сондерс стал говорить как ни в чем не бывало. Он завел разговор о цветах, показав на клумбу с геранями; похоже было, что он хочет изменить ход своих мыслей, а не просто сменить тему разговора. Доктор Фелл вступил в дискуссию, искоса поглядывая на жену. Та была сама непосредственность, когда затрагивала темы, на которые не принято говорить. Но некая тревога все равно охватила компанию, сидящую под лимонным деревом.

Легкое розоватое сияние окутывало сад, хотя должно было быть светло еще по крайней мере несколько часов. С запада проникали через ветви серебристые лучи света, все казалось необычайно четким. Все присутствовавшие, в том числе и миссис Фелл, смолкли, уткнув взгляды в чайный сервиз. Заскрипело плетеное кресло. Откуда-то издалека доносилось бряцание и звон колокольчиков. В воображении Рэмпола нарисовались коровы на бескрайнем лугу, которые в сумраке бредут домой. Звон насекомых наполнил воздух.

Дороти Старберт вдруг нарушила молчание:

– Какая же я глупая! – сказала она. – Я совсем забыла, мне ведь нужно сходить в деревню и купить сигарет, пока не закрылась лавка.

Она непринужденно улыбнулась всем, но никому персонально. Ее улыбка теперь была скорее маской. Затем она взглянула на часы:

– Так божественно у вас здесь. Миссис Фелл, вам просто необходимо побывать у нас в замке в ближайшее время. – А затем она так же естественно обратилась к Рэмполу: – Не хотите ли прогуляться со мной? Вы ведь еще не были в нашей деревне? Там, например, есть церковь в раннем готическом стиле, как мистер Сондерс уже вам сообщил.

– Да, все верно. – Священник, казалось, смутился, затем он посмотрел на них и по-отцовски махнул рукой. – Идите, конечно. А я вот выпью еще чашку чая, если миссис Фелл будет так любезна. Здесь замечательно… – Он посмотрел на хозяйку. – Боюсь, что я у вас могу разлениться.

Он самодовольно откинулся на стуле и, кажется, пробормотал: «Эх, когда-то и я был молод!» – но у Рэмпола сложилось впечатление, что молод он не был никогда. Его сразила мысль, что это отеческое отношение старого лысеющего мужчины к Дороти Старберт (лишь в разгоряченных мыслях Рэмпола) имеет под собой не столько или не только религиозное основание. Но почему, черт побери?! Ему припомнилось даже, как пастор слегка обнимал ее за плечи, когда они шли лугом…

– Мне захотелось уйти оттуда, – сказала девушка, часто дыша.

Их шаги быстро шуршали по траве.

– Мне хочется прогуляться… Быстрее.

– Я так и понял.

– Когда ты гуляешь, – начала объяснять она тем же прерывающимся голосом, – ты чувствуешь себя свободным. Тебе не надо оставаться в напряжении, словно ты, как жонглер, держишь в воздухе сразу несколько предметов и боишься упустить хоть один. Ох!

Им предстояло спуститься на темный луг, где высокая трава должна была заглушить их шаги. Их передвижение нельзя было услышать, зато они довольно явственно различили чей-то говор неподалеку. Неожиданно один голос стал слышен отчетливо. Он пронесся в легком воздухе, и вот что они услышали:

– Ты знаешь это слово не хуже меня. Это слово виселица, оно тебе хорошо известно.

Кто-то засмеялся. Дороти Старберт остановилась. Острый профиль ее лица на фоне темно-зеленой травы выражал страх.

Глава 4

– Мне кажется, нам надо поторопиться, чтобы застать продавца, – быстро сказала девушка. Ей пришлось повысить голос, чтобы ее было слышно. – О боже! Уже больше шести часов! Но если мы вдруг не успеем, я думаю, он оставит мне пачку сигарет… Здравствуй, Мартин!

Она ступила на дорогу, приглашая Рэмпола за собой. Голоса вдалеке теперь смолкли. Тощий молодой человек повернул к ней голову. Все в нем выдавало человека избалованного, с чувством собственного достоинства. Очевидно, он нравился женщинам. У него были темные волосы и презрительная улыбка. Еще он был немного пьян, поэтому слегка покачивался. За ним Рэмпол увидел пыльную тропинку, которая вилась серпантином.

– Привет, Дот! – ответил он. – Зачем же так неожиданно подкрадываться к человеку?

Он пытался говорить с американским акцентом. Взяв под руку друга, шедшего с ним, он явно стремился выказать достоинство или гордость. Друг же его, очевидно, состоял с ним в родстве. Некоторые черты их сходства были достаточно грубыми, а некоторые, напротив, очень деликатными. Одежда очень ему шла. В отличие от шляпы Мартина, его собственная сидела на голове как следует. Но в целом сходство было налицо. Родственник выглядел озабоченным, словно собственные руки казались ему слишком большими.

– Вы уже пили чай, Дороти? – спросил он. – К сожалению, нас сильно задержали.

– Конечно, конечно, – нетерпеливо проговорила девушка. – Могу я вас представить? Мистер Рэмпол, мистер Мартин Старберт. Мистер Рэмпол приехал из Америки, Мартин!

– Вы американец? – радостно вскричал Мартин. – Это прекрасно. А откуда? Нью-Йорк? Потрясающе. Я только что вернулся оттуда. У меня издательский бизнес. Где вы остановились? У Феллов? Ох уж этот старый пройдоха! Послушайте, давайте поднимемся к нам и немного выпьем.

– Мы собирались пить чай, Мартин, – сказал Герберт с заметным нетерпением.

– А, чай – это чепуха. Послушайте, приходите к нам.

– Иди-ка ты лучше пить чай, Мартин, – сказала ему сестра. – И, пожалуйста, не пей больше, сам же знаешь почему.

Мартин взглянул на нее.

– Я собираюсь на чай, – сказал он, разминая шею. – А помимо чая я намерен еще немножечко выпить. Пойдем, Берт.

Мартин забыл о присутствии Рэмпола, и американец был ему за это благодарен. Поправив шляпу, пьяный почему-то начал сметать пыль с рукавов и плеч, хотя сметать было нечего; покончив с этим, он прочистил горло. Когда невозмутимый Герберт последовал за ним, Дороти прошептала:

– Не позволяй ему уйти и посматривай, чтобы во время обеда с ним было все хорошо. Ты меня услышал?