Любовь после смерти. Истории о вампирах - Брэм Стокер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она поставила лампу на стол и села у подножия моей кровати, потом она сказала, наклонившись ко мне, таким серебряным и бархатистым голосом, что я сразу узнал ее:
«Я так долго ждала, мой дорогой Ромуальд, и ты мог предположить, что я тебя забыла. Но я пришла так издалека и прямо оттуда, откуда никто еще не мог вернуться. Нет ни луны, ни солнца в стране, откуда я пришла; это не пространство, ни тень, ни путь, ни тропа, ни точка земли для ноги, ни воздух для крыла; однако вот она я, потому что эта любовь сильнее, чем смерть, и в конечном счете побеждает. Ах! Что за унылые физиономии и ужасные вещи видела я во время моего путешествия! Как болела моя душа, когда летела в этот мир могуществом воли, чтобы вернуться в тело и воплотиться! Какие усилия мне пришлось сделать, прежде чем подняться сквозь плиты, покрывавшие меня! Твоя! Внутри мои бедные руки опочили. Поцелуями исцели их, любовь моя!» – Она положила одну за другой холодные ладони мне на рот; и я в самом деле несколько раз поцеловал их; и она посмотрела на меня с несказанно удовлетворенной улыбкой.
Признаюсь к своему стыду, я абсолютно забыл о предостережении аббата Серапиона и об образе, в который облачился. Я сдался без сопротивления при первой же атаке. Я не пытался отразить искусительницу; свежесть кожи Кларимонды проникала в меня, и я почувствовал, как по моему телу побежали токи желания. Бедный юноша! Несмотря на все, что я видел, мне еще трудно было поверить, что это действия демона; по крайней мере, она не была из воздуха, и никогда Сатана не прятал лучше свои когти и рожки. Она поджала ноги и сидела на краю кровати с видом кокетливой беспечности. Время от времени она проводила своей маленькой рукой по моим волосам и перебирала кудри, как будто хотела сделать мне новую прическу. Я оставался в состоянии беспечности, и она сопровождала это самым очаровательным лепетом. Самое странное, что я не считал удивительным это экстраординарное приключение, и с такой простотой признавал легкую силу самых необычных событий; я не видел в этом ничего, кроме природного совершенства.
– Я любила тебя задолго до того, как мы увиделись, дорогой Ромуальд, и я тебя всюду искала. Ты был моим сном, и я увидела тебя в церкви в роковой час; я сказала сразу: это он! Я кинула на тебя взгляд и в нем отдала всю любовь, которую имела, которую я должна была разделить с тобой; взгляд, проклинающий кардинала, заставляющий коленопреклониться передо мной короля и весь его двор. Ты остался недоступным, и ты предпочел мне твоего Бога.
Ах! Я ревную тебя к Богу, которого ты любишь, и ко всему, что ты любишь больше меня!
Несчастная, несчастная я! У меня никогда не было твоего сердца для меня одной, которую ты воскресил своим поцелуем; Кларимонда умерла там; какие силы говорили с тобой у дверей гроба, кто пришел, чтобы посвятить тебе жизнь, неповторимую, чтобы вернуть тебе счастье!
Все эти слова перемежались жаркими ласками, которые оглушили мои чувства и мой разум до такой степени, что я без опаски смог выговорить утешительные слова страшного кощунства, сказав ей, что любил ее так, как любят Бога.
Ее глаза ожили и загорелись, как хризопразы.
– Поистине! Святая правда! как Бога! – говорила она, касаясь меня прекрасными руками. – Потому что ты пойдешь со мной, ты последуешь за мной, куда я захочу. Ты оставишь свои гадкие черные одежды. Ты будешь самым гордым и самым желанным кавалером, ты будешь моим любовником. Быть любовником, обладающим Кларимондой, которая отказала папе, это прекрасно, да! Ах! прекрасна счастливая жизнь, прекрасно золотое время, которое мы проведем! Когда отправимся, мой друг, мой царек?
– Завтра! Завтра! – восклицал я в моем бреду.
– Завтра, – повторила она. – У меня будет время переодеться, так как эта одежда немного коротка и не подходит для путешествия. Нужно также, чтобы я предупредила моих людей, которые всерьез уверились в моей смерти и будут расстроены в полной мере. Деньги, одежда, экипажи – все будет готово; я приду в свое время, чтобы позвать тебя. Прощай, милое сердце!
И она освятила мой лоб краешком своих губ. Лампа угасла, занавес опустился, и я больше ничего не видел; свинцовый сон, сон без сновидений навалился на меня, и я исчез до завтрашнего утра. Проснулся я позднее, чем собирался, и воспоминания об этом единственном в своем роде видении сопровождали меня весь день; я наконец убедил себя, что это был чистый дым моего разгоряченного воображения. Однако чувства были так ярки, что трудно было поверить, что они не были реальными; кто-то пришел, пока я был в постели, после того как помолился Богу, чтобы увести прочь от меня проклятые мысли и защитить целомудрие моего сна.
Скоро я заснул глубоким сном, и мой сон продолжился. Занавес раздвинулся, и я увидел Кларимонду, но не так, как в первый раз, бледную в бледной пелене, с фиалками смерти на щеках, но веселую, гибкую и кокетливую, в великолепной одежде для путешествий из зеленого бархата, отделанного золотыми петлями; она отошла в сторону, чтобы можно было увидеть ее атласную юбку. Ее русые волосы бежали крупными локонами из-под большой черной фетровой шляпы с причудливым
