Победа Блунделля. Выигрыш. Серый попугай - Уильям Джейкобс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ты, наверное, сам не веришь этому? — спросила его жена.
— Нет, верю, — твердо проговорил инженер.
— Но как же попугай может знать, что я делаю, когда меня нет дома, — допытывалась жена.
— А это уж его тайна, — возразил ей муж. — Немало людей старалось проникнуть в нее, но пока безрезультатно. Это волшебная птица, и раз ты что-нибудь скажешь или сделаешь — она все мне расскажет. Ты сама убедишься в необычайной способности птицы, после моего возвращения, когда она мне сообщит все подробно о тебе.
— Вот чудеса, — продолжала изумляться Ганнет.
— Да. Помни, что если ты только вздумаешь возвращаться позже семи часов вечера, или сделать что нибудь другое, чего я не люблю, — продолжал многозначительно инженер, — то птица мне обо всем доложит.
— Что-ж, пусть говорит, все-равно ничего плохого обо мне она не скажет, или она просто соврет, — спокойно заметила жена.
— Она никогда не врет, — возразил муж.
На следующий день после завтрака он отправился на пароход "Курлей", который днем должен был отправиться в плавание.
Оставшись одна, мистрис Ганнет прежде всего принялась за уборку пыли в зале, а затем, подойдя к клетке, уставилась на диковинного попугая, смотря на него с громадным любопытством. Ей даже показалось, что птица смотрит на нее как-то особенно злобно.
Она продолжала рассматривать птицу, как вдруг в дверях раздался стук и в комнату вошла пикантная, довольно полная, маленькая, нарядно одетая, дама.
— Я зашла к вам, моя дорогая, потому что гуляла, а пройтись мне полезно, — быстро проговорила гостья. — И если вы ничего не имеете против, то я пойду с вами в гавань посмотреть, как будет отплывать пароход.
Мистрис Ганнет была очень рада этому. Наверное, муж будет в восторге, когда увидит, что она пришла с провожатым.
— Какая прелестная птица, — сказала гостья, машинально начав дразнить попугая зонтиком.
— Смотрите, не делайте этого, — поспешно остановила ее подруга.
— Какой вздор, вот смотрите. — И подойдя вплотную к клетке, она вдруг раскрыла зонтик. Попугай принялся неистово, пронзительно орать.
— Ну, будь это моя птица, — я бы ей живо свернула шею, — проговорила мистрис Клюфинс.
— Нет, вы бы этого не сделали, — печально возразила ей хозяйка и, чтоб заставить замолчать птицу, она накрыла клетку куском материи, — после чего начала посвящать подругу в необыкновенные способности попугая.
Мистрис Клюфинс даже присела от изумления.
— Вы хотите меня убедить, что ваш муж сказал вам все это.
Мистрис Ганнет утвердительно кивнула головой.
— Он невыносимо вас ревнует, — слегка улыбаясь проговорила гостья. — Вот показала бы я ему ревность, если бы он был моим мужем!
— Но все-таки это доказывает, что он меня сильно любит.
— И вы верите этим бредням, — проговорила гостья насмешливо. — Эх, какая же вы глупенькая, простодушная!
— Я и не думаю даже верить этому, — возразила мистрис Ганнет, — но я просто делаю перед мужем вид, что верю.
Пока подруги шли в гавань и вошли на пароход, мистрис Клюфинс совершенно успокоилась. Она сейчас же принялась задавать всем бесконечные праздные вопросы, кокетничая напропалую.
— Я буду думать о тебе каждый день, нежно проговорила мистрис Ганкет.
— И я каждую минуту буду вспоминать о тебе, — также нежно ответил инженер с ласковой улыбкой; но увидев, как отчаянно мистрис Клюфинс флиртует с одним из мичманов, сделал недовольное лицо.
— Она очень легкомысленная особа, — проговорила мистрис Ганнет, следя за взором мужа.
— Она, — начал было муж кратко… Но тут мистрис Клюфинс закрыла свой зонтик и игриво хлопнула им мичмана Дженкинса по плечу. — Она, видно, хорошо знакома с моим помощником, раз она так фамильярна с ним.
— Бедные молодожены, — сказала мистрис Клюфинс, подойдя к супругам — Не бойтесь мистер Ганнет, я буду охранять вашу женку, и не дам ей скучать.
— Вы очень добры, — ответил ей медленно инженер.
— Нам будет превесело, — продолжала мистрис Клюфинс. — Я часто жалею, что мой муж не моряк. Жена должна иметь больше свободы. Я постоянно завидую женам моряков. Они могут делать, что хотят. В продолжении 9 или 10 месяцев нет мужа, который сидел бы над душой.
Возмущенный инженер только что собрался прочитать ей нотацию, как пароход дал третий свисток, — поэтому провожающие должны были покинуть пароход, который медленно отошел от берега и плавно заработав колесами, стал быстро удаляться.
Обе дамы поспешно пробрались на утес, чтобы оттуда следить за пароходом, пока тот не скрылся с глаз.
После этого мистрис Ганнет с каким-то необыкновенным чувством отправилась вместе с подругой домой.
Мистрис Клюфинс часто приходила к мистрис Ганнет коротать время. Попугай постоянно кричал так пронзительно, что его надолго закрывали, и мистрис Клюфинс советовала продать птицу, но ее подруга только пугливо отмахивалась от нее и ни за что не хотела продавать попугая — даже трактирщику на углу, который, узнав, что птица говорит, очень хотел ее приобрести.
— Интересно, что вообще могла бы рассказать о вас вашему мужу птица, — начала раз мистрис Клюфинс, когда они, три месяца спустя после отъезда мистера Ганнета, сидели как-то вместе.
— Ну, надеюсь, что он уже позабыл о той чепухе, которую говорил перед отъездом, — сказала мистрис Ганнет, сильно покраснев. — Он никогда не упоминает об этом в своих письмах.
— Продайте попугая, — проговорила та решительно. — Вам он ни к чему, а Хонсену очень хочется купить его.
— Муж разнесет весь дом, если я продам попугая, — с дрожью в голосе возразила она.
— Не беспокойтесь милая, все будет на месте, — ответила ей подруга. — Я просила моего мужа сказать Хонсену, что цена птицы пять фунтов стерлингов.
— Но все равно, ее нельзя продать, — твердила испуганно мистрис Ганнет.
— Положитесь на меня, — уверенно возразила подруга. — Все будет в порядке, обещаю вам.
5 минут спустя, мистрис Ганнет все еще протестовала; через 10 минут она уже сдалась, а через 15 минут энергичная подруга потащила клетку с попугаем к трактирщику.
Через 2 недели у ее подъезда остановилась четверка лошадей, и инженер, нагруженный пакетами, поднялся по лестнице, прыгая через 3 ступеньки.
— Чорт возьми, как приятно быть опять дома! — с восторгом воскликнул инженер, усаживаясь в мягкое кресло и посадив жену на колени. — Ну, рассказывай женка, что ты поделывала без меня. Скучала?
— Я потом привыкла, — мягко ответила жена.
— Но у тебя же был попугай для развлечения, — заметил муж.
— Да, да. У меня была волшебная птица, — сказала она.
— В какой же она комнате, — озираясь кругом, опросил муж. — Где она?
— Часть ее на камине, — стараясь говорить спокойно, начала жена, — часть в шляпной коробке, внизу, часть у меня в кармане, а здесь вот остатки.
Она вытащила и положила ему в руку дешевый перочинный нож.
— На камине? — повторил машинально инженер. — В шляпной картонке!
— Ну да, на камине — вон, те синие вазы.
Мистер Ганнет схватил себя за голову: попугай превратился в пару синих ваз, в шляпу и перочинный нож, — выходит, что попугай и впрямь был волшебной птицей.
— Я продала попугая, — внезапно выпалила жена.
Ииженер до того смутился, что моментально перестал обнимать жену и спустил ее с колен. Но она преспокойно уселась рядом с ним.
— Продать мою птицу! — громовым голосом рычал инженер.
— Да, он мне вовсе не нравился, Джем, — начала обиженно жена, — но зато мне очень понравилась возможность приобрести вазы, шляпу и маленький подарок для тебя.
Супруг отшвырнул подарок в другой конец комнаты.
— Видишь-ли, ведь она могла и не сказать правды, — продолжала мистрис Ганнет. — Она могла просто наговорить тебе целую уйму лжи — и тогда не было бы пределов несчастью.
— Никогда она не соврала бы ни полслова, — возбужденно заговорил мистер Ганнет, вскакивая с кресла и нервно шагая по комнате. — Это просто твоя преступная совесть… Преступная совесть заставила тебя струсить. Как ты осмелилась продать мою птицу?!
— Потому что она врала, — ответила жена, побледнев.
— Хотел-бы я, чтобы ты была хоть наполовину так правдива, как она, — завопил муж. — Ты… ты лживая женщина!
— Я… я избавилась от попугая, ради тебя, — заикаясь, сказала она. — Попугай ведь говорил о тебе такую ужасную ложь, что я просто не могла слушать этого.
— Обо мне? — мистер Ганнет даже сел от изумления. — Говорил обо мине ложь? Вот чепуха-то! Как же он мог говорить обо мне?
— Мне кажется, что это очень просто. Он мог говорить мне о тебе, так же легко, как и тебе обо мне, — заявила жена. — Да надо сказать правду, что эта птица оказалась еще более одаренной волшебным даром, чем ты говорил Джем. Она рассказывала о тебе положительно некрасивые вещи. Я их просто слышать не могла.