Короли «Эмпайр-Хай» - Айви Смоук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дядя был всего на пять лет старше моей мамы, но выглядел так, словно ему исполнилось шестьдесят, а не сорок с небольшим. Лишний вес не лучшим образом отражался на его внешнем виде. Мне бросилось в глаза, что пуговицы на его рубашке, казалось, вот-вот оторвутся. Я решила помочь ему сбросить вес и заставить вести здоровый образ жизни.
– Привет… Джим. – Возможно, ему хотелось, чтобы я называла его «дядей Джимом», и я пыталась обращаться к нему именно так. Но в детстве я видела его всего несколько раз, а мне казалось, что «дядей» можно называть только очень близкого человека. Его же я почти не знала. Тем не менее, мне нравилось, что он называл меня «малышкой». Я помнила, что именно так он обращался ко мне, когда я была ребенком. И это придавало мне немного уверенности.
– Привет, дядя Джим! – сказала Кеннеди и вбежала в квартиру с таким видом, словно это она здесь жила, а не я.
Джим посмотрел на нее, заключил в объятия и поцеловал в щеку. Мне было странно, что у Кеннеди складывались более теплые отношения с моим дядей, чем у меня, но она знала его всю свою жизнь. Я же лишь недавно по-настоящему с ним познакомилась.
– Как дела на работе? – поинтересовался он.
– Как обычно, первый день всегда самый волнительный.
Теперь дядя взглянул на меня. Он нахмурился, увидев перепачканную в соусе рубашку и мокрую обувь.
– С тобой все в порядке?
Хотя, возможно, он смотрел вовсе не на грязную одежду. Возможно, он смотрел на мое лицо. Дядя хорошо изучил меня. Мог угадать мое настроение. Он, как и мама, понимал, когда мне было плохо. Мне бы хотелось узнать его так же хорошо.
Слезы невольно навернулись на глаза, хотя на это не имелось особых причин.
– Все в порядке. Но подносы были жутко тяжелыми.
– Может, вместо официанта им понадобится еще один повар? – улыбнулся Джим. – Буррито, которые ты приготовила, – просто объедение.
– Правда?
Дядя кивнул.
Я испытала скорее чувство облегчения, чем радости. Первые пару недель он противился моим попыткам поменять рацион. Но, в конце концов, похоже, смирился с тем, что я не собиралась отступать от своих намерений.
Он отвернулся и закашлялся, прикрывая рот локтем.
– Ты точно не хочешь выпить какое-нибудь лекарство от кашля? – спросила я.
Наверное, я достала его своей заботой. Дядя привык жить один, и все, что я ему говорила, он воспринимал как проявление гиперопеки. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось, чтобы он был здоровым. Кроме него у меня никого не осталось, и я жутко боялась потерять и его.
– Это всего лишь простуда, – возразил он. – Со мной все будет хорошо.
– Съешь это, и сразу почувствуешь себя лучше! – вмешалась Кеннеди. – Мы принесли немного чизкейка, который ты так любишь. – Она поставила коробку на стол.
Мне захотелось отчитать Кеннеди за этот поступок. Я только-только начала приучать дядю к здоровой пище. Ему сейчас совсем не нужно было есть сладкое.
Но, прежде чем я успела что-либо сказать, он уже принялся за десерт.
– Ну что, полегчало? – усмехнулась Кеннеди.
– Чизкейк – лучшее средство от всех болезней! Не смотри на меня так, малышка, это же безобидный крошечный пирожок! – Я сдвинула брови, и дядя подвинул коробку к Кеннеди. – Так уж и быть, вам остальное. Я как будто живу с маленьким диктатором, – проворчал он, но потом улыбнулся. – Не буду вам мешать, занимайтесь своими делами. Можешь оставить кеды у двери, малышка, я попробую привести их в порядок.
– Ой, не нужно ничего делать. Я сама их ототру.
– Если я что-то и умею делать, так это чинить разные вещи. Оставь кеды у двери.
– Спасибо.
Я понятия не имела, что он собирался с ними делать. Честно говоря, я сомневалась, можно ли их вообще починить. Но если он все-таки попытается, ничего плохого в этом не будет. Я сняла кеды и пошла за Кеннеди в свою комнату.
– Давай уже разберем твое барахло. – Подруга открыла одну из картонных коробок. – А между делом ты расскажешь мне, когда и почему влюбилась в Мэттью Колдуэлла.
– Ни в кого я не влюблялась!
– Ну ладно. Но он же тебе нравится? – Она вытащила одежду и стала раскладывать ее совсем не на те полки, так что мне приходилось перекладывать вещи следом за ней.
– Просто он кажется таким… счастливым.
Кеннеди рассмеялась и швырнула скомканную рубашку в ящик с моим нижним бельем. Она совершенно не умела разбирать вещи.
– Счастливым? И все? А как же его мускулы? Его очаровательная улыбка?
– Угу, и это тоже.
Не знала, поймет ли меня Кеннеди, но внутренние качества «Неприкасаемых» интересовали меня куда больше, чем их внешность. Одной лишь милой улыбки для меня было недостаточно. У моей мамы была прекрасная улыбка. Но она умерла одинокой в возрасте тридцати шести лет, и на счете у нее не осталось ни пенни.
Моя мама – олицетворение доброты и обаяния. Самый замечательный человек из всех, кого я знала. «У меня есть все, что нужно в этой жизни», – постоянно повторяла она. Под этим «всем» она подразумевала меня. Я любила бы ее, даже если бы внешне она напоминала монстра.
– Значит, ты смотришь на него глазами влюбленного щеночка только потому, что он счастливый? Но в нашей школе море счастливых людей! – Кеннеди отвлеклась от наведения беспорядка в моем шкафу и съела мини-пирожное.
Я принялась перевешивать одежду, которую Кеннеди туда только что повесила.
– И он беззаботный.
– Это практически одно и то же.
Я достала пачку фотографий. Сверху лежал снимок-селфи, на котором мы с мамой сфотографировались вместе. Мы сидели на больничной кровати. Мама все еще была полна оптимизма. Ведь она собиралась прожить такую долгую жизнь.
Я положила фотографии на прикроватную тумбочку.
Мама наверняка захотела бы, чтобы я жила своей жизнью. Заводила новых друзей. Называла моего дядю «дядей». Попыталась начать все сначала. И сегодня я наконец-то сделала первый шаг в этом направлении.
– А еще Мэтт очень милый, – добавила я.
– Откуда ты знаешь, что он милый? – спросила Кеннеди с набитым ртом.
– После того, как я порезала руку, он пошел за мной в туалет.
– Что он сделал?
– Я сначала подумала, что по ошибке забежала в мужскую уборную, а он просто был там. Мне лишь хотелось отмыть пятно, как вдруг рядом оказался… он.
Кеннеди плюхнулась на край моей кровати и с удивлением округлила глаза.
– Продолжай! – чуть ли не закричала она.
– Он промыл мне руку.
– Как странно.
– Нет, это было… мило.
– Опять ты с этим своим «мило». Как же я ненавижу это слово! – воскликнула Кеннеди. – Расскажи все в подробностях, а не то я задушу тебя во сне!
Я рассмеялась, так как знала, что она шутит. По крайней мере, я так думала.
– Девочки, у вас все хорошо? – спросил Джим из-за двери.
– Замечательно! –
