Дух Татуина - Трой Деннинг

Они прошли мимо палатки барабела и продолжили путь к дальней стене зала, мысленно проводя линии взглядов от имперских офицеров и высматривая тех, кто смотрит по этим линиям.

— Вот один, — Хэн кивнул в сторону нескладного громилы с короткой прической, притворяющегося заинтересованным в абсолютно бездарном куске стекла, выплавленном с помощью бластера. — Не очень-то они скрытные.

— Достаточно скрытные для имперцев, — парировала Лея.

Они быстро обнаружили еще двух охранников — женщину, одетую как аристократка с Куата, и мужчину — тельбуна, который изображал ее любовника.

Затем они задержались у палатки с парой изящных скульптур и парой блестящих изображений, на которых была приближающаяся песчаная буря и пустой водоем в пустынных скалах, названный «Последним озером». Внезапно внимание Леи привлек одинокий, приличных размеров голографический куб.

Голограмма изображала светловолосого мальчишку лет девяти-десяти перед старой гоночной машиной. На его шее болтались защитные очки, руки подняты высоко вверх. Радость на его лице была невинной — он воображал, будто только что выиграл большую гонку, — но не это привлекло Лею.

Что-то в его глазах заставило ее остановиться и, забыв о присутствии Хэна и продавца, просто смотреть. Это были глаза Люка, поняла она. Такие же яркоголубые, такие же глубокие и мягкие, как у ее брата, — и главное — они сияли ярче самих звезд-близнецов Татуина.

Лея вспомнила горящие звезды, в которые превратились глаза Люка в том сне, что она видела на борту «Сокола», и она почувствовала необъяснимую связь с этим мальчишкой. Но это был не Люк — щеки мальчика были полноваты, а нос — слишком короток.

Это был просто сон.

А сны не показывают будущего, напомнила себе Лея. Они были лишь окнами в личные тайны человека, знаками забытых истин, пойманных в глубине разума и подавленных ворнскрами страха и желания. Эти глаза, что она видела на «Соколе», солнца Татуина, мальчишка — они лишь пытались ей что-то сказать.

Но что? Пока что этого она не знала — как и того, почему изображение мальчишки заставило ее вспомнить тот сон.

К ним подошел стройный смуглый мужчина лет пятидесяти. Взгляд его темных глаз был направлен не на лицо Леи, а на ее руки. Они были сложены на поясе — так, как она всегда складывала их при публичных выступлениях. Ее личная помощница считала этот жест характерным — и предупреждала Лею, чтобы та не складывала руки, если хотела остаться неузнанной.

Проклиная свои старые привычки, Лея развела руки и обхватила Хэна за плечо. Человек — по-видимому, хозяин голографического куба — сделал вид, что не заметил. Его черные волосы и темная кожа могли свидетельствовать о высоком происхождении или — что более вероятно на Татуине — об обучении на других мирах.

— Неудивительно, что вам нравится эта голограмма, — произнес он.

Лея почувствовала, что Хэна задел уверенный тон продавца. Она чуть сжала его плечо, напоминая о сдержанности, а затем приняла самый распутный вид, какой только могла, изображая тви'лекку.

— Конечно, обожаю малышей, — она оглядела палатку в поисках информационного экрана и обнаружила его разбитым, на полу. — Особенно человеческих. Продавец вежливо улыбнулся:

— Разумеется. Но мальчик в этом кубе уже давно не ребенок. Этот снимок был сделан более сорока лет назад, когда он выиграл в классической гонке в канун праздника Бунта.

— Выиграл? — Хэн усмехнулся. — Слушай, мы ведь не деревенщина вроде пастухов нерфов, чтобы мозги нам пудрить. Даже когда гонки были законными, человек не мог в нем выжить — не хватало рефлексов. Тем более победить. Тем более ребенок.

Продавец проигнорировал Хэна.

— Не хочу с ним расставаться. Он был моим лучшим другом, но настали тяжелые времена. Хотя, если хотите купить его до начала аукциона, я мог бы продать его вам.

— Конечно, мог бы, кто бы сомневался. — Хэн потянул Лею прочь: — Пойдем, хвостик.

Как только они отошли на достаточное расстояние от продавца, Хэн задал вопрос:

— Так кто этот мальчишка?

— А я-то откуда знаю?

— Ты на него таращилась, — парировал он. — Не знал, что ты такая любительница голографии.

— Нет, конечно. Просто его глаза мне кое-кого напомнили… но у нас есть дела и поважнее. Этот продавец мог меня узнать, — Лея сказала ему про руки. — Винтер говорит, что я постоянно складываю их во время голографических передач, и это правда. Он мог просить о взятке.

— Или быть имперским шпиком, который пытался тебя раскрыть, — добавил Хэн. — Мне это не нравится, и сейчас не самое время привлекать к себе внимание, делая ставки против Империи.

Он повернул к палатке сквибов.

— Хэн, ты чего? Да что могут вомпы — переростки знать об искусстве?

— Ничего, — он вытащил кредитки из кармана. — Но они разбираются в аукционах.

Два сквиба перед отражающим полем перестали надоедать тогорянам и снисходительно заухмылялись, глядя на Лею и Хэна.

— Скажете хоть одно слово, и мы уйдем, — сказал Хэн. — Просто покажите товар.

Их лидер — по крайней мере, Лее он показался лидером — казалось, задумался над тем, как содрать с них побольше. Хэн убрал деньги обратно в карман, и, к удивлению Леи, сквиб пожал плечами и отвернулся, высматривая другого покупателя.

Хэн вздохнул и вынул руку из кармана — теперь в ней было шесть кредиток.

— У нас мало времени.

Глаза сквиба загорелись, и он показал десять пальцев.

— Семь, — ответил Хэн. — И того это не стоит.

Сквиб опустил один палец, Хэн достал еще две кредитки, и теперь их было восемь. И только когда они уже были готовы уйти, сквиб наконец протянул руку за деньгами.

Взяв деньги, он потер их о мохнатую щеку, затем кивнул и отдал их товарищу, который сделал то же самое и просунул их через отражающее поле. И лишь когда третий сквиб проверил монеты, Соло запустили в павильон.

Он был забит все теми же подержанными безделушками из дешевого пластила — информационный экран к которой гласил: «НАЙДЕННАЯ СКУЛЬПТУРА» — и тошнотворными пейзажами планет, которые Лея видела раньше. Сквибы немедленно начали предлагать товары, аккуратно потерев каждую вещь о щеку, прежде чем пытаться запихнуть ее в руки Хэна и Леи. И, помня об угрозе Хэна, все это они делали молча.

Хэн оттолкнул разбитый вентилятор, который ему пытались всучить:

— Хватит! Я уже сказал вам, что нам не нужны ваши товары. Мы здесь не поэтому.

Их лидер был настолько шокирован, что чуть не уронил разукрашенную опаловую вазу:

— Не поэтому?

Его товарищи яростно зашикали.

— Не волнуйтесь, — сказала Лея. — Нам надо поговорить. Просто нужно было уединиться для начала.

— Разговоры недешево стоят, — предупредил второй сквиб.

— Время — деньги, — вставил третий. Хэн повернулся к Лее и закатил глаза.

— Ну зачем ты сказала?

— Послушайте, — продолжила она. — Нам надо, чтобы вы для нас кое-что сделали.

Разговоры стихли, и лидер повернул голову, косясь на Лею одним глазом.

— Мы не выполняем заданий. Мы не наемники.

— Мы хотим заключить сделку, — поправил Хэн.

— Сделку? — лидер сложил руки. — Что за товар?

— «Закат Киллика», — ответила Лея. — Хотим, чтобы вы купили его для нас.

— Мы даем деньги, — добавил Хэн быстро. — Вы веселитесь.

Сквибы переглянулись, покивали и, наконец, предоставили слово лидеру.

— По рукам

— Но вам придется купить весь наш товар, — добавил второй сквиб.

— Нам ваш товар не нужен, — сказала Лея. — Нам некуда его девать.

— Это не наша проблема, — сказал третий сквиб.

— Можем достать вам магнитный грузовой отсек.

— Он даже не поцарапает вашу яхту.

Трудно было разобраться, кто из них что говорил.

— Всего тысяча сверху.

— Может, мы просто заплатим вам за ваш товар, — спросила Лея. — А вы оставите его себе и потом сможете продать на аукционе?

— Не пойдет.

— Вы купите его на аукционе. Такое условие.

— Слушайте, нас. А зачем тогда вы берете магнитный грузовой отсек?

— Мы не берем, — ответила Лея.

— И не покупаем ваш хлам на аукционе, — добавил Хэн. — Мы ни с чем не соглашались. Мы не такие тупые, чтобы поднимать цену на ваш хлам.

— Так какие же вы тупые…

— Может, всего один…

— Нет! — крикнул Хэн.

Сквибы замолкли и в шоке уставились на него, нервно моргая. В конце концов, он поднял взгляд.

— Хорошо. Сколько у вас товара?

И началось: сквибы предлагали, Хэн и Лея отказывались, за один отвергнутый товар сквибы пытались предложить два других, переговоры неслись на скорости звука и были сложнее всего, что Лее только встречалось за годы работы новореспубликанским дипломатом. Когда они закончили, договор заключался в следующем — Хэн и Лея или их представитель будут предлагать цену на три товара по собственному выбору, максимальная цена будет определяться сложной формулой, основанной на объеме повышения цены, и у каждой стороны есть право на одну поправку к договору.