Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

— Эд! Эд!! — надсаживал голос Коган.

Он один остался в паре футов от опалесцирующего пятна полностью активированного портала. Остальные уже успели перенестись, и упрекнуть их не в чем — промедление смерти подобно. И только лучший друг ещё рисковал собой, не понимая, почему Эджай остановился в десятке шагов от спасения.

Вокруг последнего из рода Д`элавар ярилась такая пропасть силы, что даже сорвавшаяся с цепи нечисть на время отступила. Недалеко, на ярд, не более; ей чужд был страх, но даже нечисть отступила, опасаясь. Выжидая.

Изжелта серая пожухлая трава была взрезана тёмно-синими фосфоресцирующими линиями портала, столбом поднималось вверх ультрамариновое свечение.

— Уходи, Согрейн, — проронил Эджай. — Уходи. Я остаюсь.

(Синар, Добрая Весь. Конец весны 992-го, настоящее)

Не ощущая вкуса, Кристалина допила бокал и потянулась за очередным.

— Карунах... за неё не осуждаю. Эта стерва уже девчонкой не знала меры... исход для подобных ей закономерный. И всё же, почему? Что она сотворила?

— Единственное, чего я не смогла бы простить. Ни в одном языке, что мне известен, нет слова, способного исчерпать весь смысл, который я могла бы заключить в него. Как объясню?.. Это безрадостная повесть, долгая к тому ж.

— Как и эта ночь. Ты оставила Телларион, будто никогда и не бывала, и исчезла для всех нас на целую осень. Появилась, как пропала, — в единый миг. И прежде встречи — весть о том, что ты воспользовалась силой первоисточника.

— Для всех нас то был недоброй памяти год, — сказала Криста тихо. — Почти все родичи Ривиана погибли в той бойне...

— Бойне?.. Я ничего не знала об этом. Помню лишь, он враз куда-то уехал, и не в рейд...

— Всё случилось незадолго до твоего исчезновения. Лурни встали табором вблизи городка, где проходила сезонная ярмарка. Всё как везде: сумятица, молодое вино рекой и без счёта чужаков. Хватились чести какой-то девицы... кто-то недосчитался коня. — Поморщившись, авалларка резко опрокинула бокал, одним глотком допив всё, что ещё плескалось на дне. — Всё как всегда... но то был недоброй памяти год.

— Никто не стал разбираться. — Коган разлил остатки вина по опустевшим бокалам. — Другой разрез глаз стал достаточным поводом к обвинению.

— Старк не стерпел остаться, — повела плечом Кристалина. — Фреа, добрая душа, уехала с ним. Кажется, среди убитых были и те, кого она знала. Солейн... едва не погибла от случайной стрелы! Нелепость.

— Не такой уж случайной, как выяснилось позже, — нахмурясь, поправил Коган. — Солейн красива. А ведьмаки всё же мужчины... порой не лучшие.

— Вот как?.. Говорю же — паршивый год. Надеюсь, Солейн плюнула ублюдку в глаза.

— Едва ли, — возразил Коган. — Солейн едва отправилась, когда Эста... когда первоисточник уснул. А ко времени вашего пробуждения... уже некого спросить, отчего он так поступил.

Эджай... — При звуке этого имени все трое испытали сходное чувство, сродни тому, как если бы к их столу живых явился четвёртый, молчаливый гость. И Коган скомкал рассказ, как письмо, что пока не в силах отправить. — У них с отцом едва не дошло до убийства.

— Так что, пожалуй, изо всей нашей дружной компании мне одной не на что жаловаться, — коротко хохотнула Кристалина, и нарочито развязный тон её голоса развеял тишину, тишину, подобную пеплу от невозжённого костра. — Разлюбезному батюшке всего лишь ни раньше ни позже взбрело, что как дочь я обязана ему подчиняться (вот новость!) и радостно вступлю в брак с тем, кого он мудро изберёт для меня. Нам понадобилось несколько не самых душевных бесед и один замятый скандал — выяснить, что всё обстоит немного не так.

Княжна картинно вздохнула, и даже Эстель невольно улыбнулась: зная Кристалину, нетрудно было представить, какое разочарование вскорости ожидало как высокородного князя Ланадар, так и потенциального жениха.

— На чём и разошлись, к обоюдному, так сказать, согласию, — авалларка развела руками с зажатыми в ладонях бокалом и бутылью и мрачновато заключала: — Но от поездки в Сантану отделаться не удалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Для череды бед, дней, когда кажется, будто весь мир пошёл на тебя войной, у людей есть верное присловье. "Беда не приходит одна". Оставшись одна в Телларионе, я ждала... тогда ещё надеясь на помощь. Наконец скрывать своё положение стало невозможно.

Это было... как кольцо темноты, что сжимается, едва-едва, неприметно глазу, но... необратимо. Как стены, что неслышно смыкаются, подчиняясь скрытому механизму. Медленная отрава, которую вливают — по капле, невидимой капле... в воздух, которым дышишь, в воду, которую пьёшь. С этим нельзя бороться... и ты всё равно проиграешь.

От этого можно только бежать. И я побежала.

У меня был только мой ребёнок! Я не могла его потерять.

— Куда тебе было идти?

— Именно, Коган, — усмехнулась эльфийка. — К эльфам и авалларам путь был равно заказан. Железные горы? Без сомнения, там искать стали бы в последнюю очередь, но и подгорные мастера едва ли приняли б в своей вотчине — пусть и отверженную — эльфийку. Наивно было уповать на приют. Лурни... над этим шансом гадала дольше. Я могла бы даже сойти за одну из них, между народами нашими есть некоторое сходство. Их бы я не обманула, но лурни щедры и подчас детски безрассудны, пожалуй, и оказали б гостеприимство — не из доброты, так, хоть забавы ради. Но назваться тогда одной из них — уже само по себе опасно, волна нетерпимости захлестнула Предел... я не имела права идти на осознанный риск, не тогда...

Что же оставалось? И я ушла к людям. Самый нелёгкий... но верный путь. В многотысячных городах никому ни до кого нет дела.

Коган поднялся и прошёлся вдоль стола, заложив ладони за широкий ведьмацкий пояс. Будто наскучив долгим застольем; Кристалина коснулась мужчины беглым взглядом и вновь опустила глаза. Уголок сжатых губ клонился вниз. И ведьму и мага обуревали сходные чувства.

— Ты надеялась затеряться в людских толпах. За тобой велась охота, Эстель? Ведь не одна Стихна встала на твой след. Кто-то гораздо более влиятельный... и не менее целеустремлённый... иначе бы ты не отказалась от крова и пищи, данных Телларионом, — тяжело вымолвил Коган. — Уж не Верховный ли князь решил так отомстить за отступничество сына?

— Одно время и я склонялась к тому в своих подозрениях. Не могла поверить, что Верховный князь не покарает эльфку, нанёсшую позорную пощёчину его роду. Но... у Аргая Д`элавар достало благородства забыть о нас с Эджаем. Будто мы никогда не существовали. Вероятно, для него мы и в самом деле исчезли.

— Но... кто тогда? — И Согрейн ответил сам. — Рейнгальд.

— Рейнгальд. — Отверженная леди отставила бокал. — Боюсь, в искусстве прощать он преуспел много меньше князя.

— Удар по мужскому самолюбию, как правило, приходится ниже пояса, — язвительно высказалась Кристалина. — Приём вульгарный, однако действенный — для кабацкой драки. У дядюшки же пострадали отцовская гордость и княжья спесь — всего лишь, всё не так больно. Ты била метко, подруга. Бьюсь об заклад, дамочки в Армалине пищали бы от восторга, всего лишь побывав в походной койке Его Высочества. А наречённая невеста падает в объятия соперника худшего, нежели очаровательный принц способен вообразить.

— ...врага... убийцы её брата, — одними губами прошептала Эстель.

Рана кровоточила и поныне.

— И он решил смыть позор кровью. Свой позор — твоей кровью, — подвёл черту Коган.

"А ведь и он изрядно переменился за прошедшие годы", — с некоторым удивлением поняла Эстель. Когда-то так непохожий на ведьмака Коган: такой искренний и вовсе не умевший с той искренностью совладать. Ошибка, неудача отлаженной воспитательной системы, выпускающей ладных, как на подбор, молодцов — железные нервы, стальные мышцы, придушенные чувства. Никаких мук выбора — всё прописано в уставе. Сердце, или чему там ещё полагается болеть, щемить, замирать и биться невпопад... — словом, что делает человека живым, — атрофированный за ненадобностью орган. Купировано, как уши у бойцовских псов, чтоб в драке не мешалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})