Крепитесь, други! - Астра

Виктор посмотрел на него с усмешкой.

— Согласно древне-римскому праву, пролетарии — это люди, живущие за счет государства, и не способные ни к чему, кроме воспроизведения себе подобных.

— Гм… — Юра не нашелся с ответом.

Виктор подошел к окну, дернул за шнурок и жалюзи разошлись, как занавес. Дернул на соседний шнурок, планки сошлись вновь. Екатерина Дмитриевна приветливо посмотрела на него.

— Вы — ученый, Виктор?

— Я драматический артист театра «Белая звезда». Временно не у дел.

— Очень приятно. Здесь собралось прекрасное общество. Агнесса у нас художник, я кандидат наук, Юра готовится в МГУ. Только в сложное историческое время можно очутиться в такой компании.

— В сталинской тюрьме вообще академики сидели, — пренебрежительно пожал плечами Виктор.

— Ну, при чем тут, — смутилась пенсионерка. — Сейчас все по-другому, все можно, достижимо, — зуд назидания не давал ей покоя. — Хочешь, иди в бизнес, хочешь…

— … не иди в бизнес, — продолжил, смеясь, Юра.

Она тоже засмеялась, но мысль свою не упустила.

— Сейчас время очень сложное, но исторически, повторяю, очень интересное. Вы — человек молодой, умный, у вас дело пойдет, сразу видно.

— А я и не сомневаюсь, конечно, пойдет, — разумеющимся тоном ответил Виктор, — как у любого мыслящего человека. Как у того мудреца из старой притчи на новый лад.

— Какой притчи? Расскажите.

Виктор обвел взглядом «зрительный зал».

— Всем интересно? — это было бы его входным билетом.

Все смотрели на него.

— Давай, давай, слушаем.

Он вновь прошелся по серому ковровому покрытию, сложил на груди руки и полуприсел на свой стол. С черной косичкой на затылке, в ботинках с металлическими шпорами и красной рубашке он напоминал пирата из американского фильма.

— Значит, так. Жил-был один мыслитель. Погруженный в глубокие думы, далекий от земной суеты, жил он в своей лачуге с семьей бедно и скудно. Окружающие уважали его за ум, за безусловную честность, но за его спиной пожимали плечами и стучали пальцем по лбу. Жена его без конца корила мужа за нищету, в которой росли их дети. Наконец, ему это надоело.

— Хорошо, — сказал он. — В течение пяти лет я займусь тем, что вы называете «делом» и покажу всем, что живу так не потому, что ни к чему не способен, а потому, что мне безразличны ваши игрушки.

Сказано-сделано. Весь огромный, искушенный в размышлениях ум он развернул в сторону какого-то «бизнеса», отследил все связи, причины и следствия, нашел людей… Дело расцвело, семья разбогатела, соотечественники избрали его почетным гражданином. Прошло пять лет. Во главе семейного предприятия встали подросшие сыновья, а сам мудрец, верный слову, вернулся к уединенным занятиям в тишине собственной библиотеки в глубине сада, убедившись, как просты и мелки дела земные в сравнении с высоким строем его дум. Вот такая притча.

Виктор умолк, наслаждаясь впечатлением. Достал сигарету, постучал ею о пачку, нашарил в кармане зажигалку.

— Хорошая притча, — проговорила Екатерина Дмитриевна. — Как раз для нашего времени. Но тогда-то, наверное, легче было.

— Почему? Пулеметов не было? — рассмеялся Юра.

Екатерина Дмитриевна, не обижаясь, махнула рукой. Виктор с улыбкой наблюдал за ними.

— Свое «дело» раскрутить всегда нелегко, — продолжал Юра. — Для этого нужна смелость, самодостаточность, умение находить независимые решения.

— Наверное. Молодые сейчас всегда правы, — согласилась Екатерина Дмитриевна, чтобы не вступать в новые споры.

Неожиданно для всех подала голосок и рыженькая красотка Шурочка, сидевшая за Юрой.

— Молодец какой, мужчина этот. И свое доказал, и рот всем заткнул! — робея, отозвалась она. — Интересно, что у него в саду росло?

Юра оглянулся на нее и больше уже не отворачивался, развернув стул боком между их столами.

— Какие еще соображения? Кому еще понравился наш герой? — вопросил польщенный успехом Виктор.

— Трудно сказать, — мягко улыбнулась Агнесса. — Никто никогда не узнает, что потеряло человечество за те пять лет, что ум мыслителя занимал себя бизнесом.

Максим Петрович взглянул на нее и молча кивнул головой.

— Браво! — вскричал рассказчик и похлопал в ладоши. — Такого я еще не слыхал, вы первая. Какие еще мнения?

Мнений не было.

И тут Валентина, слушавшая его из своего кабинета, вышла из-за стола и прислонилась к дверному косяку, скрестив на груди руки. Виктор невольно окинул ее с ног до головы и снова поразился ее статному властному облику.

— Удивительно не то, что ему все удалось, а то, что он смог уйти, — заговорила она, привычно размышляя над словами. — Невозможно оборвать процветающий бизнес, бросить, передать в другие руки. Успешный бизнес становится смыслом жизни, верно? Вы и сами знаете это, у большинства уже были прекрасные договора и хорошие деньги. Ведь так, друзья мои?

— Так, Валечка, так, — поддержала Екатерина Дмитриевна.

— Тоже необычное замечание, — проговорил Виктор, глядя ей в глаза.

Валентина молча повернулась к нему спиной, скрылась в кабинете, подкрасилась и уехала на встречу с очередным клиентом.

Виктор тоже направился к двери.

— Покурить никто не хочет?

Желающих не нашлось. Он вышел в коридор.

Екатерина Дмитриевна обернулась к Агнессе.

— Вот и второй философ появился, подстать вам, Агнесса.

Улыбнувшись в ответ, Агнесса сдвинула цветную полоску на своих бумагах и набрала телефонный номер. Зато недоуменно выпрямилась Шурочка. Как это? Разве не с нею пришел Виктор, разве не она самая молодая и красивая в комнате? Все права у нее, Александры, при чем тут какая-то Агнесса?

В коридоре Виктор прошелся из конца в конец мимо открытых и закрытых дверей, прочитал вывески, сунул голову в пустой конферец-зал, вернулся и вдруг заметил темную лестницу без перил, ведущую вниз. Он стал спускаться. На нижнем этаже было полутемно, отдаленно светлел выход в вестибюль, тупичок был захламлен и запущен, в торце его тускло отсвечивала железная дверь. Под лестничным уклоном он различил табурет и множество окурков. Понятно. Он опустился на табурет, чиркнул зажигалкой, но тут же пригасил ее.

Потому что в это время из вестибюля по коридору послышались шаги. И какие! Виктор замер. Будто сторожевой пес, он вытянул шею, потом неслышно отступил в полную темноту. Он слишком хорошо разбирался в походке, чтобы не принять эти меры. Еще в школе он мог идти за человеком, вживаясь в особенности его шарканий, покачиваний, подскакиваний, и в училище, и в театре не было равных ему по выразительной поступи его героев. Походка приближающегося человека говорила о тюрьме, о веском положении, авторитете того, кому принадлежала!

Человек прошел мимо него к запертой двери и тихонько постучал. Тук, тук-тук.

— Открой, это Грач!

Дверь отворилась. Мужчина взял или отдал нечто заранее приготовленное, и отправился обратно к выходу.

Виктор стоял неподвижно. Как только незнакомец пересек вестибюль, он покинул свое убежище и помчался по коридору. Едва хлопнула входная дверь, Виктор очутился у окна. Мужчина как раз огибал клумбу прежде чем свернуть направо в переулок. Глаза его, прищуренные, «восточно-русские», скользнули по фасаду. Виктор отпрянул.

Впустую работала пока одна Агнесса. Но это не угнетало ее. Представив однажды напряженную работу земного человечества и свое место в ней, она нашла свое осознание, и это изменило ее голос на легкий и приязненный.

— Добрый день. Газета «Городская новь» рада приветствовать вас… — повторяла она.

И вдруг…

— Приезжайте, это интересно. Можете напечатать к юбилею Москвы статью о нашем Управлении?

— Какой объем вас интересует?

— Полстраницы.

Агнесса едва не ахнула. Полстраницы! Но статья, да заказная… как это согласуется с журналистской этикой? Допустимо ли это? Она пошла к Валентине. Та посмотрела на нее, как на сумасшедшую.

— Езжай, не раздумывая! Пять тысяч долларов! Я сделаю все, чтобы статья увидела свет!

— Но если они, допустим, отравляют реку своими отходами, а мы их расхваливаем…?

— Агнесса, прекрати! — Валентина потеряла терпение. — Если строители хотят отрапортовать Москве о своих успехах за восемьсот пятьдесят лет — это их право! Тем более за деньги! Езжай сейчас же, пока зовут. Если будут сложности, позвони мне сюда или на мобильный. Удачи!

Волнуясь, Агнесса взяла с полки бланки договоров, калькулятор, листок с ценами на рекламу — прайс, как почему-то называли его, и закрыла за собой дверь. Спустилась в вестибюль, вышла, обогнула круглую, заросшую травой, клумбу и по левой стороне переулка вдоль бетонного забора направилась к перекрестку. Ранне-сентябрьская жара сменилась прохладой, дул встречный ветер, дождевые тучи темнели над крышами домов.