Возвращение в рай - Кэтлин Стивенс

Она наблюдала за ним краешком глаза. У него очень широкие ладони. Пальцы казались слишком большими для такой гонкой работы. Он действительно офтальмолог? Если так, то откуда он знает про смещение диска в позвоночнике?

— Вы давно пришли? — спросила она небрежно.

— В шесть тридцать.

— Хорошо. Завтра я тоже буду в это время.

— Вставать гораздо легче, если не болтаться по ночам в барах с туристами.

Она сердито положила кусок мыла.

— Я ни с кем не болталась по барам. Это вы ходили в «Рум Дадл», а не я!

Глаза Сандры сузились, но он продолжал скрести руки.

— Тогда где же вы пропадали вчера вечером?

Она застыла в полном изумлении.

— Я пришел в отель, но вас там не было, — объяснил Мур.

— Я не знала… Вы оставили мне записку?

— Нет, я хотел с вами поговорить.

Сандра не удивилась бы больше, если бы сам далай лама снизошел до беседы с ней.

— Я буду сегодня вечером, — сказала она. Ее любопытство пересилило страстное желание бросить Муру, что это не его дело — следить, как она проводит свободное время.

— Около восьми?

Она кивнула. Человека, попавшего в большой чужой город, вполне можно пригласить на обед. Что в этом странного? Вот только доктор вряд ли способен на такое. Или он хочет поговорить о Лиз. Но тогда почему не здесь?

Когда они высушили руки, Мур рассказал ей о пациенте, который их ждал. Тибетский беженец из местечка близ Патаны, старик, потерявший почти всю свою семью три года назад при налете китайской армии. А сам он ослеп. И все же держал магазин ковров, надзирал за дюжиной ткачей с помощью жены и старшего сына.

Операция прошла гладко. Иногда чувствуя нетерпение Мура, Сандра старалась работать быстрее. Наблюдая за его руками, она восхищалась уверенными движениями. Это гораздо лучше, чем смотреть ему в глаза, потому что с каждым разом ей все труднее было отвернуться.

Они сделали еще три операции, и Мур отпустил Сандру, не проронив больше ни слова о вечере. Она заторопилась приготовить ланч Лиз.

Вечером Сандра велела себе что-нибудь поесть и, волнуясь, стала думать о предстоящей встрече.

Было тепло, и она оделась в ярко-красную вязаную юбку и бледно-розовую шелковую блузку, которая придавала ее щекам нежный оттенок.

С отвращением к собственной суетливости она покачала головой, глядя на отражение в зеркале ванной. Сандра решила отыскать джинсы и положить конец ненужным приготовлениям. Но тут в дверь постучали, и она, швырнув сумку в гардероб, пошла открывать.

Мур казался выше и шире в плечах в обычной льняной куртке. Его лицо без зеленой маски вновь поразило ее. Он, похоже, тоже забыл, как она выглядит. Доктор окинул ее взором с ног до головы — от кожаных сандалий до кудряшек. Оба молчали. Наконец Мур заговорил.

— Я подумал, не пообедать ли нам в отеле «Васера», если вы не против.

— Пообедать?

— Да, а почему бы нет? Вы уже поели?

— Нет, но вы… сказали, что хотели поговорить со мной.

— Вот и поговорим спокойно — там хотя бы не бывает туристов.

— Хорошо, — кивнула она и пошла за доктором. — Вам чем-то не нравятся туристы? — спросила Сандра, когда они остановились на мостовой в ожидании такси.

Он ответил ей уже в машине, которая едва пробиралась сквозь толпу.

— Вы только посмотрите, что туристы сделали с Катманду, — непрестанное движение, шум, смог. Разве такой была долина пятьдесят лет назад или хотя бы двадцать пять?! А когда достроят новый аэропорт, здесь будет не двести тысяч туристов в год, а Бог знает сколько.

— А как насчет денег, которые туристы привозят с собой? Не кажется ли вам, что мы помогаем экономике этой страны? Кто станет покупать ковры и всякие резные штучки, одежду? — Она придержала пальцами мягкую ткань юбки и чуть ли не забилась в угол, подальше от доктора Мура.

— Да, все это вы покупаете, но и платите дороже, чем местные, а потому цены растут, усиливая инфляцию. — Он скрестил длинные ноги.

— Здешние люди обмениваются товаром друг с другом, — возразила она, — Взять гончаров, они ведь на нас делают деньги, и эти деньги попадают в их деревни.

— Да, конечно. — Мур поджал губы. — Но я вас пригласил не для того, чтобы спорить об экономике.

— Для чего же вы меня пригласили? — спросила Сандра нетерпеливо, когда такси остановилось перед старым отелем «Васера». Доктор был из тех, кому не по нраву, когда с ними спорят.

Они сели за столик в большом зале, потолок которого украшали сложные росписи и изображения золотых будд. Метр в тюрбане низко поклонился и принял заказ. Вопрос, заданный Сандрой, все еще оставался без ответа. На стенах горели свечи, свежие цветы стояли на каждом столе. Где-то позади них играл струнный оркестр, и его звуки напоминали шум ветра в Гималаях.

Стол был маленький, слишком маленький. Куда ни сдвинься, девушка все равно касалась коленями доктора, Мур глядел на нее, и она это знала, но не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Чего он от нее хочет?

Мур положил руки на стол, растопырив пальцы на белой скатерти.

— Десять лет назад несколько филантропов, друзей нашей семьи, начали одну работу. Их, а теперь и моя главная цель — покончить со слепотой в Непале. — Сандра кивнула. Он что, пытается заставить ее почувствовать свой эгоизм, раз у нее нет таких благородных намерений? — Я хочу поблагодарить за помощь. Я действительно не имел никакого права просить вас. Но я уже совершенно отчаялся, и вы сделали… работа с вами — большая разница…

Сандре неожиданно послышалась теплота в его словах — признательность, но не больше. Да, все как полагается, ради этого он и пригласил ее пообедать. И бедному сердцу вовсе незачем так выпрыгивать из груди.

— Не стоит благодарности, — ответила Сандра. — Это было не так страшно, как я воображала.

— Из нас получилась бы неплохая команда, — заметил он, глядя в самую глубину ее глаз.

Сандра залилась краской и торопливо обернулась к музыкантам в углу, лишь бы не смотреть доктору в глаза.

— Две трети слепых в Непале — из-за катаракты. — Он помолчал, пока официант ставил перед ними блюдо с экзотическим салатом из сердцевины пальмы.

Она взяла вилку и вдруг положила ее обратно. Все ясно: Мур обедал не с ней лично, а с Сандрой Дэвис — помощницей и ассистенткой.

— А еще одна треть? — спросила она.

— Разные причины, но в основном — это глазная инфекция. И меня очень беспокоит ксерофтальмия, хотя она дает только один процент слепых.

— Но почему?

— Потому что от нее страдают в основном дети до шести лет. И если посчитать, сколько лет своей жизни человек слеп… Это еще тяжелее. — Он говорил бесстрастно, но морщины на лбу стали заметнее.