На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

правильными словами и с помощью мягкого давления убеждать лечь. Дотронувшись до ее руки, сквозь резиновую перчатку ощущаю жар, исходящий от ее лихорадящего тела.

Доктор просит меня принести судно. Для этого мне нужно выйти из так называемой зоны карантина и снова снять защитную одежду. Я обращаюсь к проходящей мимо сиделке, которая сразу же поднимает руки: «Извините, но у меня действительно нет времени!»

Я преграждаю ей путь и быстро объясняю, что мне нужно. Она неохотно останавливается, открывает ящик в шкафу напротив медицинского поста, вытаскивает судно и, пожелав удачи, передает его мне. А затем скрывается в палате.

Вновь облачившись в защитную одежду, я пытаюсь подставить судно госпоже Бреннер, с которой мы только что сняли подгузник для взрослых.

— Мне нужно в туалет, — говорит госпожа Бреннер, стуча по кушетке обеими ногами в попытке встать. Для ее состояния и возраста у нее поразительно много энергии.

— Это не поможет, — вздыхает невролог. — Нам нужен стул-туалет.

Понятно, кто будет его доставать. Я киваю и выхожу, в коридоре вновь снимаю защитную маску, халат и перчатки. Затем направляюсь к боковому входу, где находится помещение, используемое в качестве склада медицинских материалов.

— Как ты здесь оказался? — Майк стоит посреди коридора и смотрит на меня круглыми от удивления глазами.

— Тебе лучше не знать.

— Слушай, ну вот после этого и оставляй тебя на пять минут…

— Мне нужен стул-туалет.

Майк безмолвно поворачивается и провожает меня. Минутой позже я в третий раз надеваю защитную форму, а Майк толкает кресло, к раме которого прикреплено съемное судно, во второй кабинет, оставляет его рядом с кушеткой миссис Бреннер, блокирует колеса с помощью стояночного тормоза и вместе с неврологом переносит на него старушку. Пока мы ждем, когда старушка сделает свои дела, невролог говорит не умолкая.

«Я не знаю, как пройдет процедура, учитывая, настолько пациентка перевозбуждена. Но через полчаса у меня встреча с главврачом, до этого времени мне нужно взять пункцию. Хотя здесь речь идет только о том, чтобы исключить вероятность менингита, которого, на мой взгляд, у нее в любом случае нет. Я предполагаю у нее инфекцию мочевыводящих путей. На самом деле, может оказаться, что это не моя пациентка. Это задача урологов…»

Проходит пара минут, и в ведерке появляется крохотная лужица мочи. Вряд ли все это мероприятие того стоило. Но тем не менее мы кое-что поняли: когда миссис Бреннер сидит, она шевелится намного меньше. Это может быть нашим шансом. Мы снова поднимаем ее, с трудом надеваем на нее новый памперс и усаживаем на край кровати. За дверью слышится шум тяжелых сапог, сопровождаемый скрипом и грохотом каталки. Санитары привезли новых «бойцов».

— А теперь держи крепче! — говорит невролог. — Это важно.

Я кладу руки на плечи госпожи Бреннер и смотрю ей в глаза.

— Госпожа Бреннер, доктор сейчас сделает небольшую процедуру, — пытаюсь объяснить я. — И во время нее, пожалуйста, обнимите меня и держитесь за меня крепко. Хорошо?

Я улыбаюсь, а потом до меня доходит, что маска скрывает мимику. Госпожа Бреннер не реагирует, а, вытаращив глаза, говорит:

— Мне нужно выйти!

— Это невозможно, вам нужно немножко потерпеть, пока врач не закончит. Возможно, вы почувствуете покалывание в спине, но просто ухватитесь за меня покрепче. Думаю, мы справимся, да?

Я снова улыбаюсь, в этот раз особенно стараюсь показать ей свое расположение глазами. И в самом деле, уголки губ госпожи Бреннер на секунду взлетают вверх и она кивает. «Мы справимся», — мысленно повторяю я, убеждая самого себя. Доктор приподнимает ночную рубашку пациентки, обнажая спину. Я придерживаю ткань, обнимая старушку. Она наклоняется вперед, кладет мне голову на грудь. Это наилучшее положение для процедуры: на согнутой дугой спине четко выделяются отдельные позвонки. Невролог дезинфицирует коричневатой жидкостью всю поясничную область миссис Бреннер. Затем повторно обрабатывает прозрачной жидкостью, берет в руку стерильную иглу внушительной длины, а левой прощупывает место будущего укола. А потом все происходит очень быстро: миссис Бреннер вздрагивает, в кожу входит игла, отодвигается канюля. После этого спинномозговая жидкость медленно, но регулярно начинает капать в первую из пяти пробирок. Пациентка стонет, силится отодвинуться, разглаживает темно-зеленое полотенце на кушетке, будто это столовая скатерть. Смещенная активность[5] — действие, совершенное ею десятки тысяч раз в жизни, которой она еще могла распоряжаться.

— Вы отлично держитесь, госпожа Бреннер!

Пот бежит по лицу, моя собственная спина начинает ныть. Через защитную маску я едва ли могу свободно дышать, но по крайней мере через нее меньше проникает неприятный запах, смесь пота и мочи, витающий в процедурной. Доктор прикасается к четвертой пробирке, три уже наполнены. Жидкость в первом образце окрашена в красноватый цвет из-за попадания в нее путевой крови, в остальных — прозрачна.

— Еще немного подождите, мы скоро закончим, — я говорю это так, будто знаю, что делать. Значат ли что-то для госпожи Бреннер мои слова, не могу судить. По крайней мере, она молчит.

Сколько еще времени это продлится? Снова и снова сквозь дверь доносится гул голосов, сливаясь с бесконечным пиканьем аппарата ЭКГ и редкими стонами женщины, страдающей от лихорадки у меня на руках.

— Ну вот и все. — Доктор вытаскивает канюлю, протирает спиртом места уколов и наклеивает на них стерильный пластырь. Затем снимает ночную рубашку с миссис Бреннер. — Теперь вы можете снова прилечь.

Я помогаю госпоже Бреннер повернуться, а затем осторожно укладываю ее на кушетку со словами: «Вы действительно большая молодец». Пустой взгляд, словно она только что меня заметила.

— Вы в порядке?

Ответ сводится к тихому вздоху.

— Могу ли я еще чем-то помочь? — спрашиваю невролога в тот момент, когда она поворачивается проверить наклейки на пробирках пациентки. Она качает головой:

— Спасибо, теперь я сама справлюсь.

Я киваю:

— До свидания, госпожа Бреннер. Всего доброго.

Выйдя, я снимаю защитную одежду, бросаю ее в мусорку. Сначала халат и первые перчатки, потом защиту носа и рта, потом вторые перчатки. Мой нижний светло-голубой халат насквозь промок. А вокруг меня не прекращается оживленная деятельность: медсестры снуют между кабинетами, старший врач вместе с ассистенткой изучает электрокардиограмму, сотрудница службы