День Шакала - Фредерик Форсайт

Монклер и Кассон жадно ловили каждое слово.

— Если мы согласимся, что моя оценка создавшейся ситуации, к сожалению, соответствует действительности, — продолжал Родин, — тогда мы должны признать: все, что мы делаем или собираемся сделать, становится известно тайной полиции. И на нашего человека, посланного во Францию с заданием убить предателя, сразу же начнется охота, причем преследовать его будет не только полиция, но и барбудос и их бандиты. Я пришел к выводу, господа, что у нас остался единственный альтернативный вариант — обратиться к услугам постороннего.

Монклер и Кассон, кажется, начали понимать ход мыслей своего шефа.

— Что значит «постороннего»? — все-таки спросил Кассон.

— Прежде всего, это должен быть иностранец. Не являющийся членом ОАС или НСС. Не известный полиции Франции, не упомянутый ни в одном досье. Слабость всех диктатур в засилье бюрократии. Чего нет в досье, того не существует. Он приедет в Париж по фальшивому паспорту, выполнит поручение и скроется в своей стране, а народ Франции поднимется, чтобы смести деголлевскую шайку, оставшуюся без главаря. Не будет ничего страшного, даже если его схватят, потому что мы в любом случае освободим его, взяв власть. Главное, чтобы он смог проникнуть во Францию незамеченным и не вызывая подозрений. Сейчас никто из нас на это не способен.

Оба слушателя молчали, переваривая план Родина, свыкаясь с его неординарностью.

Монклер присвистнул.

— Профессиональный убийца. Наемник.

— Совершенно верно, — кивнул Родин. — И не будем никого смешить, предполагая, что посторонний человек возьмется за такое дело из любви к нам или во имя патриотизма или чего-то еще. Уровень и значимость операции требуют, чтобы мы обратились к настоящему профессионалу. А они работают только за деньги, большие деньги, — добавил он, бросив взгляд на Монклера.

— Но сможем ли мы найти такого человека? — спросил Кассон.

Родин поднял руку:

— Всему свое время, господа. Нам придется обсудить массу деталей. Но прежде всего я хочу знать, согласны ли вы с основной идеей?

Монклер и Кассон переглянулись. Затем, повернувшись к Родину, медленно кивнули.

— Отлично, — Родин откинулся на спинку стула, — Будем считать, что по первому пункту принципиальное согласие достигнуто. Второй касается секретности операции. С моей точки зрения, остается все меньше людей, на которых можно положиться с абсолютной уверенностью в том, что полученная ими информация не попадет к кому-то еще. Вышесказанное ни в коей мере не означает, что я не доверяю нашим коллегам в руководстве ОАС или НСС. Но народная мудрость гласит, чем больше людей знает секрет, тем меньше вероятность того, что он останется таковым. Наш план может строиться только на полной секретности. Следовательно, о нем должны знать единицы. В ОАС есть агенты службы безопасности, которые заняли высокие посты, но еще не передали известные им сведения своим хозяевам. Эти люди ждут своего часа, а пока представляют собой потенциальную опасность. Среди политиков НСС есть слишком трусливые и слишком нерешительные, и они не смогут осознать значимости нашего плана. Я не хочу подвергать опасности жизнь любого человека, поставив этих людей в известность о его существовании. Я вызвал вас, Рене, и вас, Андре, потому что полностью уверен в вашей верности нашему общему делу и вашему умению хранить тайну. Более того, реализация подготовленного мною плана потребует вашего активного участия, Рене, как казначея, ибо профессиональному убийце наверняка придется заплатить. Не обойтись нам и без вашей помощи, Андре. Вы должны подобрать людей, к которым он сможет обратиться, находясь во Франции. Но я не вижу оснований для того, чтобы посвящать в наши планы кого-то еще. Поэтому предлагаю следующее. Мы втроем образуем комитет, который возьмет на себя всю ответственность за саму идею, подготовку ее реализации, осуществление и финансирование.

В комнате повисла тишина.

— Вы хотите, чтобы мы оставили в неведении весь совет ОАС в НСС? — спросил Кассон. — Им это не понравится.

— Прежде всего, они ни о чем не узнают, — спокойно возразил Родин. — Если мы выйдем к ним с нашими планами, потребуется проведение пленарного заседания. Уже это привлечет внимание, и барбудос приложат все силы, чтобы разузнать, зачем оно созвано. Следовательно, возможна утечка информации. Если мы будем встречаться с членами совета по отдельности, пройдет не одна неделя, прежде чем мы получим разрешение действовать. А потом они захотят, чтобы мы отчитывались перед ними за каждый шаг. Все политики одинаковы, они вечно хотят все знать, нужно это им или не нужно. Нам они ничем не помогут, но любой из них одним неосторожным словом может поставить под удар исход всей операции. Далее, когда одобрение совета ОАС и НСС будет получено, мы еще не сдвинемся с места, а тридцать человек уже будут знать о наших намерениях. Если же мы возьмем всю ответственность на себя, а операция завершится неудачей, положение нашего движения по меньшей мере не ухудшится. Нас, несомненно, накажут, но не более того. Если же дело выгорит, мы придем к власти и никто не станет упрекать нас за проявленную инициативу. Вопрос о том, что нужно сделать, чтобы уничтожить диктатора, перейдет в разряд теоретических. Короче, вы оба согласны помогать мне в претворении в жизнь моего плана?

Вновь Монклер и Кассон переглянулись и кивнули, повернувшись к Родину. Это была их первая встреча после похищения Арго. Когда тот возглавлял оперативный штаб, Родин держался в тени. Теперь он выдвинулся в лидеры. Такая разительная перемена произвела впечатление и на руководителя подполья, и на казначея.

Родин улыбнулся.

— Хорошо. А теперь перейдем к более детальному обсуждению. Идея воспользоваться услугами наемного профессионального убийцы впервые пришла мне в голову в тот день, когда радио сообщило о расстреле бедняги Бастьена-Тири. С тех пор я искал нужного нам человека. Естественно, выйти на таких людей нелегко, они не рекламируют свое ремесло. Я занимался этим с середины марта, и вот результат моих трудов.

Он поднял со стола три тонкие папки в картонных корочках. Монклер и Кассон молча ждали продолжения.

— Я думаю, будет лучше, если вы изучите эти досье, прежде чем мы обсудим, на ком следует остановить наш выбор. Все досье лишь в одном экземпляре, так что читать вам придется по очереди. Я уже составил мнение о всех кандидатах.

Одну папку он отдал Монклеру, вторую — Кассону. Третью оставил у себя, но даже не раскрыл. Их содержание он знал наизусть.

Кассон закончил первым и, подняв голову, недоуменно посмотрел на Родина.

— Это все?

— Они не афишируют подробности своей жизни. Прочитайте вот это, — и он протянул Кассону третью папку.

Несколько секунд спустя Монклер дочитал свое досье и отдал Родину, получив взамен досье Кассона. На этот раз первым закончил Монклер и пожал плечами.

— Ну… информации тут немного, и у нас наверняка есть пятьдесят таких же парней, а то и лучше. Стрелять…

Его прервал Кассон.

— Подождите, сейчас я отдам вам это досье, — он перевернул последнюю страницу и пробежал глазами три оставшиеся абзаца.

Закрыл папку, взглянул на Родина. Тот молча взял досье и передал его Монклеру, Кассон получил досье, которое Монклер прочитал первым. Четыре минуты спустя они оба закончили чтение.

Родин собрал досье и положил их на стол. Взял стул, поставил его сиденьем к камину и сел лицом к гостям, положив руки на спинку.

— Как я и говорил, господа, выбор невелик. Возможно, есть еще люди, занятые этим же делом, но найти их без архивов службы безопасности чертовски трудно. А сведений о лучших из них скорее всего нет ни в каких архивах. Вы прочитали о троих. Немец, южноафриканец, англичанин. Кому отдать предпочтение. Андре?

Кассон хмыкнул.

— По-моему, и спорить не о чем. Если все, что здесь написано, правда, англичанин выше их на голову.

— Рене?

— Я согласен. Немец уже староват. Политика — не его сфера, если не считать того, что он убрал нескольких израильских агентов по заданию оставшихся в живых высокопоставленных нацистов, когда те вышли на их след. Кроме того, возможно, им руководили личные мотивы, к примеру, нелюбовь к евреям, а для профессионала это минус. Южноафриканец хорош с негритянскими лидерами, вроде Лумумбы, но убрать президента Франции — совсем другое дело. К тому же, англичанин бегло говорит по-французски.

Родин коротко кивнул:

— Я не сомневался в вашем выборе. Даже до того, как я закончил сбор материалов, мне стало ясно, на ком мы остановимся.

— А вы уверены в этом англосаксе? — спросил Кассон. — Он действительно выполнил все эти поручения?

— Меня тоже несколько удивили его успехи. Поэтому я уделил ему больше времени. Прямых доказательств нет. Кстати, их наличие — дурной знак. Это означало бы, что к его въезду в страну отнесутся с подозрением. Против него нет ничего, кроме слухов. Официально его репутация чиста, как свежевыпавший снег. Даже если англичане и завели на него досье, в нем нет ничего, кроме вопросительных знаков. Сведений о нем наверняка нет и в Интерполе. И едва ли англичане уведомят СДЭКЭ о его существовании, если получат запрос по дипломатическим каналам. Вы знаете, эти службы терпеть не могут друг друга. Они же промолчали, когда Жорж Бидо в январе этого года приехал в Лондон. В общем, в наш план англичанин вписывается лучше остальных, но…