СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 1 - Клод Фаррер

Между островами плавают джонки, но иностранные корабли, грязные от дыма и пыли, прогоняют и топят их. Давно уже возникшие в стране Тонкин рисовые поля сменили своих господ. Пришельцы с запада осадными кольцами обхватили города, белые от извести и зеленые от лакированного фаянса, и грозные раскаты нового грома возвещают падение крепостей.

Они мертвы, князья, разодетые в расшитые шелка, правящие в глубине своих времен и в глубине своих дворцов, украшенных жемчугом и полных пленительной прохлады. Отошли в прошедшее просвещенные часы философов.

Мертв также (кто знает?) Хай Лунг Ванг, похороненный в серой вазе…

Еще три длинные затяжки, которые на этот раз достигают нервов курильщика и делают их необыкновенно чувствительными и изощренными.

Это девятая трубка.

Хонг Коп поднимается с циновки и повертывает свои глаза к западу. Опий известил его о грядущей оттуда по волнам опасности.

Джонка…

Она выходит из-за скал. Ее паруса надулись. Однако в воздухе тишина и на ровной глади вод не колеблются отражения островов.

Она приближается. Зеленый петух блестит, как петух из нефрита. Шелковый тент покрывает корму. На мачтах, которые кажутся выточенными из слоновой кости, развевается огромный флаг.

Пираты прервали игру и подняли крик. Конечно, это не простая джонка, это джонка богатых купцов, или великих просвещенных чиновников. Может быть, это лодка наместника царя, который правит от имени узурпатора Хоанг Ти.

Молча смотрит Хонг Коп. Он знает, что нефритовая джонка совсем не такая, как они думают. Он чувствует в ней нечто ужасное, грозящее смертью. Но философ просветил его, что никто не уйдет от своей судьбы: ни необразованный землепашец, копошащийся в грязи своего рисового поля, ни властитель императорской крови, просвещенный самим Конфуцием. И Хонг Коп смотрит без ужаса и радости, как приближается джонка. И даже, когда одна из склоненных пред ним женщин подносит ему большой лук в виде бычачьего рога, он любезно улыбается, принимая лук.

Нефритовая джонка совсем близко. Под тентом сидит украшенная драгоценными камнями принцесса крови. У ее ног много женщин, и они поют песни, аккомпанируя себе на струнных инструментах. Хонг Коп — знаток музыки и знаток поэзии; он понимает, что здесь проявлена совершенная гармония. Совершенна также и красота женщин, уподобляющихся царицам, совершенны их великолепные одежды, прекрасны циновки и подушки. Хонг Коп восхищен.

Изумленные пираты задают ему вопросы. Некоторые встают, чтобы взять свое оружие, и не доканчивают своих движений. Другие, опершись на весла, застыли в согнутом положении. Большая же часть их в недоумении смотрит на своего недвижимого и неизменно, даже сейчас, улыбающегося господина…

Нефритовая джонка подошла совсем близко. Значит, такова судьба. Надменно поднимается Хонг Коп и натягивает лук. Ловкая стрела пронзает руку принцессы и пригвождает ее к трону из слоновой кости. Слабый гармоничный крик слышен среди яростных голосов пиратов, выстроившихся позади своего победоносного властителя.

Но внезапно, как под ударом гигантского хлыста, снопом полетели водяные брызги и водяная завеса вздымается между обеими джонками, прекратив сражение. Минута — и море успокаивается. Перед царем пиратов — ничего! Лишь два огромных концентрических круга бегут по глади вод к горизонту.

Фэ Ци Лунг очень велик. Уже много лет, как Хонг Коп скользит по нему на своей хищной джонке, не изведав до конца всех утесов, всех его пещер. И сегодня новые скалы, никогда еще не виданные, открылись на его пути, чтобы замкнуться за ним.

Это вчера Хонг Коп пустил стрелу в нефритовую джонку. Ветра по-прежнему нет, воздух остается тяжким и удушливым. Утомленный неподвижностью и ожиданием в средине знойного залива, Хонг Коп отвязывает челнок и отправляется в одиночестве блуждать по лабиринту островов. Он не берет с собой ничего, кроме трубки, лампы и дневного запаса опия.

Хонг Коп, стоя в лодке, поочередно погружает весло то вправо, то влево. Скалы, между которыми он скользит, смотрят, как его заволакивает теплый туман. Кругом нет ничего, кроме отвесных обнаженных скал; местами среди них узкие выемки, через которые проскальзывает маленький челнок. Хонг Коп, царь-пират Фэ Ци Лунга, часто блуждает таким образом по своему царству, и зазубренные скалы предгорья почтительно стараются не задерживать его во время его странствий. Наоборот, сегодня кажется, что скалы сумрачно повисают над хрупким суденышком, и с их окутанных туманом вершин летят вслед ему увесистые куски сланца. Хонг Коп безотчетно чувствует, что весь Фэ Ци Лунг — и вода и камни — враждебны ему.

И все-таки он плывет дальше. При каждом ударе весла его стройная грудь выгибается вперед, затем откидывается назад. Его матовая кожа слегка окрасилась кармином. Под шелковой одеждой просвечивает стройное мускулистое юное тело. Хонг Коп очень красив. Его древняя порода сквозит в каждой черточке его безупречного тела.

Скалы становятся все более дикими, вода более бирюзовой, более темной. Хонг Коп перестал грести. Он лег на левый бок, положив голову на надутую кожаную подушку, зажигает лампу и кончиком иглы берет опий. Тем временем челнок тихо скользит между скал. Тихо? Нет, быстро, как-будто кто-то влечет его сильной, невидимой рукой. И, как только первая трубка прояснила разум курильщика, Хонг Коп видит, в чем дело…

Но другое его заботит: в фарфоровом горшке почти нет опия. Женщины забыли возобновить его запас. И разгневанный Хонг Коп размышляет, не убить ли одну из них по возвращении… самую безобразную.

В глубине узкого пролива, заграждая проход, пред ним вздымается громадная стена.

Хонг Коп прерывает нить мыслей, чтобы рассмотреть ее. Она черна, мрачна, неприступна. Никакого прохода, никакой расселины.

Конечно, с этой стеной связано несчастье. Хонг Коп знает это, потому что он только что выкурил вторую трубку. Но быстрый челнок, как перышко, скользит по волнам. Весло в железных руках Хонг Копа не перестает двигаться. Поверхность моря наклонна, и он скользит, как по склону. Все это видит Хонг Коп. И если он остается бесстрастным, то это потому, что опий наполнил бесстрашием его душу.

Кругом злобно смеются прибрежные скалы. Приходит конец царствованию царя пирата; его царство восстало против него. Фэ Ци Лунг, так долго преданный Хонг Копу, изменил ему, и менее рассудительный человек на его месте вознегодовал бы, проклинал бы, боролся бы; но борьба была бы нелепой, напрасной. Хонг Коп хладнокровно примирился с предугадываемой им своей гибелью; он стоит выше ее; он с пренебрежением относится к ней, и не выказывает ни тени беспокойства. Он осторожно опустил кончик иглы в горшок, чтобы приготовить последнюю, третью трубку.