Война виртуальных миров - Кирилл Шатилов

– Давно готово.

Кухня была частью жизни Ольги Александровой. Закончившая в своё время МГИМО с красным дипломом, она так ни дня и не работала по специальности. Сначала дочка не позволяла оторваться от быта, а потом Константин настолько хорошо устроился в институте при Минобороны, что нужда вставать каждое утро в семь и куда-то бежать за получкой у Ольги отпала. Как истинный Телец она приняла эту перспективу без радости и сожаления, с утра до ночи находила себе кучу полезных занятий, а время от времени занималась с учениками, натаскивая их в английском и французском. Готовила она недурно, вкусы домашних знала прекрасно, так что приход мужа врасплох её действительно не застал. Крутясь на кухне, она имела обыкновение включать «говорильню», как величал Константин радио, и была в курсе всего того, о чём власти хотели, чтобы сограждане знали. Благодаря этому Ольга почти не притрагивалась к интернету, а если и притрагивалась, то лишь затем, чтобы поделиться с подругами на Фейсбуке рецептами очередных «вкусняшек».

– Выключить? – спросила она, когда муж сел за стол и придвинул блюдо с изыском, называвшимся картофельной лазаньей.

– Пусть говорят. Даже интересно.

– … район, когда-то считавшийся самым лакомым пунктом любого туристического маршрута, стёрт с лица земли и оцеплен полицией…

– Какой идиот писал этот текст? – закатил глаза Константин. – «Лакомый пункт маршрута»… надо ж такое придумать!

– … власти Перу пока не делают скоропалительных выводов относительно причины катастрофы, однако США уже высказались в поддержку гипотезы о теракте…

– Вряд ли это реклама фильма, – вздохнула Ольга.

Константин посмотрел на неё и увидел, что она стоит у плиты и чуть не плачет.

– Ты чего?

– Не успели… Мы с тобой так и не собрались в Мачу-Пикчу. Помнишь, ещё под новый год говорили? – Она заметила входящую на кухню дочь и отвернулась. – Теперь и ехать-то куда-нибудь страшно.

– Именно страха эти твари и добиваются, – нахмурился Константин. – Чего, Дашуль?

– Сейчас на Яндексе написали… Лувр грохнули… – чуть слышно выдавила та и осталась стоять в дверях, глядя широко распахнутыми глазами на отца. – Это война?

* * *

Жизнь устроена так, что судьбы людей переплетаются самым причудливым образом.

Ну могла ли Даша, пролистывая в своей московской квартире фотографии дымящихся руин Лувра, знать, что в это же самое время в каких-нибудь сотнях метрах от происходящего, в парке Тюильри, сидит на зелёном железном стуле её бывший однокашник Славка Хлебов и как завороженный смотрит сквозь листву вековых каштанов на застилающие небо чёрные клубы дыма, почти не слыша крики людей и пронзительный вой сирен?

Всего полчаса назад он бочком обходил толпу перед «Джокондой» Да Винчи и без сил выбирался на воздух послеобеденного Парижа. И вот уже нет ни толпы, ни Джоконды, ни Лувра, а воздух переполнен тошнотворной гарью.

Что же произошло? Что он помнит до того момента, как был отброшен жаром взрывной волны в густые кусты, отделавшись несколькими царапинами и временной потерей слуха, который только сейчас стал постепенно возвращаться? Был звук. Высоко в воздухе. Он, кажется, даже успел подумать, что падает бомба, однако звук усиливался не сверху, а откуда-то сбоку. Значит, ракета? Откуда? Кто мог это сделать?

Славке вспомнились документальные фильмы-расследования знаменитого взрыва башен-близнецов в Нью-Йорке в день, который все американцы с тех пор называют не иначе как «911» – 11-е сентября. Фильмы эти чётко и неоспоримо доказывали не только то, что взрывы были делом рук самого американского правительства, но и что это были именно взрывы, то есть подрывы зданий, а вовсе не последствия попадания в них каких-то самолётов. Собственно, детальный анализ официальных видеозаписей и независимые интервью с непосредственными очевидцами показывал, что никаких самолётов никто с улиц города не видел, а видели их лишь зрители у экранов телевизоров, на которые транслировался не слишком добротно сделанный монтаж.

Но тогда от согласия простых американцев участвовать в незамедлительно последовавших за падением башен заокеанских войнах зависели слишком большие деньги их «правительства». А чем мог помешать Лувр чернявому коротышке, нынешнему французскому президенту с непроизносимой фамилией? Чтобы просто в угоду арабам расправиться с лучшими образцами европейской культуры? Ну так бедным арабам от этого лучше едва ли станет, тем более что по залам галереи их сегодня бродило немало, целые семьи с седыми стариками и непоседливыми громкоголосыми детьми. Их-то за что?

Мимо пробежали двое полицейских. Один махнул Славке рукой и что-то крикнул, вероятно, прогоняя подобру-поздорову, однако, не заметив реакции, бросился дальше, уже не оглядываясь.

Две девушки, рыдая, выволокли через кусты изуродованное тело парня, опустили на траву и в отчаянии сели рядом, отрешенно покачиваясь.

Ошалевший пудель с оборванным поводком кружил между стульями и хрипло лаял.

Славка переживал странное чувство. Когда ты в чужой стране, и вокруг тебя происходят из ряда вон выходящие события, ты ощущаешь себя совершенно сторонним наблюдателем, которого происходящее никак не может затронуть. Инстинкт самосохранения предательски притупляется. Тебе кажется, будто здесь твоё тело, но сам ты не в нём, а где-то далеко, как во сне, только наоборот.

Единственной реальностью, выводившей из транса, был запах гари. Запах усиливался.

В гостиницу, подумал Славка и машинально поднялся. Там хоть что-то можно узнать по телевизору.

Чтобы не сбиться с пути и не тратить время на ориентирование по карте, он поспешил в направлении Сакре-Кёра маршрутом, пройденным ещё утром: по Риволи до поворота на рю Кастильон, через Вандомскую площадь, потом налево до Оперы, мимо неё направо до пересечения с бульваром Хауссманна, оттуда строго вверх, через рю Лафайет, к собору Нотр-Дам-де-Лорет, слева в обход собора, по улице Мучеников до второго поворота налево. Он даже не помнил толком, как называется гостиница, полагаясь на зрительную память.

В маленьком лобби чернокожий клерк за стойкой таращился на потолок, под которым вещал о последних ужасах маленький плоский экран.

– Труа сан труа, – скороговоркой попросил Славка.

Не открываясь от телевизора, негритёнок нащупал ключ от триста третьего номера и громко поставил тяжёлый деревянный брелок на пыльную стойку.

Славке показалось, что он слышит слетающие с толстых дрожащих губ слова:

– Ля гер, ля гер8…

* * *

– Это война? – повторила Даша, умоляюще глядя на отца.

Константин заметил, что слишком тщательно пережёвывает лазанью.

Пауза затягивалась.

– Как Сталин, – неожиданно зло вырвалось у Ольги. Она вышла из кухни и увлекла за собой дочь.

Константин сжал кулаки.

Что это он, в самом деле? Откуда этот ступор? Война по всему свету продолжается уже давным-давно. Вернее, не прекращается. С первой мировой. Поголовье гибнет. Пастухи богатеют и самоутверждаются. Бараны запугивают друг друга. И вся эта круговерть то затухает, то вспыхивает с новой силой. То приближается к ЭрЭфии, то ненадолго отступает. Но Париж? Причём здесь Париж?

Где-то за окном гулко бабахнуло.

– Папа! – крикнула из соседней комнаты Даша.

Он вскочил и, не выпуская из руки вилку, поспешил на зов самого дорогого существа.

* * *

Славка лежал на кровати в убогом, но уютном номере посреди Парижа и таращился в телевизор, чего не делал со времён начальной школы. Интернет в гостинице был, да только какой-то странный, отчего привезённый из дома планшет отказывался к нему подключаться. Бежать за бесплатным вай-фаем в соседнее кафе через улицу не хотелось…

Французские телевизионщики уже битых четверть часа смаковали руины Лувра. Как ни странно, похоже, «Джоконда», находящаяся в крыле Денон, не пострадала. Погибли голландцы, немцы и французы XVII – XIX веков: крыло Ришелье превратилось в дымящийся котлован. Равно как и отвратительный комплекс стеклянных пирамид, которым нынешние масоны отметили подземный вход в музей.

Жертв было много. Смысла картавых комментариев Славка не понимал, но внизу экрана непрестанно скользила бегущая строка, и в ней цифра замерла на отметке 2 350. Откуда такая точность, трудно было сказать, но информационным службам виднее.

Интересно, как одинаково критические ситуации воздействуют на совершенно разных людей. Славка лежал, смотрел в экран и отличался от далёкого Дашиного отца лишь тем, что его никто не отвлекал и не звал. Прошло никак не меньше двадцати минут, прежде чем он сообразил, что на французах свет клином не сошёлся и что можно посмотреть на те же события глазами других европейцев. Российских каналов в гостинице не было, зато были многочисленные немцы и англичане. Большинство по-прежнему транслировали какие-то фильмы и мультики. Американцы ещё только просыпались под рассказы о новых обещаниях президента решить вопрос с беспорядками в Детройте. Арабы в повязках выразительно курлыкали вообще непонятно о чём.