Легенда эльтов - Валентина Батищева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фис, посмотри, — обратил её внимание Бурт, — поисковая нить накручивается на клубок. Это значит, что скоро Муф и Тоб будут с нами.
Отступники
— А тем, кто ни разу не был в мире лодов, не достанется и капли той чести, ступить в сокровищницу храма? — негромко спросил Лин.
— Лин, — старейшина Тоск прищурил глаза, вглядываясь в лицо отступника, — я этого не говорил. Каждый получит возможность ступить в сокровищницу. Это общие сокровища нашего народа, но поисковики имеют чуть больше прав войти в неё первыми, ты не находишь?
— Я не виноват, что жребий ни разу не пал на меня. Неужели я самый недостойный в долине? — Лин говорил тихо, окружённый толпой единомышленников. Толпа вокруг притихла.
Бурт оглядел стоящих вокруг Лина, — разного возраста, пола, но у всех гордо вздернуты подбородки и фанатичный блеск в глазах. "Вот они, отступники" — подумал он. — "Надеюсь, послушникам хватит сил сдержать их натиск, если те решат прорваться в сокровищницу."
— Лин, — старейшина говорил мягко, без тени недовольства, — я помню тебя ещё ребенком. Ты был неплохим парнем, Лин. И потом, ты приносил нашему народу только пользу, очищая долину от зарослей дикой камелики. Если бы не ты и твои помощники, нашему народу, возможно, пришлось бы оставить долину. Если бы ты не придумал хитрый способ, как оттаскивать колючие ветви дальше, к реке, дети долины задыхались бы от дыма костров. Ты в своём деле тоже лучший, Лин. Ты достоин войти в сокровищницу храма.
С каждым словом старейшины огонь жажды справедливости угасал в глазах Лина, в них разгоралась радость признания его заслуг, гордость за себя. Он думал, что старый Тоск помнит лишь, почему не взял маленького Лина служить в храм, а оказалось, что он знает о всех успехах в его жизни. Лину вдруг стало стыдно. Он опустил голову:
— Простите меня, старейшина.
Юнт почувствовал себя обманутым. Он развернулся и хотел бежать прочь с площади, когда его остановил голос старейшины:
— Юнт, разве не тебе доверяют свои жизни поисковики? Ведь это ты следишь за поисковой нитью. Ты тоже лучший в своём деле.
— Я? — удивился Юнт.
— Конечно, — старейшина улыбнулся краем рта, — ты думаешь, ты просто так стал хранителем нити? Нет. Я увидел, что в твоих руках любая фантазия обретает форму. В сокровищнице куча вырезанных тобою фигурок. Они прекрасны. Ты стал новым хранителем нити раньше распределения лишь потому, что в твоём разуме рождается сила, способная наполнить нить жизнью.
Юнт потрясённо смотрел на старейшину:
— Мои фигурки в сокровищнице?
Старейшина кивал головой, смотря на парня с улыбкой.
— Я про каждого из вас могу сказать то, по какой причине он находится на своём месте, что он сделал нужного для нашего народа. Не думайте, что вы брошены или забыты, каждый из вас в моём сердце, для каждого открыта моя дверь и о каждом я молюсь нашему Богу.
Лин стоял, опустив голову, Юнт восторженно смотрел на старейшину, как и многие из тех, кто стоял вокруг Лина, а Бурт понимал, что ему далеко до мудрости старейшины Тоска.
Встреча
— Смотри, Тоб, — снег! — удивилась Муф, оказавшись на улице. Она закружилась, обвязанная золотистой лохматой веревкой, подставляя лицо и ладошки снежинкам.
— Нам надо торопиться, с первым снегом, по завету предков, будет жеребьёвка. А я очень хочу сам установить ту штуку, что мы принесли в прошлый раз.
Он протянул Муф свою ладонь и, взяв за руку, поспешил, держась за нить, домой.
Из подворотни на них с диким криком выскочил ктои, которого преследовал с громким звуком соб. Испугавшись, Муф опустила руку Тоба и упала бы прям под лапы огромных диких зверей, если бы не появившийся непонятно откуда незнакомый эльт, который выставил перед ней щит. Когда ктои и соб исчезли за поворотом, незнакомец расслабился и повернулся к ребятам.
— Папа! — Муф кинулась к незнакомцу в объятия.
Он удивлённо оглядывал обнимающую его девушку.
Она подняла голову:
— Папа, это я, Муф! Ты не узнаёшь меня?
— Муф?? — он крепче сжал её в объятьях. — Девочка моя!
Тоб стоял сбоку от них, боясь выпустить нить.
— Вы поисковики?
— О, папа, я так рада, что ты нашёлся! Мама и Айт будут просто счастливы!
— Я не вижу нити, родная. Она золотится только для вас.
— Держись за меня и мы вместе выйдем в долину!
— Тогда надо забрать остальных.
— Остальных? — удивились вместе Тоб и Муф.
— Да, но мы не всех смогли найти, мир лодов очень большой. Подождите здесь, я вернусь в убежище и приведу наших. Я так рад, Муф, что нашёл тебя! Я быстро!
Не успели юные поисковики опомниться, как отец Муф исчез за поворотом.
— Тоб, мой отец нашёлся! Я не могу поверить в это! И с ним многие из нашего народа! Сколько счастья будет в долине!
Они отошли в небольшой закуток, не отпуская путеводной нити и, наблюдая за танцующими снежинками, говорили о чудесной встрече.
— Муф, — раздалось где-то рядом.
— Мы здесь, — Муф и Тоб вышли из укрытия и удивились, сколько эльтов стояло за спиной отца. Молодые и старые, счастливые и растерянные.
— Протяните руки и возьмитесь за нить, — Тоб и Муф натянули её, чтобы эльты понимали, где им взяться. Многие с нетерпением протянули руки. Но были и те, кто с сожалением уходил из мира лодов. Ведь за долгое время он и им стал домом.
Муф шла впереди, указывая дорогу, Тоб замыкал процессию. Вскоре эльты оказались под мостом, где Муф и Тоб вошли в мир лодов. Радостная, с улыбкой на лице, Муф шагнула в долину.
На площади перед храмом до сих пор толпился народ. Старейшина Тоск уже спустился с башни и, поддерживаемый Буртом ожидал возвращения поисковиков.
Когда на площадь вступила Муф, Фис кинулась к дочери, но увидев шагнувшего за ней пропавшего цикл Луны назад мужа, в первые секунды забыла, как дышать. С криком:
— Папа! — к нему побежала из толпы Айт и бросилась на шею.
В толпе загомонили, узнавая близких, кинулись им на встречу.
Слёзы радости, бурные объятия, счастливые голоса заполнили площадь перед храмом, на которой возвышалась зеленая пирамида, обвешанная найденными предметами из сокровищницы.
С Новым годом!
Тоб единственный не выглядел счастливым, разматывая с себя серебристый кокон из лохматой веревки.
— Что с тобой, Тоб? — спросил старейшина Тоск.
— Я мечтал спуститься в сокровищницу храма. А вы уже всё сами…
— Тоб, мы оставили
