Космопорт, 2014 № 05 (6) - Александр Силецкий

— Нет, я с вашими вещами, — чуть улыбнулся парень, кивая на две сумки, стоящие у ног. — Меня Денис зовут.

Легко подхватил объёмные баулы, внёс в комнату. Спросил, оглядываясь:

— Куда?

— Та, что побольше — мне, — решительно распорядилась Криста. А поменьше — туда.

Она кивнула на сидящую Ингу.

Парень поставил толстую Кристину сумку рядом с её кроватью.

— Ай, молодца! — мельком похвалила девушка и, тут же, расстегнув крышку, начала извлекать на свет пожитки. — Хоть переодеться с дороги…

Парень, между тем, подошёл к Инге, нагнулся, опуская сумку на пол. Крепкая спина, рельеф мышц на руках… «Не качок, но чем-то явно занимается…» — подумала Инга машинально. Будь она на гражданке, он бы ей понравился. Но здесь, сейчас, в ожидании приговора… Она судорожно вздохнула.

Парень разогнулся и встретился взглядом с Ингой. Губы его дрогнули, готовые сложиться в улыбку, но Инга отвернулась: неужели непонятно, что ей совсем не до общения?

Парень вздохнул, шагнул к двери. Произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь:

— До свидания, девушки.

— Иди-иди, лапочка… — весело помахала ему рукой Криста. — Попозже встретимся.

Инга даже не повернула головы, хотя видела краем глаза, как он выходит.

— Ишь, ходют тут всякие… — ворчливо забормотала Криста, подхватывая с кровати ворох одежды и водворяя его в шкаф.

— Смущают наши души… И как только таких красавчиков сюда пущают?.. А нам, между прочим, несколько месяцев целибата предстоит.

— Он что, тебе приглянулся? — спросила Инга. Следовало налаживать отношения: если её всё-таки признают годной — тьфу-тьфу-тьфу! — то жить с соседкой предстоит долго.

— Да не-е-е… — отмахнулась Криста.

— Не люблю таких смазливеньких, они привыкли, что вокруг них девки вьются, в постели — лентяи, по жизни — пальцы гнут… Мне бы кого попроще… — мечтательно протянула она.

Инга пожала плечами: ей не показалось, что парень гнул пальцы. Вроде, милый такой… «А что он тут делает? — спохватилась она вдруг. — Чего парень призывного возраста делает в женском родильном доме?»

— Альтернативщик, наверное, — продолжала, между тем, Криста, по-хозяйски размещая вещи на полках. — В армию не взяли — вот и проходит здесь альтернативную службу. Их же на самую грязную работу бросают — санитарами, ассенизаторами. Да-а-а… Сочувствую я ему. Повыносит здесь кровавые тряпки, да узнает, откуда младенцы вылазят, так, глядишь, когда на гражданку вернётся, на девок больше смотреть не сможет. Интересно, как это он, такой бугай, в алтернативщики попал?

Инга только вздохнула. Если бы ей выпала такая удача — предложение альтернативной службы — она бы согласилась на что угодно: хоть горшки за стариками выносить, хоть землю копать. Даже нянькой в Дом младенца, хотя это, конечно, противнее всего: вопящие человеческие детёныши, мокрые, сопливые… Но это, хотя бы, не вынашивать и не рожать! Как можно спокойно терпеть, когда в тебе сидит нечто живое и пользуется твоим телом, как кормушкой?

Из докладной записки Марты Линдос, консультанта Президента по вопросам репродукции: «… демографическая ситуация в стране, в конце XX века характеризующаяся одновременным падением рождаемости и ростом смертности населения, в начале XXI века пришла в катастрофическое состояние. Развитие ювенальной юстиции, повышение индивидуалистических настроений в среде молодёжи привели к распаду института семьи (брака), и лавинообразному распространению идей движения чайлдфри. За очень короткий срок (10–15 лет) бездетность стала нормой. Коэффициент рождаемости, составляющий в 1930 году 8,6 ребёнка на одну женщину, в 2030 году упал до 0,02. Сложившееся положение требовало от государства введения жёстких мер коррекции…»

— Ну как тебе первый день? — Криста сидела с ногами на кровати, забрасывала в рот орешки из пакета и краем глаза косилась во включённый стереовизор: шла какая-то очередная лабуда из разряда реалити-шоу.

— Нормально, — вяло пожала плечами Инга.

— Доктор этот, ведущий наш… ну, с бородой который, — продолжала Криста. — На козла похож.

Она скорчила рожу, выкатила глаза и мелко-мелко затрясла подбородком. Инга невесело улыбнулась — было действительно похоже.

— А психотерапевтиха — Марта Степановна — крутая! — сообщила Криста, закидывая очередной орех в рот. — И чего, интересно, она делает в этой дыре?

Сегодня на собрании, где будущие роженицы встретились с врачами и кураторами, им сообщили распорядок дня, высказали требования, велели строго соблюдать диету. Но Кристе, похоже, было на это наплевать и она, словно громадная белка, щёлкала заранее припасённые «на воле», как она сказала, орешки.

— Да? — равнодушно произнесла Инга только чтобы хоть что-то сказать. — А чего в ней крутого?

— Да ты что! — вскинулась Криста. — Не узнала?! Да её же в новостях день через день показывают! Консультант Президента по вопросам репродукции!

— А-а-а… — протянула Инга. — Да, кажется… Что-то такое видела.

Она лежала поверх покрывала, закинув руки за голову. Первый день прошёл. Завтра начнут брать анализы, через неделю вынесут вердикт: годна или белый билет. «Господи! — вдруг мысленно взмолилась она, хотя никогда не была верующей. — Господи, пусть меня комиссуют!»

Из докладной записки Марты Линдос: «…в связи с вышеописанной критической ситуацией, с целью улучшения демографической обстановки в стране был разработан и внедрён закон «О материнской обязанности и детналоге». Основу закона составило требование: «Каждая женщина в возрасте с 17 до 25 лет обязана явиться в Центр репродукции по месту жительства и реализовать свою репродуктивную функцию, осуществив рождение хотя бы одного ребёнка — выплатить детналог…»

— Годна, — сообщил доктор. Бросил инструменты в кювету, кивнул Инге. — Противозачаточную блокировку я снял, так что все половые связи для вас с этого момента — табу. Поднимайтесь.

Шагнул к раковине, зашумела вода.

Инга, лежащая в гинекологическом кресле, с ужасом подняла побледневшее лицо: всё? Решение принято? Отсрочки не будет? Как же так?! Она надеялась… Неужели ей придется рожать?!

— Доктор, а… точно? — дрожащим голосом обратилась она к спине в белом халате. — Может, альтернативка?

— Не вижу оснований, — доктор даже не обернулся, продолжая мыть руки. — У вас всё в порядке, к деторождению пригодны.

— Но…

— Что «но»? — доктор тщательно вытер руки, бросил бумажное полотенце в урну. Строго посмотрел на Ингу. — Чего вы лежите? Поднимайтесь.

Инга на дрожащих ногах сползла вниз, шагнула к оставленному на кушетке халату.

— И не надо бояться, ничего в этом страшного нет. Нормальный физиологический процесс, — назидательно сообщил доктор, строго глядя на Ингу. — Подготовка займёт недели три-четыре. Потом подсадка эмбриона. Если всё с первого раза пройдёт успешно, то через девять месяцев для вас всё уже закончится. Не такой уж это и срок. Вон, парни служат два года — и ничего. А вам девяти месяцев для общества жалко. А в армии, между прочим, ещё и стреляют. А у вас, девиц, здесь лафа — лежи, отдыхай. Кормят, поят — сидите на всём готовом. О-о-о! Ну что за слёзы! — доктор возвысил голос, увидев, что глаза Инги подозрительно поблёскивают. — Не надо мне тут разводить сырость. Идите к себе и успокойтесь. Не вы первая, не вы последняя. Идите!

Инга выскочила из кабинета и, не разбирая дороги, почти бегом двинулась по бесконечному коридору Цента репродукции. Белые двери, люди, бросающие на неё удивлённые взгляды, кабинеты, кабинеты… Пожалуйста, какой-нибудь закуток, где можно было бы спокойно выплакаться!

— Привет! — очередной встречный, вместо того, чтобы посторониться, вдруг заступил ей дорогу.

Она попыталась увильнуть, но её поймали за плечи.

— Не узнаёшь меня?

Инга вскинула наполненные влагой глаза, картинка мира двоилась и расплывалась. Потому казалось, что у парня, держащего её за локти, четыре глаза.

— О! Да ты плачешь?! — воскликнул он удивлённо. — Пойдём-ка со мной.

Он приобнял её за плечи, распахнул ближайшую дверь и втянул туда Ингу. Комнатка была малюсенькой. По стенам стояли стеллажи, наполненные белым — то ли полотенцами, то ли простынями, то ли халатами.

— Ну вот, здесь никто не увидит… А я — не считается. Что у тебя случилось? — он заглянул в глаза.

Инга рванулась, пытаясь вырваться из рук непрошенного помощника.

— Тише, тише!.. — он обнял её, прижал к себе. — Тише! Что я могу для тебя сделать?

Инга изо всех сил упёрлась в его грудь ладонями: то, что случилось безнадёжно! Никто ей не может помочь!

— Не надо, не надо… — зашептал он прямо ей в макушку, не выпуская, а только крепче прижимая её к себе. — Всё образуется, всё наладится…