Тарзан в Пеллюсидаре - Эдгар Райс Берроуз

Когда безудержный порыв, увлекший Тарзана в незнакомые дебри, несколько остыл, он замедлил скорость и вскоре соскочил на землю рядом с хорошо видной звериной тропой. Теперь он уже более внимательно присматривался к окружающему. Его поразили гигантские размеры и древний возраст окружающих его деревьев — в сравнении с ними его собственные джунгли могли показаться детским парком; его восхищение вызвали удивительные цветы, пышно усеивающие все вокруг. Но в этот самый момент что-то туго захлестнуло его тело, и он взвился высоко в воздух.

Владыка джунглей совершил непростительную ошибку. Захваченный массой впечатлений от новой обстановки, он позволил себе на миг расслабиться, что чревато самыми неприятными последствиями, как это хорошо известно диким обитателям тропических лесов. Едва ли не одновременно со случившимся человек-обезьяна успел осознать, что же с ним произошло. Как ни стыдно было ему это признать, он попался в самый примитивный силок, установленный кем-то на звериной тропе. Последствия собственного недосмотра не предвещали для него ничего хорошего, но Тарзан не стал паниковать, а решил оценить сложившуюся ситуацию. Привязанная к нижнему суку огромного дерева веревка из сыромятной кожи была замаскирована землей и листвой посреди тропы. Тарзан задел за сучок, служивший спуском для ловушки, и попался, как глупый кролик. Все могло бы еще закончиться без особых последствий, если бы петля не охватила вместе с туловищем и руки Тарзана, плотно прижав их чуть выше бедер как раз между запястьем и локтем. В довершение всего, он повис вниз головой в нелепой и унизительной позе, в шести футах над землей, раскачиваясь и вращаясь, как детский мячик на резинке.

Он попытался вытащить одну руку, чтобы достать нож и освободиться, но при малейшем его движении петля только сильнее затягивалась. Сделав несколько попыток, Тарзан убедился в полной их тщетности — сыромятная веревка лишь еще глубже врезалась ему в тело.

Он понимал, что ловушка поставлена людьми, которые непременно придут, чтобы ее осмотреть. Знакомство с африканскими племенами подсказывало Тарзану, что местные дикари вряд ли станут долго оставлять свои ловушки без присмотра, поскольку схваченная петлей жертва могла легко стать добычей стервятников или других хищников. Он задумался, что за люди установили эту ловушку? Сумеет ли он с ними договориться? Но как бы то ни было, он надеялся, что люди появятся раньше, чем многочисленные плотоядные, населяющие просторы Пеллюсидара. Пока в голове у него бродили все эти мысли, чуткие уши уловили звук приближающихся шагов, но принадлежали они не человеку. Кто бы это ни был, двигался он против ветра, и Тарзан не мог уловить его запах. С другой стороны, и идущий зверь не мог почуять его, так как ветер дул несколько наискосок. Неизвестное животное неторопливо следовало в его сторону. Теперь Тарзан мог уже ясно различить стук копыт по тропе. Ему стало ясно, что непосредственной опасности животное не представляет, если только оно не принадлежит к какому-нибудь местному виду с непредсказуемыми характеристиками, неизвестными во внешнем мире.

Не успел человек-обезьяна немного успокоиться, как до его ноздрей донесся знакомый запах: волосы у него на голове встали дыбом. Это не был страх, а всего лишь естественная реакция на приближение его извечного и ненавистного врага. Вместе с тем запах этого зверя несколько отличался от привычного запаха Нумы или Шиты-леопарда, хотя, несомненно, принадлежал какому-то представителю семейства кошачьих. Тарзан начал уже различать осторожные, почти бес-шумные шаги. Привлек ли гигантскую кошку запах самого Тарзана или ее интересовало то травоядное, что приближалось с противоположной стороны тропинки. — кто знает? Оставалось только ждать.

Первым появился на тропе могучий бык с широко расставленными рогами, покрытый густой жесткой шерстью. Он не сразу заметил висящего над тропой Тарзана и остановился, только обнаружив перед собой непонятное препятствие. То был таг, один из самых крупных травоядных представителей животного мира Пеллюсидара, давно вымерший на Земле предок современных копытных. Таг впился в Тарзана своими маленькими злобными глазками.

Тарзан старался сохранять полную неподвижность. Он прекрасно знал, что дикая кошка выберет своей жертвой одного из них и не хотел поэтому отпугивать этого доисторического то ли быка, то ли тура. Тот, впрочем, и сам не выказывал ни малейших признаков страха. Вместо этого таг предостерегающе утробно замычал, несколько раз взрыл землю передней ногой и угрожающе нагнул голову, выставив вперед острые массивные рога. Приведя себя подобным образом в состояние возбуждения и ярости, таг устремился на беспомощно покачивающегося в воздухе человека-обезьяну. Тарзан понимал, что одно лишь прикосновение страшных рогов расколет его череп, как яичную скорлупу. Но он был бессилен что-либо предпринять. Затянувшая его члены веревка больше уже не раскачивалась, только слегка крутилась в разные стороны, открывая глазам пленника то приближающегося тага, то противоположную сторону тропы. Полная безнадежность ситуации и собственное бессилие бесили человека-обезьяну даже больше, чем почти неминуемая гибель. С детских лет старуха с косой незримо шагала с ним бок о бок, он привык к смерти в любом ее обличье и не боялся ее. Он знал, что смерть — только последнее переживание для всех земных созданий и что его она ожидает с той же неотвратимостью, как и всех прочих.

Тарзан любил жизнь и не хотел умирать, но умереть без борьбы было бы противоестественным для его натуры. Однако теперь, когда от рогов тага его отделяли считанные футы, судьба распорядилась так, что Тарзан не видел его и не мог даже встретить смерть лицом к лицу.

Но в это последнее мгновение, когда он, замерев, ждал удара, воздух потряс рев такой ужасающей силы, какого человеку-обезьяне не доводилось слышать за всю его богатую событиями жизнь. Утробное мычание тага тоже перешло в яростный рев, лишь немного уступающий по силе звуку рычания гигантской кошки. Как раз в этот момент Тарзан снова развернулся на своей веревке, и глазам его открылось фантастическое зрелище, вот уже сотни поколений недоступное для жителей внешнего мира. На плечах огромного быка сидел тигр таких невероятных размеров, что Тарзан с трудом поверил собственным глазам. Его длинные белые клыки, далеко выступающие из-под верхней челюсти, были глубоко погружены в шею тага. Сам таг, вместо того, чтобы попытаться спастись бегством, застыл на месте, стараясь либо сбросить своего наездника, либо проткнуть его своими рогами. Размахивая головой и брыкаясь, таг все время яростно ревел от боли и гнева.