Злой человек - Александр Операй

Переизбыток эмоций. Сильный страх. Нет. Это усталость. Нужно мыслить рационально, Иван. Поговори сам с собой. Успокойся. Ты же знаешь. Смерть нужна лишь для того, чтобы обрести жизнь вечную. В конце времён состоится всеобщее воскресение из мёртвых. Сейчас даже вообразить невозможно, но ты родишься вновь. Вперед ногами. Твоя воля никогда не умрёт. Она сохранится после распада тела и со временем окажется в новой оболочке. Зачем же, бояться?

Иван подождал пока соединение с кораблем станет стабильным и ввел команду на передачу данных. В ушах затрещало.

Стены качнулись и задрожали.

По монитору компьютера побежали цифры.

Загрузка через:

– Три.

– Два.

– Один.

Глава 2

1

Продавец умер напрасно.

Кто-то загнал его, словно зверя, в грязную темную подворотню и прикончил выстрелом в спину. Пуля сломала позвоночник и прошла дальше, повредив сердце и легкие

Кровь мешалась с дождем и текла по асфальту в сторону мусорных баков.

Ночь выдалась скверной.

Ветер несет в город шторм. Огромный, холодный океан разрушает дома на побережье. Здания падают под натиском волн с глухим всхлипом, и в этом непрерывном чавканье тонут все звуки. Яркие всполохи молний режут небо на части. Хлещет дождь.

В подворотне темно. Свет фонарей вдоль дороги едва попадает сюда. Я скрываюсь в тени обветшалого дома. Никто не заметит меня даже если пройдет в полуметре. Хочется закурить, но нельзя рисковать. Ночь теперь ближе к рассвету.

Псевдо-крысы добрались до тела раньше меня. Мерзкие твари сбежались на запах свежего мяса. Больше медлить нельзя. Я достаю из кармана Радость-17 и проверяю запас батареи. Заряд исчерпался на половину. Допотопное барахло тратит энергию слишком быстро. Чувство тревоги гложет меня.

Я переворачиваю труп продавца на спину и подключаю прибор к разъему на затылке. Программное обеспечение ведет себя странно и выдает ошибку, после которой не запускается вовсе. Приходится начинать все сначала.

Псевдо-крысы мешают работать, лезут под руки, норовят укусить. Твари пищат и грызнутся.

Ветер приносит запах KENZO. Сирень, мандарин, мята и сера.

Я замираю на миг.

Нервно скрипит пожарная лестница. Капли дождя падают с крыши и гулко стучат. Одежда промокла, но я не чувствую холод. Ноги дрожат, руки трясутся, на лбу выступил пот. Всюду кровь и вода. Я достаю из кармана пальто две таблетки лекарства. На вкус, как дерьмо, но действует быстро. Безумие отступает.

Радость-17 пищит на всю подворотню. Прибор закончил работу, но хранилище данных заполнилось всего на десять процентов.

Убийца стер продавца подчистую.

На улице кто-то смеется.

Я замечаю мрачную тень. Она наблюдает за мной из-за угла подворотни. Её лучше не видеть. Не встречаться с ней взглядом. Она прячет под черным плащом костлявое тело и пустые глазницы, на дне которых шевелятся скользкие черви.

Я хватаю Радость-17 и прыгаю через забор на другую сторону подворотни. Ноги несут меня черт-те куда.

Дождь бежит за мной следом, как полицейский. Никак не оставит в покое. Я не знаю в чем виноват. По какой-то причине он ненавидит меня. Может быть потому, что я ненормальный, бродяга или просто рожей не вышел. Никто обо мне не заплачет, если я утону. Такие, как я исчезают бесследно.

Ветер гонит тучи в сторону гор. Может быть, там живет человек, которому под силу остановить плохую погоду. Он бы мог заработать кучу денег, отменяя грозы и ливни в тех местах, где они действуют людям на нервы. Он бы мог стать счастливым, окажись, что ему нравится дождь.

Я иду к перекрестку, ненастье движется следом.

Город похож на челюсть огромного зверя. Нужно подняться повыше, чтобы увидеть, как серая масса домов, гаражей, торговых центров, банков, больниц, фабрик и заводов превращается в зубы. Частокол понатыканных тут и там пеньков и клыков перемелет любого, кто осмелится сунуть свой нос не туда. Город кишит полицейскими и агентами службы надзора. Видеокамеры на каждом шагу. Под облаками бесшумно висит беспилотник. Ждет свою жертву.

Ночью лучше быть дома. Сидеть на диване и смотреть телевизор.

Я улыбаюсь при мысли о выпуске новостей. В перерыве между подборкой о спорте и прогнозом погоды вставляют рекламу корпорации «ОЗМА». Порно-актриса Алиса Астахова медленно идет вдоль линии берега. Солнечный день, белый песок, океан. Она смотрит в камеру нежным, чувственным взглядом и говорит:

– Идеальное тело. Идеальная жизнь.

Оператор умело скрывает за кадром всё запрещенное в вечернем эфире, но картинка настоящее порно. Девушка предлагает себя каждому зрителю в городе.

Я бы остался с Алисой в этот вечер. Я бы провел с ней все свои дни будь у меня пара лишних таблеток лекарства. Но я облажался. Иногда так бывает, ведь я не один внутри моей головы. Этим утром там был кто-то еще. Он долго глядел на меня и решил, что фундаментальные штуки, из которых построена жизнь: любовь, привязанность, принадлежность, отношения, никогда со мной не случались. Ни друзей, ни подруг, ни семьи. Я плохой человек. Это нужно исправить. Чужак выбросил все таблетки и слил мою жизнь в унитаз.

Вот уже несколько лет он рвется наружу. Заключенный в сетке нейронов, он хочет жить в полную силу. Его воля несгибаема, жажда воплощения неутолима, и однажды он победит.

Мне нужно спешить. Я должен достать хоть немного лекарства. Аптеки, врачи, подпольные фабрики, химики-одиночки, почти все под контролем службы надзора, но я надеюсь на Михаила. Он получит все, что скачала Радость-17 из памяти продавца, и в обмен на информацию, даст мне таблетки.

Я слышу щелчок внутри головы. Обратный отсчет, как предвестник забвенья. Сейчас я исчезну, и кто-то другой в моем теле вернется домой, бросит курить, устроится на работу, оплатит долги, купит машину, обзаведется семьей. Чужак найдет себе место в этом кошмаре.

Город уходит на дно. Словно нарисованный сквозь занавеску на кухне, которая отделяет коридор от прихожей, он полыхает миллионами окон. И свет, размытый, дрожащий, разобранный на оттенки от белого-желтого до красного-синего-черного, превращает ночь в сумерки, сквозь которые я различаю проблемы.

Двое полицейских в конце улицы идут мне на встречу. Значок службы надзора у них на груди похож на лицо человека без глаз, рта и ушей. Символ безликого правосудия. Не способное в общей своей слепоте, глухоте и в безмолвии быть персональным, личным, исходить от кого-то конкретного, призванное защищать общество столь же серое и обезличенное во благо всех и никого. Когда-то полицейские были людьми, но теперь это слуги закона.

Я озираюсь по сторонам. Нужно бежать. Спрятаться. Затаиться. Но вокруг только стены, столбы, остановки, машины, двери и магазины. Мне некуда деться. Я псевдо-крыса внутри лабиринта из железобетона! Будь проклято все. Трижды сгори до рассвета.

Я бегу к подворотне.

– Эй! – кричит полицейский, – Ну-ка стоять!

Я падаю на колени, руки кладу на затылок, подбородок прижимаю к груди. Вот и всё. Это конец. Я не могу ничего изменить. Врачи