Поэма новогодняя моя - Максим Жуков

14

Сплошной, непрекращающийся матна мой вопрос формальный был ответом…

Так разошлась в момент Лена-Николь,что показалось – прорвало плотину!Во множестве своих глагольных форм,во всем многообразии словесномтяжелая, разнузданная брань,переполняя вянущие уши,потоком мне проникла прямо в мозг.

По перепонкам били матюки,и, отражаясь в черепной коробке,прямая речь в предложном падежепластами оседала меж извилини вызывала головную боль.

Я сам отнюдь не скромник, не ханжа…и даже, если честно, то поклонник…чуть не сказал, отчаянный любитель…Чего уж там: я – ПРОФЕССИОНАЛпо примененью лексики обсценной!(По мере сил – и в прозе, и в стихах…)За что в Союз писателей и был,как волк в овечье стадо, недопущен,был критикуем, изгнан, притеснен!Как говорится, мне ли возмущаться?!И, если вспомнить «Горе от ума»,как возопил хрестоматийный Чацкий:«карету мне…» —ах, нет! —«а судьи кто?»

И так и есть! И правильно! И точно!Нам только Бог единый судия!Она мне кто? Любовница за деньги.А я ей кто? Очередной клиент…Но все равно, подумав так, не легчемне было слушать проститутки мат…в нем было что-то дикое, больное;употребленье злобных инвективимеет под собой подчас обиду,имеет – и другим передает…

Я попытался вытеснить по Фрейдуобиду в подсознание свое,но у меня тогда не получилось.Там можно было, только матерясь,Елену постараться переплюнутьи, трехэтажным девушку покрыв,ей показать и класс, и превосходство,что нам порой дарует интеллектна фоне виртуозного владеньяненормативным жестким языком.

Но мне в тот вечер как-то не хотелосьдевицу понапрасну обижать.

Я вдруг подумал: Высшие Задачиу творчества писательского есть!Я, правда, не на шутку сомневаюсь,что все они при помощи внушеньяна светлой просветительской стезекогда-нибудь успешно разрешатся,как Председатель мне втирал в СП(как Вий, тяжелых век не поднимая);писатель – он отнюдь не педагог,но иногда, усилья прилагая,он лошадь к водопою подвестивполне, конечно, может, но навряд лион лошадь ту заставит воду пить…И отношенье к нам у власть имущихне просто так давно уже не то:на роль пророков или же трибуновв писательской разрозненной средетеперь не обнаружить кандидатов.Неважно, будь прозаик ты, поэт, —как в письменах своих ни изгаляйся,по сути, не изменишь ничего.

Нам несть числа. Народ нас не читает,хоть матом, хоть без мата пишем мы.

Меж тем, обматерив своих подруг,секс-индустрии преданных работниц,Елена, накатив еще сто грамм,привычно возмутилась москвичамии на клиентов резво перешла.

И москвичи, когда они клиенты,и даже не клиенты москвичи —все были поголовно виноватыво всех житейских горестях ее.Наверное, всё бросить в Конотопе(она призналась, что из этих мест)и к нам приехать для торговли теломее подбили тоже москвичи.А также здесь – как пленницу содержат,насилуют, штрафуют, поят, бьютодни сплошные жители столицы,причем, из стопроцентных, коренных…

Но я отвлекся. Это всё – не суть.А суть в другом: наращивая градусгромокипящей ругани своей,она сумела так его повысить,что я – без приставаний к ней! – вспотели умудрился начисто утратитьважнейшее из прирожденных чувств(нет-нет, не то, о коем, вероятно,с ухмылкой вы подумали сейчас).То было ЧУВСТВО ВРЕМЕНИ – утратукоторого я сходу осознал,когда в оркестре раненное морезапело во второй по счету раз(скорей всего, мой музыкальный центр,сработал так, повторно запускаяс «Тристаном и Изольдой» компакт-диск).

Я на часы стенные покосился.Николь, перехватив мой беглый взгляд,туда же быстро глазками стрельнулаи тут же заявила: «Мне пора!»

Действительно, отмеренное времяприведшим проститутку Кузьминым,вернее, на него похожим парнем,без двух минут по факту истекло.

Я попытался было возмутиться:– Ну как же так? – я девушку спросил,на посошок ей водки наливая, —Как вышло, что из перечня услуг,что мне по телефону обещали,я ни одной за час не получил?

Лицо индифферентное скроив,Елена мне небрежно отвечала,что это дело больше не ее,она свое сегодня отпахала!

И собралась, шатаясь, уходить…

«О, женщины, вам имя вероломство»! —подумал я и встал, чтоб до прихожейдевицу по-хозяйски довести.

Елена, рефлекторно матерясь,при входе чуть у двери не упала…«Зачем позвал? Выслушивал? Платил?» —в башке моей досадно промелькнуло.Я подал ей колпак и кардигани, дверь во тьму подъезда отворяя,удачи и успехов пожелал.

Чуть позже, посмотрев в свое окно,я «Кузьмина» на улице заметил.Он из машины де́вицу встречать,по-молодецки улыбаясь, вышел.Увидел. Встретил. Сзади посадил.

Приметы и пословицы таятв себе великий сонм несоответствий.Когда вам, мягко скажем, не везетс простым и незатейливым вливаньемв плохой, но крайне нужный вам Союз,то это, если вспомнить поговоркупро карты, невезенье и любовь,еще не гарантирует успеха —ни в картах, ни в карьере, ни в любви.

Так я подумал, подойдя к дивану,и на него, как перст один, прилег.

15

Я, лежа на поверхности пружинной,глазами упирался в потолоки слушал, как форель меланхоличнов воде вилась и била о стекло,причудливые блики рассыпаяпо темному напольному ковру.

Я сам и не заметил, как уснул.

Во сне моем на льду стоял крестьянин,под ним форель разбить пыталась лед.

Но и во сне, как будто наяву,подледным соответствуя ударам,во мне, как колокольный звон, лилосьи через подсознанье доносилось,что – скоро!скоро!скоро! – Новый год!

Я спал, пока не загремел в дверии произвел трехкратное вращеньев замочном механизме звонкий ключ.

Знакомые послышались шаги,жена вошла и, топая ногами,стремясь узнать, я дома или нет,шутливо из прихожей прокричала:Я дома, милый! Слышишь?! Ты живой?..

Я ей ответил, кое-как проснувшись,цитируя поэта одного:– На самом деле то, что именуют мной, —Не я один. Нас много. Я – живой.Чтоб кровь моя остынуть не успела,Я умирал не раз. О, сколько мертвых телЯ отделил от собственного тела!И если б только разум мой прозрелИ в землю устремил пронзительное око,Он увидал бы там, среди могил, глубокоЛежащего меня.

Так я, с дивана встав,ответствовал жене… а сам подумал:наверно, я в рубашке был рожден —она же в Будапеште собираласьв командировке встретить Новый год…

Какой-то час иль может даже меньше —помыслить страшно: прямо вот – чуть-чуть,меня бы благоверная засталас девицей, чьё присутствие в квартиремне было б крайне трудно объяснить.

Как хрупок наш покой внутрисемейный!А рыба бьет, и бьет, и бьет, и бьет.

– Я мертвых тел пока не замечаюу нас в квартире, кроме одного,которое по дому ходит-бродити, вроде как, со мною говорит, —жена мне укоризненно сказалаи в комнату коробку занесла.– Вот посмотри, по случаю купила,когда отправки рейса ожидалаи в «Дьюти-фри» парфюм себе брала, —продолжила супруга, распечатавкоробку, и, как фокусник, легкодостала из нее еще коробкус игрушками и разной мишурой.Помимо новогодних украшений,в коробочной картонной глубинеугадывалась сложенная елкав прозрачной упаковке заводской.

– У нас же есть искусственная ель, —заметил я, сарказма не скрывая, —она уже который Новый годбез дела возлежит на антресолях!Во имя поддержания традицийхозяйке, видно, лень ее достатьда нарядить, как принято в приличныхглубокоуважаемых домах.

– У елки, между прочим, есть хозяин —он тоже не охотник наряжать, —сарказм мой игнорируя, сказаласурово, но незлобиво жена.

– Потом, я, наконец-таки, решиласменить наш новогодний антураж,а то ведь от тебя и не дождешься,чтоб ты хоть что-то к празднику купил.

Не собираясь спорить, я признался,что покупатель из меня плохой,и сразу же спросил, меняя тему:– Когда сегодня говорили мыс тобой о том да сем по телефону,ты мне сказала, что, скорей всего,тебе придется праздник нынче встретитьв компании партнеров и коллегв рабочей – ты сказала – обстановке, —и даже если Главный договор —ты говорила – все-таки подпишут, —тебе от фирмы не перепадетна перелет из Буда до Москауни одного – ни цента, ни рубля?

Жена достала елку, распушилапластмассовую хвою на ветвяхи, в середину комнаты поставив,неспешно приступила наряжать.

– Они навряд ли перелет оплатят,– но мне их «Хилтон» так поднадоел,– что я, с тобой немного пообщавшись,в соседний «люкс» к начальнику зашлаи очень популярно объяснила,что у меня в Москве ревнивый муж,что он сейчас звонил по телефонуи дома быть мне в праздник наказал.– И что начальник твой, не возмущался?– Похныкал, побурчал да отпустил.Я собралась буквально в три минуты:такси, аэропорт, ближайший рейс…

«Как хорошо, что Венгрия не близко», —я про себя подумал и спросил:– Ты их не слишком сильно обманула?– Ой-ой-ой-ой! да в бизнесе у насвсе врут, как раньше врали в комсомоле.Ты лучше что тут делал расскажи,пока меня венгерские пыталина берегах Дуная упыри.

Я на жену смотрел и, хмурясь, думал:по Фрейду секс главнее, чем любовь.Так помышляло много поколенийза рубежом, а после и у нас…Но если к этой теме присмотреться,то можно будет ясно разглядеть,что доктор, что-то, видимо, напутал:сведи к необходимости всю жизнь —и человек сравняется с животным.Я вам могу ответственно сказать(на базе многократных наблюдений):секс без любви – неполноценный секс!Хоть я и написал, признаюсь, выше —«прожив с женой бок о бок лет пятнадцатьс женою редко, собственно, живешь», —я без любви и жить-то с ней не стал бы.А тут любовь и секс – пятнадцать лет!

Я рассказал ей, как в Союз пыталсявступить и как позорно не вступил,как книжку демонстрировал и посланс ехидством был с той книжкою в ПЕН-центр,или в другой Союз на Комсомольскомпроспекте… иль в Союз на Поварской…

Жена казалась тихой, отстраненной,но, выслушав, в ответ произнесла:

– А у меня знакомая недавно– вступила в тот Писательский Союз,– хотя она по жизни графоманка(я пару текстов у нее прочла…),но это ей отнюдь не помешалов Союз без всяких трудностей вступить.Ей обошлось вступление по курсув размере баксов около двухсот…

Жена в сторонку елку наклонилаи посмотрела с грустью на меня:

– Им нужно было просто ДЕНЕГ ДАТЬ– в карман или на лапу прямо сунуть,– а ты, как лох, не въехал, не просек!Они ведь, словно уличные девкив союзах этих членство продают.

Я лоб нахмурил и мгновенно понял:недаром их оклад мой занималгораздо больше места публикацийи взглядов политических моих…

Ну что здесь скажешь? Я, конечно, лох!Но хорошо, что сразу не врубился.Слаб человек! Ведь сдуру мог же дать!Да ну их всех, как говорится, к ляду!Иль, как на сайтах пишут, – НУИХНАХ!

Жена еще раз с грустью посмотрелаи часть ветвей гирляндой оплела.

Затем рукой пошарила в коробкеи, вынув голубой стеклянный шар,его на нижней ветке прикрепила;вздохнула, чуть правее отошла…

Я, глядя на нее, с тоскою вспомнил,как год назад наметился разрыву нашей устаканившейся пары.Все распадалось, рушилось тогда.Мы так зашли далёко в отношеньях,что показалось: шаг еще – и льды,которые форель уже не сможет,хвостом манипулируя, разбить.Как это получилось?Кто же знает.Что поминать давнишние дела?

МИНЗДРАВ СССР ПРЕДУПРЕЖДАЕТ:Все миновалось, молодость прошла.

Мы это – слава Богу! – осозналии быстро компромисс тогда нашли.

С тех пор живем под сенью компромисса,а чем он плох – семейный компромисс?Как говорил один советский классик:«Везде есть жизнь, и тут была своя».

Жена на ель снежинку нацепилаи мне вопрос серьезный задала:– Ты, вообще, зачем туда поперся?!Ведь ты же сам недавно утверждал,что не снискать читательской любвипри помощи сомнительного членствав любом из существующих СП.

Я тяжело вздохнул и ей ответил:– Да утверждал. Да не снискать. Все так!– И, помолчав, расстроено добавил– (заимствуя сентенцию одну):– Художника обидеть может каждый!

– А ты не обижайся и – пиши!И делай то, что всяко делать должно,а там уж – будь что будет, полюбэ…

Я умиротворенно улыбнулсяи молча в знак согласия кивнул.

Жена, осыпав золотым дождемгустую синтетическую хвою,надела на верхушку тонкий шпильи, обойдя наряженную елку,устало посмотрела на меня.

Мы подошли друг к другу, обнялисьи замерли на краткое мгновенье.И то не плохо. И потом, я верю,что лед разбить возможно для форели,когда она упорна. Вот и всё.

23.02.2009