Грань бессмертия (сборник) - Кшиштоф Борунь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понимаю. Итак, вы говорите, что в то время, несколько лет назад, Боннар подружился с Браго?
— Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже, живя у Альберди, Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь у Браго и гроша ломаного в кармане не было.
— Есть ли смысл, в свете того что вы мне рассказали, добиваться эксгумации?
— Непременно! Правда, теперь вам не придется предъявлять Боннару обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли? Обстановка совершенно изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться, не сбежал ли случайно покойник из могилы, — деланно рассмеялся он.
Я немного подумал.
— Каково ваше инстинное мнение? — начал я, глядя внимательно в лицо де Лимы. — Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто на Браго проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии противоречат друг другу.
— Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения. Быть может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после эксгумации!
— Я посоветуюсь со следователем, — сказал я, вставая.
— Разумеется, вы никому не станете говорить о наших первоначальных подозрениях? — говорил хозяин, провожая меня к двери. — Дело ясное. Нам важно знать истину. Хотя бы в интересах истории литературы. Чтобы не случилось, как с Шекспиром… Во всяком случае, газетам будет о чем писать.
«Этот де Лима не дурак, — подумал я, выходя на улицу. — Конечно, они используют любую возможность. Бизнес! Но с этими деревьями — удивительная история».
Прежде чем действовать дальше, я решил посоветоваться с Катариной… Ее мнение, как филолога и знатока творчества Хозе Браго, было мне интересно.
Мы долго беседовали по телефону. Она весьма скептически отнеслась к гипотезе де Лимы. Мы уговорились, что я заеду к ней завтра.
V
— Как ты ухитряешься это делать, Катарина? С каждой нашей встречей ты выглядишь все моложе!
Я откинулся в мягком кресле, с удовольствием глядя на ладную фигурку хозяйки.
— Не плети ерунды. Я почти совсем не спала. Выгляжу, словно заморыш… — вздохнула Катарина, ставя на стол поднос с завтраком. — Всю ночь я сидела над Браго, и, ей-богу, сама не знаю, что об этом и думать. Это, действительно, сенсация… Я нашла еще четыре примера. В том числе три в «Грани бессмертия». А их может быть значительно больше. Я ведь перелистала лишь три книги, изданные за последнее время.
— Ты все-таки дай мне сказать… Когда я на тебя гляжу, то чувствую себя по меньшей мере на пятнадцать лет моложе. Теперь я вижу, что потерял…
— Вечно ты… — Катарина вспыхнула и непроизвольно одернула халат.
— Я знаю, что у меня нет никаких шансов. Свои ночи ты без остатка отдаешь Хозе Браго.
— Ты не имеешь никаких прав на ревность… А если говорить о Браго, то это любовь платоническая и без взаимности.
— Если бы я был уверен, что он действительно мертв… — бросил я как бы в шутку.
Она перестала наливать кофе и внимательно посмотрела на меня.
— Так ты думаешь, что в этом следует искать разгадку «вещих способностей»?
— Пока у меня нет собственного мнения. Это де Лима утверждает, что Браго жив. Быть может, он знает больше, чем хочет сказать.
— Это было бы прекрасно! — взволнованно воскликнула она.
— В ближайшее время узнаем! Я постараюсь сегодня же добыть разрешение на эксгумацию.
Катарина насупилась. Неожиданно, словно ей в голову пришла новая мысль, она сказала:
— В могиле могут быть останки другого человека, Пожалуй, это вполне вероятно. Вот это история…
— Если быть откровенным, то я не верю, чтобы Боннар зашел так далеко…
— Я тоже так думаю, — кивнула Катарина. — Но факт остается фактом: Браго довольно странно заглядывает в будущее (если это можно так назвать) в своих произведениях. Ты ничего не ешь!
Она положила мне на тарелку ветчины, а потом принесла из соседней комнаты две книги.
— Несоответствие, обнаруженное де Лимой, не единственное. Правду говоря, я никогда бы не обратила внимания на эти деревья. Вот посмотри, — открыла она одну из книг в заложенном месте и ногтем отчеркнула абзац.
— «…сметет последний жухлый след осенний», — прочитал я вслух. Слово «жухлый» было дважды подчеркнуто.
— Это строчка Уиллера в переводе Стеллы Рибейро. Цитируя это место, Браго воспользовался изданием 1981 года, которое несколько отличается от издания 1974 года. В частности, слово «желтый» переводчица заменила словом «жухлый».
— Понимаю. Если Браго умер в 1979 году, то он не мог читать второго издания. Но, возможно, изменение внес редактор «Грани бессмертия», решив воспользоваться более поздним переводом.
— Проверить нетрудно. Но если это даже и редакторская правка, три других примера заставляют задуматься. Ты знаешь Шалаи?
— Имре Шалаи? Лауреат Нобелевской премии? Это обязан знать любой культурный человек!
— Дело не в премии, а в том, что получил он ее три года назад и примерно в то же время у нас вышел его первый перевод. А между тем я убеждена, что на творчество Браго, во всяком случае если говорить о «Сумерках» и «Грани бессмертия», повлиял как раз Шалаи.
— А говорят, что Браго — первооткрыватель, пионер…
— Не ехидничай. Основное у Браго — умение сливать воедино невероятную динамичность сюжета с поразительными по смелости формальными приемами. На первый взгляд поведение героев, интрига, да что там — вся постановка действия кажется противоречащей логике. А между тем мы тут имеем дело с абсолютной точностью замысла и глубоким философским содержанием. В этом умении показывать наиболее существенное Браго — мастер высшего класса. Однако это не значит, что, как и любой человек, творящий в определенных условиях и подверженный их воздействию, он не испытывал различных влияний, будь то сознательно или подсознательно. Но каким образом мог Шалаи повлиять на творчество Браго, умершего на несколько лет раньше, чем у нас вышла первая книга поэта, — непонятно!
— Быть может, он читал Шалаи в оригинале или даже в рукописи?
— Исключено! Браго не знал венгерского.
— Скажи, допускаешь ты возможность того, что Браго жив?
— Увы, это весьма сомнительно, хотя и наиболее удачно разъясняет все загадки. Прежде всего Боннар, насколько я его знаю…
— Как давно ты знаешь Боннара? — прервал я, не скрывая любопытства.
— О, давно. Я познакомилась с ним лет, наверное, семь или восемь назад через профессора Сиккарди, у которого я работала ассистенткой. Профессор поручил мне просмотреть полученные от Боннара рукописи и попросил высказать свое мнение. Это были образцы творчества Браго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});