Грань бессмертия (сборник) - Кшиштоф Борунь

Закурив сигарету, я нажал стартер.

Собственно, и конкретного ответа на свой вопрос я не получил. Профессор Боннар не опроверг предположения об эксперименте, он лишь сказал, что я не должен был рассчитывать на что-либо другое, кроме отрицания. И сослался на свою… чистую совесть. Получилось ли так случайно или это было преднамеренной уверткой? Если последнее, то они действительно проводили эксперименты на Хозе Браго. Впрочем, это могло делаться с его согласия. Но тогда есть основание усомниться в правомочности завещания.

Для атаки на Боннара я, разумеется, еще был слишком слабо вооружен. Рассчитывать только на результаты эксгумации было бы наивно: я был убежден, что экспертиза вряд ли принесет что-либо конкретное. Прежде всего следовало добраться до человека, информировавшего сеньору де Лима, изучить документы о ходе болезни Браго, а также познакомиться с проблемами, над которыми работал институт Барта, и применяемыми им методами исследований. Лучше всего найти какого-нибудь известного специалиста, не особенно благоволящего к Боннару, и проконсультироваться у него. У Боннара наверняка есть враги.

Остался открытым вопрос о Марио Браго. Почему профессор настаивал на моей беседе с мальчиком? Независимо от того, что за этим скрывалось, более близкое знакомство с сыном сеньоры де Лима не могло помешать.

Когда, выехав на шоссе, я увеличил скорость до ста двадцати километров, то был уже совершенно спокоен.

IV

Сеньоры Долорес де Лима дома не оказалось. Дверь открыл сам хозяин — полный, плотный мужчина с седыми висками и выпуклыми глазами, близоруко глядящими из-за стекол очков.

— Мы уже не рассчитывали увидеть вас сегодня. В канцелярии сказали, что вы уехали… Прошу. Прошу. Это хорошо, очень хорошо, что вы пришли, — он не скрывал удовлетворения, провожая меня в кабинет.

— Я был в Пунто де Виста.

— О, прекрасно, — обрадовался хозяин. — Мы не могли вас дождаться.

— Есть новости? — спросил я, садясь.

— Мне кажется, да, — в голосе де Лима чувствовалось некоторое сомнение. — Может быть, выпьем? Коньяк или виски? Советую коньяк.

— Благодарю. Я редко пью.

Однако хозяин уже открыл бар и потянулся за бутылкой.

— Одна рюмка не помешает.

— Вы сказали, что можете сообщить мне какую-то новость? — начал я, стремясь как можно скорее перейти к сути дела.

— Да, да. Именно поэтому жена пыталась сегодня утром связаться с вами, — говорил де Лима, наливая коньяк в рюмки. — Как вы знаете, я позавчера вернулся из Лондона…

Я не знал, но утвердительно кивнул головой. Де Лима был представителем известной британской фирмы и время от времени выезжал в Англию.

— Мне знаком этот город, — продолжал хозяин. — Я провел там юность. Вы читали «Грань бессмертия» Браго? — неожиданно переменил он тему.

— Вчера закончил.

— Это хорошо, это очень хорошо! — обрадовался он. — Помните сцену, в которой главный герой, ну, тот художник, впервые замечает, что начинает слепнуть? Он идет по Блек Ривер-стрит и ему кажется, что стоит туман, но ближайшие деревья он различает так же неясно, как и дальние…

— Разумеется, помню.

— Я хорошо знаю эту улицу. Там жил один мой коллега, и я у него частенько бывал. Я и сейчас, когда приезжаю в Лондон, иногда заглядываю на старое место. Так вот, на этой улице растут деревья, как это и описывает Браго. Но видеть их он не мог…

— Вы хотите этим сказать, что Браго никогда не бывал в Лондоне? Какое это имеет значение? Возможно, он воспользовался чьим-либо описанием или даже снимками.

— В том-то и дело, что не мог он видеть этих деревьев даже на снимке. Они были посажены лишь четыре года назад, то есть спустя два года после смерти Браго, — лицо де Лима сияло торжеством.

Я задумался.

— Может быть, это просто совпадение? — сказал я, потянувшись за рюмкой. — Он не знал Лондона, а даже если и знал, то это не имело бы никакого значения. Он выбрал первое попавшееся название улицы, которое нашел в каком-нибудь списке или на плане, или же ему просто кто-нибудь сообщил… А деревья могли быть и плодом фантазии.

— Описание улицы очень точное, — не уступал де Лима.

— Возможно, кто-нибудь ему об этой улице рассказывал, а деревья необходимы были писателю для развития действия, поэтому он их «придумал».

— Видите ли… — хозяин понизил голос. — Я долго размышлял над этим… И жена тоже. Если исключить случайность, то либо эту книгу писал не Хозе Браго и это лишь апокриф, либо…

— Либо?

— Браго жив и продолжает писать! А его смерть — фикция!

— Но зачем бы ему это?

— Я думаю, в какой-то мере ответ на ваш вопрос содержится в этоц книге, — де Лима указал на лежащую на столе «Грань бессмертия». — Обычно слава приходит после смерти…

— Ну, хорошо. А какова же во всем этом роль профессора Боннара? Какой смысл большому ученому вмешиваться в столь странную и, будем откровенны, не совсем чистую с точки зрения закона махинацию?

— Порой ученым свойственно весьма своеобразное чувство юмора. Быть может, Боннар хочет таким образом доказать обществу, что оно в состоянии заметить гения лишь после его смерти? А впрочем, институт на этом только выгадывает…

— Весьма сомнительно, чтобы Боннар принимал участие в фальсификации смерти. Материальный выигрыш института, которым он руководит, поставит его в неловкое положение, когда это станет достоянием общественности. Всегда легко прилепить человеку ярлык, что, мол, он действовал из материальных побуждений.

— Быть может, есть еще иные причины, о которых мы не знаем… Во всяком случае, если окажется, что Хозе Браго жив, его можно будет заставить выплачивать алименты в пользу сына. Мне эти деньги не нужны. Я даже пытался отговорить жену… Но вы ее знаете…

Это напомнило мне об одной из целей визита.

— А мальчик дома?

— Увы, — хозяин развел руками и как бы смутился. — Марио нет.

— Ушел? Я непременно хотел бы с ним увидеться.

— Честно говоря… он уехал. Ведь я могу быть с вами откровенным? Последнее время Марио чувствовал себя неважно. Мы решили отправить его к морю.

— Сейчас? В середине учебного года? — откровенно удивился я.

— Да. Видите ли… такая неприятность… Мы решили, что ему необходимо прервать учение. Потеря одного года — не беда, когда речь идет о здоровье…

— Он заболел? Чем?

— Собственно… ничего страшного, — отвечал де Лима все более неуверенно. — Просто устал от учебы. Как это часто бывает… Ну и, кроме того… В этом возрасте молодежь обычно переживает все особенно сильно. Просто с некоторых пор он вел себя, как бы это сказать…