Мир теней - Мэг Кэбот

Это страшно меня огорчало. На самом-то деле мне, наверное, не в чем было ее винить. Если бы я не знала о мертвых чуточку больше, то, скорее всего, тоже разговаривала бы с пивной кружкой.

Но, как вы уже догадались, те люди из моего дома ошибались. Да, мой отец умер. Но я все-таки увиделаего снова.

Если честно, теперь я видела его даже чаще, чем когда он был жив. Ведь раньше большую часть времени папа проводил на работе. Теперь же, когда он умер, дел у него поубавилось. Поэтому мы часто виделись. Иногда даже слишком часто. Его любимым развлечением стала внезапная материализация рядом со мной, когда я меньше всего этого ожидала. Это несколько раздражало.

Но именно отец мне в конце концов все объяснил. Так что, наверное, отчасти даже хорошо, что он умер, иначе я бы никогда не смогла понять, что к чему.

Если честно, это не совсем так. Кое-что мне рассказала гадалка на картах Таро. Дело было на школьной ярмарке. Я пошла туда только ради Джины – она не хотела идти одна. С моей точки зрения, все это, конечно, было полной чепухой, но я все равно отправилась туда, ведь именно так поступают лучшие подруги. Эта женщина – мадам Зара, медиум – гадала Джине на картах: ты добьешься большого успеха, станешь нейрохирургом, в тридцать лет выйдешь замуж, у тебя будет три ребенка, бла, бла, бла… в общем, обычный треп, который все хотят услышать. Когда сеанс подошел к концу, я уже собиралась уходить, но Джина потребовала, чтобы мадам Зара погадала и мне.

Можете догадаться, что произошло. Посмотрев на карты, медиум пришла в крайнее замешательство. Она перемешала и разложила колоду еще раз. Потом посмотрела на меня.

- Ты, - заявила мадам Зара, - разговариваешь с духами.

Джина пришла в полный восторг:

- О Господи! Господи! Правда?! Сьюз, ты слышала?! Ты можешь разговаривать с духами! Ты тоже медиум!

- Не медиум, - поправила мадам Зара, - медиатор[10].

- Кто?! – недоуменно переспросила Джина. – Это как?

Но я поняла. Я никогда не знала, как это называется, но понимала, что это такое. Отец объяснил мне все немного другими словами, но суть я уловила: я что-то вроде контактного лица, с которым может встретиться любой, кто отправился на тот свет, оставив свои дела… скажем так, в беспорядке. После чего я, если у меня получается, привожу их в порядок.

Только так я могу это объяснить. Не знаю, с чего мне так повезло… В том смысле, что во всех других отношениях я ведь вполне нормальна. Ну, во всяком случае, почти. Я просто обладаю этой прискорбной способностью общаться с призраками.

Причем не с любымипризраками, а только с теми, кого что-то гложет.

Поэтому, сами понимаете, последние шестнадцать лет мой жизненный путь отнюдь не был усыпан розами.

Представьте себе, каково быть преследуемой – в прямом смысле этого слова – привидениями каждую минуту каждого дня своей жизни. Приятного мало. Вот хочешь ты по-быстрому сбегать в магазин за банкой газировки… Упс, на перекрестке стоит мертвый парень. Его кто-то застрелил. И он обретет покой только после того, как ты убедишь полицейских арестовать человека, который это сделал.

А тебе всего лишь хотелось газировки.

Или, например, заходишь ты в библиотеку, чтобы просто взять книжку… Упс, к тебе тут же подходит привидение какой-нибудь библиотекарши и требует, чтобы ты передала ее племяннику, как она рассержена тем, что он сделал с ее кошками после ее смерти.

И это только те, кто знает,почему до сих пор ошивается здесь. Половина призраков ведь не имеет ни малейшего представления, с какой стати они остаются на нашей грешной земле, вместо того чтобы, как положено, перенестись в загробный мир.

И это раздражает, поскольку я та самая ненормальная, которая, предположительно, должна помочь им попасть по месту назначения.

Я медиатор.

Говорю вам, никому бы не пожелала такой судьбы.

Профессия медиатора совершенно не прибыльна. Никому даже в голову не приходит предложить тебе гонорар за услуги или что-нибудь в этом роде. Нет даже почасовой оплаты. Единственное твое вознаграждение – непонятная нежность, которая охватывает тебя, если удается кому-нибудь помочь. Например, когда говоришь какой-нибудь девчонке, которая не успела попрощаться с умершим дедушкой, что он очень сильно любит ее и прощает за тот случай, когда она превратила его «эльдорадо»[11] в груду обломков. Вот от таких вещей действительно становится тепло на душе.

Но чаще всего дело обстоит с точностью до наоборот – холодные мурашки по коже и все такое. Мало того, что тебя постоянно преследуют существа, которых никто больше не может видеть, – так многие привидения к тому же ведут себя просто как неотесанные болваны. Серьезно. От них сплошные проблемы. В основном, это те призраки, которым на самом деле хочетсяошиваться в нашем мире вместо того, чтобы уйти в мир иной. Учитывая их поведение в этой новой для них жизни, они, скорее всего, в курсе происходящего и не особо стремятся убраться отсюда. Поэтому эти призраки остаются здесь и надоедают людям: хлопают дверями, опрокидывают вещи, замораживают в помещении воздух, стонут. Ну, вы в курсе, о чем я. Мы называем их полтергейстами.

Вот только иногда они становятся чересчур грубыми. В том смысле, что пытаются причинить людям боль. Специально.В таких случаях я просто прихожу в бешенство. И тогда мне очень хочется хорошенько пнуть маленькую призрачную задницу.

Вот что моя мама имела в виду, когда сказала: «О, Сьюз. Только не это…» Когда я пинаю привидение по заднице, окружающие меня вещи, как правило, слегка… приходят в негодность.

Но мне совсем не хотелось привести в негодность свою новую комнату. Поэтому я повернулась спиной к призраку, сидевшему на подоконнике, и сказала:

- Не обращай внимания, мам. Все в порядке. Комната замечательная. Большое спасибо.

Я видела, что она мне не верит. Мою маму трудно провести. Я знаю, она подозревает, что со мной что-то не так. Вот только не может понять, что именно. Наверное, это к лучшему, потому что иначе весь ее мир перевернулся бы с ног на голову. Ведь мамуля – телевизионный репортер. Она верит только в то, что может видеть. А призраков она видеть не может.

Не могу описать, как бы мне хотелось быть такой же, как она.

- Ну, хорошо, - обрадовалась мамуля. – Рада, что тебе здесь нравится. Я немного волновалась. Ну, то есть, я же помню, как ты относишься к… хм, старым постройкам.

Для меня нет ничего хуже старых зданий: чем старее дом, тем больше вероятность, что там кто-то умер и что он или она все еще обитают там в ожидании торжества справедливости или надеясь передать кому-нибудь какое-нибудь прощальное послание. Поэтому иногда при поиске новой квартиры мы, с точки зрения стороннего наблюдателя, вели себя достаточно странно. Мы могли прийти в отличную, на первый взгляд, квартиру, и я, по причинам, о которых уже рассказала, и которые, разумеется, не могла никому объяснить, говорила примерно следующее: «Не-а. Не пойдет». Просто удивительно, что мама ни разу не попыталась избавиться от меня, отослав в какой-нибудь интернат.