Энеида - Вергилий

Тут появляется Панф, ускользнувший от копий ахейских, Панф Офриад, что жрецом был в храме Феба высоком: 320 Маленький внук на руках, и святыни богов побежденных В бегстве с собой он влечет, к моему поспешая порогу. "Где страшнее беда, о Панф? Где найти нам твердыню?" Только промолвил я так, со стоном он мне ответил: "День последний пришел, неминуемый срок наступает 325 Царству дарданскому! Был Илион, троянцы и слава Громкая тевкров была,- но все жестокий Юпитер Отдал врагам; у греков в руках пылающий город! В крепости конь одного за другим выпускает аргивян, И победитель Синон, ликуя, полнит пожаром 330 Трою. Данайцы - одни к отворенным воротам подходят, Столько же некогда к нам из Микен великих явилось; Выставив копья, заняв теснины улиц, другие Строем стоят с обнаженным мечом, сверкая клинками, Каждый готов убивать. У ворот лишь первые стражи, 335 В бой вслепую вступив, противятся натиску тщетно". Речи Панфа такой повинуясь и воле бессмертных, Мчусь я в бой и в огонь, куда призывает богиня Мрачная мщенья, и шум, и до неба подъятые вопли. Встретив меня при свете луны, Рифей и отважный 340 В битвах Эпит, Гипанид и Димант ко мне примыкают, Чтобы со мной заодно сражаться; с ними подходит Сын Мигдона Кореб: на этих днях лишь явился Юноша к нам, полюбив безрассудной любовью Кассандру. Прибыл на помощь как зять к Приаму он и к фригийцам 345 И наставленьям внимать невесты своей исступленной Не пожелал. Видя, что все собрались затем, чтоб сражаться без страха, К ним обратился я так: "О юноши, тщетно пылают Храбростью ваши сердца! Вы готовы идти, не колеблясь, 350 С тем, кто решился на все,- но исход вам известен заране! Все отсюда ушли, алтари и храмы покинув, Боги, чьей волей всегда держава наша стояла. Что же! Погибнем в бою, но горящему граду поможем! Для побежденных спасенье одно - о спасенье не думать!" 355 Яростью я их зажег. И вот, точно хищные волки В черном тумане, когда ненасытной голод утробы Стаю вслепую ведет, а щенки с пересохшею глоткой Ждут по логовам их,- мы средь вражеских копий навстречу Гибели верной бредем по срединным улицам Трои, 360 Сумрачной тенью своей нас черная ночь осеняет. Кто о кровавой резне той ночи страшной расскажет? Хватит ли смертному слез, чтобы наши страданья оплакать? Древний рушится град, царивший долгие годы. Всюду - вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ 365 Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых. Пеню кровавую тут не одни лишь платят троянцы: Даже в сердца побежденных порой возвращается храбрость, И победитель тогда данаец падает наземь. Всюду ужас, и скорбь, и смерть многоликая всюду.

370 Первый данаец, что нам повстречался, толпой окруженный, Был Андрогей. За соратников нас в неведенье принял Он и с речью такой приветливо к нам обратился: "Эй, торопитесь, друзья! Как можно медлить так долго В праздности? Грабят без вас и разносят Пергам подожженный! 375 Вы же только теперь с кораблей высоких идете!" Молвил - и понял он вдруг, не услышав ясных ответов Ни от кого, что в гуще врагов оказался нежданно. Тотчас же с криком назад Андрогей изумленный отпрянул, Так же, случайно ступив, в колючем терновнике путник 380 Вдруг потревожит змею - и с трепетом прочь он стремится, Видя, что гад поднялся и свирепо раздул свою шею. Так отступил Андрогей, когда нас узнал, устрашенный. Сомкнутым строем на них мы со всех сторон нападаем, 985 Видим: сопутствует нам Фортуна в первом сраженье. Духом воспрянул Кореб, мимолетным ободрен успехом, Молвит: "Друзья, если нам указала Фортуна к спасенью Путь, где она благосклонна была,- последовать должно Этим путем. Обменяем щиты и к нашим доспехам 390 Знаки данайские мы приладим. Хитрость и храбрость В битве с врагами равны! Сам недруг даст нам оружье". Молвив так, надевает он шлем Андрогея косматый, Пышно украшенный щит и меч аргосский хватает. Делают то же Рифей и Димант, и радостно следом 395 Юноши все оружье берут, добытое с бою. Без изволенья богов мы рыщем ночью слепою, Тут нападаем и там, с толпой смешавшись данайцев; Многих отправили мы в обитель мрачную Орка. Враг разбегается: те на берег спешат безопасный 400 Спрятаться возле судов, а те, в постыдном смятенье, Лезут опять на коня,- чтоб в знакомом чреве укрыться.

Но против воли богов ни на что нельзя полагаться! Видим: из храма влекут, из священных убежищ Минервы, Деву, Приамову дочь, Кассандру; волосы пали 405 На плечи ей; пылающий взор возвела она к небу, Только взор, ибо руки поднять не давали оковы. Зрелище это Кореб снести не мог и, взъярившись, В самую гущу врагов устремился на верную гибель. Следом за ним и мы напали сомкнутым строем. 410 Тут посыпались вдруг с высокой святилища кровли Копья троянцев на нас: началась плачевная битва, Из-за доспехов чужих, из-за греческих шлемов гривастых. Враг сбежался на крик: за добычу отбитую в гневе, Мчатся со всех сторон данайцы - оба Атрида, 415 Пылкий Аякс и за ним долопов грозное войско. Так иногда срывается вихрь, и встречные ветры Борются: Нот, и Зефир, и Эвр, что радостно гонит Коней Зари; и стонут леса, и свирепо трезубцем Пеной покрытый Нерей до глубин возмущает пучины. 420 Даже и те, кого удалось во тьме непроглядной Хитростью нам разогнать и рассеять по городу,-снова Все появляются здесь: щиты и подложные копья Тотчас они узнают, услыхав наш выговор странный. Враг подавил нас числом. Сражен рукой Пенелея, 425 Падает первым Кореб к алтарю копьеносной богини. Пал и Рифей, что всегда справедливейшим слыл среди тевкров, Следуя правде во всем (но иначе боги судили). Пал Гипанид и Димант, убиты троянцами оба. Панф! И тебя не спасли, когда был ты повержен врагами, 430 Ни благочестье твое, ни повязки жреца Аполлона! Трои прах и огонь, в котором друзья погибали, Вы мне свидетели: в час крушенья я не стремился Копий данайских бежать и уйти от участи грозной. Гибель я заслужил - но рок мне иное назначил. 435 Вырвался с Пелием я и с Ифитом (Ифит отягчен был Возрастом, Пелий был слаб от ран, нанесенных Улиссом).

Крики и шум непрестанно влекли нас к дому Приама. Битва такая здесь шла многолюдная, словно нигде уж Не было больше войны, и бойцов не удерживал город. 440 Лютый свирепствует Марс. Данайцы рвутся в чертоги, Тщатся входы занять, прикрываясь сверху щитами, Лестницы ставят к стенам и у самых дверей по ступеням Лезут все выше они, против стрел щиты выставляя Левой рукой, а правой уже хватаясь за кровли. 445 Башни рушат на них, черепицу мечут дарданцы, Видя последний свой час, на краю неминуемой смерти Этим оружьем они от врагов хотят защититься. Дедовских древних времен красу - золоченые балки Катят сверху одни; другие, мечи обнаживши, 450 Встали в дверях изнутри, охраняют их сомкнутым строем. Духом воспрянув, спешим скорее к царским чертогам, Чтобы пополнить ряды и помощь подать побежденным.

Дверь потайная была и ход, покинутый всеми: Сзади он вел во дворец через все покои Приама, 455 Здесь ходила не раз, пока наше царство не пало, Без провожатых, одна, Андромаха к родителям мужа, К деду несчастная мать носила Астианакса. Быстро выбежал я на высокую крышу, откуда Бедные тевкры вниз безвредные копья метали. 460 С краю там башня была, до самых звезд поднималась Кровлей высокой она, с нее видна была Троя, Ряд привычный судов данайских и лагерь ахейский. Башню вокруг обступив, мы железом крушим основанья Там, где высокий настил расшатался в швах ослабевших, 465 Вниз толкаем ее, и внезапно с грохотом грозным Рушится все, и вражеский строй засыпают обломки. Но подступают еще и еще данайцы, и градом Камни и копья летят.

Возле самых сеней на пороге царском ярится 470 Пирр, и ярко блестит доспех, сверкающий медью. Так выходит на свет, напитавшись травой ядовитой, Змейка: зимой холода под землей ее долго держали; Юностью ныне блестя и сбросив старую кожу, Скользкую спину она извивает и грудь поднимает 475 К солнцу опять, и трепещет язык раздвоенный в пасти. Рядом стоит великан Перифант и возница Ахилла Автомедонт-щитоносец и с ним скиросское войско: Все, дворец обступив, на крышу факелы мечут. Пирр - в передних рядах: схватив топор двулезвийный, 480 Рубит порог и дверь, обитую медью, срывает Прочь с косяка. Уж насквозь прорубил он дубовую доску; Словно раскрытая пасть, широко в ней зияет отверстье: Внутренность дома видна, череда чертогов открылась, Виден Приама покой и царей наших древних палаты, 485 Люди с оружьем видны, что стоят за первою дверью.

Полнится дом между тем смятеньем и горестным стоном: В гулких чертогах дворца отдаются женские вопли, Крик долетает до звезд. Объятые трепетом, бродят Матери, жены везде по обширным покоям, и двери 490 Держат в объятьях они, поцелуями их покрывая. Натиском Пирр подобен отцу: и запоры и стражи Все бессильны пред ним. От ударов частых тарана Дверь подалась наконец, сорвалась с шипов и упала. Сила путь пролагает себе: вломились данайцы, 495 Первых стражей свалив, разлились по дворцу, словно волны. С меньшей силой поток вспененный, прорвавши плотины, Натиском волн одолев на пути стоящие дамбы, Бешено мчит по лугам и по нивам стремит свои волны, Вместе со стойлами скот унося. Разъяренного Пирра 500 Видел я сам и Атридов двоих на высоком пороге, Видел меж ста дочерей и невесток Гекубу, Приама, Кровью багрил он алтарь, где огонь им самим освящен был. Брачных покоев полета - на потомков обильных надежда, Двери, щитами врагов и варварский гордые златом,505 Рушится все. Что огонь пощадил,- досталось данайцам.