Меня зовут Мина - Дэвид Алмонд

— Или фруктом, — добавила я, вертя в руках банан.

— Вполне вероятно, — кивнула мама. — Можно прийти в эту жизнь заново и бананом, и горошиной, и брюссельской капустой.

Я откусила банан и сказала:

— Капустой я бы не хотела. А вот бананом — здорово! Только представь: ты вся жёлтая-жёлтая и сладкая-сладкая…

Я откусила ещё кусочек банана. Интересно, душа — если она там есть — имеет отдельный вкус? Его можно почувствовать? Или вся эта банановость и есть вкус банановой души?

— Может, добрые души поселяются в душистых и ярких фруктах, — предположила я. — А злые — в зелёных и тухлых?

— Тогда малина — приют самых добрых душ. А если все люди потом превращаются, допустим, в насекомых? В кого добрые, а в кого злые?

— Хорошие — точно в стрекоз. Они такие прекрасные, с такими прозрачными крыльями…

— А ещё добрая душа может стать пчелой.

— Пчёлка-пчёлка, дай мне мёду! И ведь даст!

— А злых во что превратим?

— В тараканов.

— В навозных мух.

И тут я поняла главное:

— Мам, я бы лучше стала птицей.

— Конечно! — подхватила мама. — Ты ведь моя пташка!

— Выбираю жаворонка! Чтобы взлететь высоко-высоко и превратиться в точку на небе. А ещё я бы стала кошкой. Чёрной как ночь.

Потом мы просто жевали. Молча. Я пыталась представить, кем бы захотел стать папа. Вышло, что конём. Лошади — животные сильные, быстроногие, красивые и гордые. Мне не хотелось представлять папу в другом человеческом теле. Таких пап больше не бывает, поэтому он был и останется одним-единственным, моим папой. Пусть даже воспоминанием о папе.

— В древности, — начала мама, — у греков было особое слово, означавшее переселение душ. Метемпсихоз.

— Как-как?

— Ме-тем-пси-хоз. — Мама произнесла слово медленно, по складам.

— Ме-тем-пси-хоз! — повторила я. — Фантастическое слово! Метемпсихоз! Ме-тем-ах-какой-психоз!!!

Какое сло-о-ово! Только посмотрите! Вслушайтесь!

Потом мы с мамой листали книги об Индии и Шри-Ланке: вникали в индуизм и буддизм, рассматривали фотографии Гималаев, и я рисовала снежные вершины, а мама читала мне вслух о Тибете — это такая заоблачная страна, если по карте — над Индией. Тибетцы верят, что по ночам душа покидает тело и отправляется путешествовать. Её путешествия и есть людские сны. А ещё их называют паломничеством в астрал. В астрал! К звёздам! Ты несёшься в ночи, с летучими мышами и совами, а внизу — твой дом, твоя улица, город и весь мир!

А ещё эти люди, тибетцы, верят, что вся Вселенная вылупилась из одного яйца. А что? По-моему, очень здравая мысль. Почему бы Вселенной не вылупиться из самого удивительного, самого волшебного предмета, который только есть на свете? Из яйца! Одного-единственного! И если это каким-то чудом окажется правдой, значит вся Вселенная на самом деле — птица. Птица, летящая сквозь время. И каждый раз, когда эта птица откладывает яйцо, возникает ещё одна, новая вселенная. Снова и снова, вселенная за вселенной — целая стая вселенных, летящих сквозь время…

Ростки идеи, сарказм и тайны времени

Наконец выдался такой день, как я люблю. Мы с мамой говорим про всё-всё. Сегодня, например, — про метемпсихоз. Мы столько нового узнаём, у нас возникает столько вопросов, и мы ищем ответы, и такие отличные идеи из всего этого прорастают! Одна сегодняшняя идея о Вселенной и яйце чего стоит! Мне очень нравится учиться дома, без дурацкого деления жизни на предметы, без расписания уроков, без правил. Мы с мамой так уже почти год учимся, с того ужасного дня, когда я провалила тестирование. Почти год? Всего? А кажется, что намного дольше. Может, потому, что у нас появилась такая свобода? И пространство? И время? В общем, мы очень довольны. Но мама говорит, что это не может длиться вечно, что я разучусь общаться с людьми, тем более что я расту одна, без сестёр и братьев. Она даже намекает, что школа — это не тюрьма и не клетка. Вот тут она ошибается. Тюрьма! Да ещё какая! И клетка, чёрт возьми, тоже! Но мама качает головой, усмехается и говорит: не чертыхайся, придержи язык.

А я люблю быть одна или только с мамой. Ну и с котом Шепотком, с чёрными дроздами и совами. Мама об этом знает. На самом деле ей так тоже нравится жить, и она меня хвалит, но на днях она усадила меня рядом и сказала:

— Придёт время, когда тебе станет скучно.

— Не станет.

— Станет. Например, тебе захочется иметь друзей.

— Друзей? — повторила я шёпотом.

Она погладила меня по голове, притянула к себе, обняла, словно маленькую.

— Да, Мина. Друзей. У тебя появится много прекрасных друзей — главное, сделать первый шаг. А однажды ты начнёшь думать о мальчиках.

— О чём?

— О мальчиках.

Я фыркнула и отвела взгляд; хотя знала, что это чистая правда.

— На фиг они мне сдались?

Мама засмеялась:

— Мина, придержи язык! И не волнуйся. Это ещё не завтра случится.

Неужели мне придётся снова ходить в школу? Даже думать об этом не могу. Мама считает, что я преувеличиваю, но я абсолютно уверена, что школа — это тюрьма. Была, есть и будет. Я и стих об этом написала. Несколько лет назад. Сейчас скопирую сюда.

Мне этот стих жутко нравится! Просто очень-очень!

Я написала этот стих после того, как ужасная миссис Черпенс (уж не знаю, откуда она взяла такую фамилию, черепушка-то у неё совсем не варит) пыталась преподать нам времена глагола — ну, типа разницу между прошедшим, настоящим и будущим. Объясняла она нам всё, как недоумкам каким-то. Или вообще дебилам.

— Слушайте внимательно, дети. Если я делаю что-то сейчас, я говорю, что я это делаю. Если я говорю, что сделала что-то в прошлом, я говорю, что я это сделала. Если я говорю, что сделаю это в будущем, я говорю, что я это сделаю. Глаголы обозначают действия[4] и изменяются по временам, то есть имеют формы прошедшего, настоящего и будущего времени. Я приготовила для вас упражнение. Вы должны изменить глаголы — поставить их в определённое время. Понятно? Ну конечно понятно. Это просто, и вы наверняка справитесь.

Она раздала нам листы со скучнейшим текстом про девочку, которая идёт по городу и встречает по пути кучу людей. Ужасно занудная история. В ней надо было поменять время: с настоящего на прошедшее. Черепушка обожала такие листы, называла их «раздатками». И раздавала их пачками, каждый божий день. То пропущенные слова впиши, то перепутанные слова в предложениях по местам расставь. Тупость. Обычно я эти задания выполняла довольно терпеливо, но в тот день мне — как говорит мама — шлея под хвост попала. Или меня какая-то муха укусила.

— Что, Мина? Хочешь что-то спросить?

На такие вопросы я всегда отвечаю «нет, что вы, что вы», но в тот день сказала:

— Дело в том, миссис Черпенс, что время — не такая простая штука. Прошлое, настоящее и будущее намного таинственнее, чем вы нам тут рассказываете.

— Вот как? Ну, тогда, будь любезна, просвети нас.

Вот она всегда так! Это не юмор, не ирония. Это САРКАЗМ! А Я НЕНАВИЖУ САРКАЗМ! Особенно учительский. Это особая разновидность сарказма.

Будь я начальником над всеми школами, я бы повесила в каждом классе такую табличку:

И ещё одну:

Но просвещать так просвещать!

— Да, миссис Черпенс, — сказала я. — С временами всё крайне запутано. Например, для людей, которые жили в прошлом, оно было настоящим. И будущее скоро станет для нас настоящим, а потом и прошлым. Зато в наших мыслях прошлое, настоящее и ожидание будущего существуют одновременно.

Она стояла, скрестив руки, и ждала. Наверно, думала, что я не всё сказала. Что ж, добавлю:

— Ещё в древности люди пытались понять, как течёт время, но им это не удалось. До сих пор.

Учительница вздохнула.

— У тебя всё? — спросила она.

— Нет. Потому-то тайны времени в ваших раздатках не помещаются.

Она вдохнула поглубже. И посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки. Наверно, она думала, что зря выбрала профессию учителя. Стала бы лучше автоинспектором или полицейским. Или почкой, листком, ростком…

— И мечты человечества в раздатках тоже не помещаются, — добавила я.

— Вот теперь ты точно закончила. И закрыла рот! Мы тут не философией занимаемся, мисс МакКи. Это урок родного языка. Делай упражнение!

Я принялась за работу. Но внутри у меня всё кипело. А как же умершие? Мне очень хотелось спросить про умерших. Предполагается, что они остались в прошлом, но что, если они по-прежнему рядом с нами? Хотя бы в виде частичек пыли, не говоря уже о душах? Слишком уж просто получается: жив — время настоящее, умер — прошедшее. И что делать с реинкарнацией? Она, случайно, не перечёркивает разделение времени на прошлое, настоящее и будущее? Нет, в мире многое противоречит объяснениям миссис Черпенс и других примитивных как дважды два тёток.