Юлия - Владимир Владыкин

Глава третья

Этот день для Юли запомнился не одним тем, что она спала у Валентины, о чём думала, что узнала из жизни сестры, ей врезался в память вот таким нелюдимым Семён; и как она впервые в своей жизни задумалась о родителях. Правда, расспросы о них сестры, в сущности, ей ничего не дали, чем очень разочаровали Юлю, после чего она ещё с большей детской завистью смотрела на Свету, у которой есть родители. А у неё, вот, нету.

Своё обещание сводить Юлю в кино и купить ей что-нибудь из одежды в универмаге Валентина исполнила на следующий день; и маленькая сестрёнка была очень рада новому платьицу и туфелькам. После они ещё какое-то время погуляли по городу, ели мороженое, а потом Валентина отвела её в детдом, сказав на прощание, что возьмёт Юлю к себе в следующую субботу. На прощанье расцеловала сестру, посмотрела, как она пошла по двору и скрылась в дверях. Когда убедилась, что Юля оказалась на месте, пошагала своей дорогой, обуреваемая думами о своём муже, так как сейчас опять вспомнила, что Семён давно поговаривал: когда подрастёт дочь, они всей семьей поедут на Север. В тех таёжных краях когда-то он отбывал заключение. И давно мечтал о больших северных заработках…

С Семёном она познакомилась на молокозаводе во время студенческой практики, а её будущий муж работал слесарем по ремонту и наладке оборудования, на котором изготавливали из молока разные продукты: сливочное масло, кефир, ряженку, сыры. Валентина тогда изучала технологию этого производства. И Семён однажды присутствовал во время её ознакомления, охотно объясняя девушке производственный цикл. Он сумел расположить её к себе мужским обаянием. До него у Валентины ещё никого не было. Семён пригласил девушку в кино, на что она охотно согласилась. А потом они начали регулярно встречаться, завязались тесные отношения. Он был старше её на двадцать лет. Она влюбилась, поверила, что сделает её безмерно счастливой. Семён в то время жил с престарелой матерью. А его младший брат Николай после окончания института служил в армии…

Семён овладел ею ещё до свадьбы почти против её воли, а через месяц они поженились. С первых дней их совместной жизни он стал бредить поездкой на Север, поскольку твёрдо проникся убеждением, что только в этом случае они могут выкарабкаться из нужды и зажить хорошо, что в нашей стране – это единственный путь честно разбогатеть. Валентина пыталась проникнуться его непоколебимой верой и стремлением сделать её счастливой. Может, действительно ему повезёт: сейчас такое время, что все куда-то едут, а сидя на месте, они никогда не избавятся от нищеты. Но кто бы мог подумать, что для неё самой вдруг так круто всё изменится. Когда она нашла Юлю, то почти сразу пропало желание податься с Семёном на Север в поисках призрачного счастья. Валентина обрела новый смысл жизни; о богатстве уже не мечтала, вдобавок к ней с прежней силой вернулись сомнения: вряд ли планы мужа могут осуществиться. И этим намеревалась оправдаться в том случае, если он будет надоедать. Она боялась дня, когда муж объявит об отъезде, и как можно реже оставалась с Семёном наедине, уходила гулять с дочерью на улицу… Но вот то, чего она так избегала, неотвратимо произошло. Семён вернулся с работы после ночной смены. Вид его был как всегда хмурый, недовольный, видно, опять с кем-то не поладил. Не глядя на жену, он напомнил, что скоро поедут на Север. Он написал уже заявление на расчёт. У Валентины от его слов сразу забилось сердце, потемнело в глазах, с какой-то бесшабашной весёлостью она неожиданно сказала, словно была пьяная, что готова предоставить ему полную свободу выбора: или семья, или длинный рубль.

– А что, почему бы тебе одному не поехать? – и с каким-то вызовом вскинула голову, точно приготовилась отразить удар. Семён смотрел с красным от внутреннего гнева лицом, его глаза сначала удивлённо расширились, потом подозрительно сузились, так как ответ жены поразил откровенным безразличием. Валентина и раньше поступала своевольно, но таким холодным тоном ему никогда не отвечала. Он опять напомнил, что они собирались ехать вместе. Она покачала головой. Видя, что жена как бы не в себе и несговорчива, Семён решил подождать ещё какое-то время и увольняться с работы пока передумал. Он надеялся, что пройдёт время и жена снова станет покладистой и сговорчивой. Почему-то Семён не сразу подумал о том, что заставило Валентину отказаться от их совместных планов. Даже в тот день, когда жена вдруг огорошила его сообщением, что нашла сестру, которую давно искала, он и тогда не увидел в Юле разгадку причины её отказа от поездки на Север. «Да, конечно, дочь ещё маленькая, может, есть резон подождать год, а потом двинуть вместе..,» – подумал он про себя.

И только когда Семён увидел Юлю воочию, тут его сразу резанула догадка: «Вот из-за кого Валька взбрыкивает!» И тогда он принял бесповоротное решение: больше нельзя откладывать поездку, не то жена крепко привяжется к сестрёнке, и они никуда так и не уедут. И, полный гнева, Семён выпалил:

– Всё! Собираемся и едем! – Валентина спокойно, с приличной долей выдержки подошла к мужу, взяла ласково за руку, чего никогда не делала, и сказала твёрдо:

– Вот что, дорогой, поезжай сам! Я с детьми останусь. Неужели ты не управишься там без меня с твоим богатым жизненным опытом? Дорогу ты знаешь… Ну что мы за тобой потащимся в неизвестность? – она смотрела уверенно, с лёгким укором: как он не поймёт, что задумал сорвать семью туда, где нет жилья хоть такого, в каком они обитают сейчас.

Хотя Валентина и говорила так, она отлично знала, насколько сильно, до исступления бывал зол и ревнив Семён. За недолгие годы совместной жизни она успела это познать сполна. Однажды у кого-то на празднике, кажется, у его младшего брата Николая, Семён чуть было не ударил топором человека. А за что? Валентину пригласил на вальс один симпатичный мужчина; муж нервно курил, наблюдая как они кружились в танце. И вдруг в его руках оказался топор, где он взял его, она до сих пор не знает. И Семён вроде бы и несильно был пьян. Но подлетел к ним, как сущий зверь, растолкал их в разные стороны: если бы не посторонние люди, так бы и раскроил её партнёру череп…

Конечно, Семён чувствовал произошедшую в жене перемену, что однозначно прозвучало в её ответе, и продолжал её тиранить:

– Один я никуда не поеду! – воскликнул он. – Забыла наш давний уговор? Тебе эта девочка, выходит, дороже личного счастья, я это так понимаю? – Он при этом свирепо уставился на жену, которая от его холодного острого взгляда испытывала страх. Его кустистые брови как-то вызывающе топорщились. Он действительно редко улыбался, отчего всё вокруг принимало какой-то мрачноватый оттенок, правда, стоило ему улыбнуться, как всё кругом тотчас светлело и он сам озарялся сдержанно добрым светом. Но сейчас его серые глаза пылали ненавистью и злобой. Муж продолжал:

– У неё есть такая замечательная, справедливая страна! Вот и пускай позаботится, а обо мне да о тебе никто не печётся, учти, пальчиком не пошевелит, и я должен всё сам, сам! Тебе это неужели непонятно?

– Да, это верно: она без нас давно о ней позаботилась. И наш с тобой уговор я не забыла, Сёмочка! Но нынче для его воплощения уже изменились обстоятельства. Я нашла сестру и буду ею дорожить: перед ней я очень виновата, а ты понять этого не хочешь…

– Сестра, говоришь? Разве это повод для отказа от своей заветной мечты? Да кто она тебе на самом деле, ты лучше вспомни! Или, может, их всех возьмёшь под крыло, как наседка, и пестуй всех, сколько их там собрали по свету. Полюби всех и назови братишками да сестрёнками! Кто же меня поймёт? – кричал Семён, брызгая слюной во все стороны.

– Сёма, перестань кипятиться, как тебе не стыдно! Девочка сирота, а ты так разошёлся… и где у тебя сердце только?

– Где, сердце, говоришь? – вскричал он. – Вот сердце, вот сердце! – Он сильно припечатывал себя по груди всей тяжёлой ладонью и продолжал: – Лучше скажи, где твоё сердце? Я разве виноват, что у этого ребёнка не стало отца и матери, и я должен отвечать за чьи-то грехи?

– Ты же видел фотку или ещё показать? – и она быстро выдвинула ящик комода, стала в нём лихорадочно рыться. Через минуту Валентина нашла фотографию девочки, снятую под зелёным раскидистым деревом. И резко сунула ему под нос.

– Э-э, да брось! – он метнул фотокарточку на стол. – Тогда найди её отца, если ты уверена, что это она и есть!

– Ты совсем обеспамятовал, Сёма, я же тебе уже объясняла. Моя бабка по матери, Юлю не признала потому, что она была внебрачная. Хотя с её отцом мать жила будто бы на законных основаниях. И после гибели отца в шахте мать запила, а через год простудилась и умерла от воспаления лёгких. Вот тогда моя бабка поехала к сестре моего отца, и с ней отдали Юлю в детдом. Тогда ей было полтора годика. Первое время чисто из жалости они брали её к себе по очереди. Один снимок, вот этот, – она указала на стол, – у них остался. Я взяла фото себе на память, а девочку куда-то увезли.