Прагматическая санкция - Эдуард Геворкян

Батов. Чьей свадьбы?

Евангелина. Нашей, чьей же! Ты гостям такое наговорил...

Батов. Не-эт, вы не марсианка,вы... вы... авантюристка! Жена! Моя жена - Сима, Серафима... нет, это какое-то безумие...

Батов кидается к телефону, судорожно набирает номер. Евангелина пытается что-то сказать, но он грозит ей кулаком. Она улыбается, мотает рыжей головой, берет из пакета на столе яблоко и отхватывает солидный кус.

Батов. Алло... алло... Михаил Алексеевич, Симу, пожалуйста... что... пардон...

Снова набирает номер.

Батов. Мих... извините, опять ошибся.

Тщательно набирает номер.

Батов. Алло... вот черт... извините, ради бога, я звоню сто двадцать ноль пять двенадцать?., как это - неправильно дали... квартира Ушаковых?., как не живут?... вы девять лет живете?., это Обозный переулок, девять четырнадцать... спа... спа... сибо.

Медленно и осторожно кладет трубку. Смотрит на Евангелику, переводит взор на телефон. Снова набирает.

Батов. Серж? Уфф... да, я... Хорошо... приезжай немедленно... не могу... приезжай... Да, если нетрудно, позвони прямо сейчас Симе... хорошо... да не Сёме, а Симе... как - какой? ты... ну, приезжай...

Бросает, не глядя, трубку и подходит к Евангелине. Грозно нависает над ней и угрожающе вопрошает.

Батов. Как прикажете это понимать? Что это за шутки с телефоном? Когда успели Сергея обработать, а?

Евангелина. Брось, Саша, я, кажется, сама начинаю путаться. В самом деле, однажды с тобой было что-то такое, и ты называл имя этой... Серафимы. Но тогда ты был сильно пьян и нес всякую околесицу. А сейчас ты трезвый, да?

Батов. Трезвый, дальше некуда! Абсолютно трезвый! Ну, конечно же, трезвый! Почему бы...

Евангелина. Почему бы тебе не сесть. Садись, еще настоишься.

Батов. Спасибо! Вот спасибо! Большое спасибо! Рад, что мне можно сесть! Необычайно! Рад!..

Евангелина смеется.

Евангелина. Ты еще ножкой шаркни!

Батов вскакивает с места и шаркает ногой. Евангелина хохочет. Глядя на нее, Батов слабо улыбается, обреченно машет рукой и расслабленно плюхается на свое место.

Евангелина. Слушай! Ты перетрудился! Давай я тебя чаем напою, две таблетки аспирина...

Батов с наивозможной язвительностью делает жест рукой.

Батов. Ну, да, а потом таблеточку эуноктина, чтоб слаще спалось... А там можно гвозди в стены вколачивать, Анну Павловну беспокоить...

Евангелина. Ах, да, ты вернул Анне десятку?

Батов тупо смотрит перед собой. Медленно встает и выходит из комнаты. Евангелина проводит пальцем по столешнице, сдувает пыль и недоверчиво морщит нос. Входит Анна Павловна, за ней суетливо мнется Батов.

Батов. Вот сюда, проходите, Анна Павловна, вот, садитесь пожалуйста...

Анна Павловна. Что случилось, Саша? Ты чем-то обеспокоен? Здравствуй, Лина, ты сегодня приехала?

Евангелина. Здравствуйте, тетя Аня. Час тому назад.

Батов кусает пальцы и с ужасом смотрит на Анну Павловну. Могучим усилием воли подавляет желание убежать. Крепко берется за спинку стула

Батов. Ради бога, извините, Анна Павловна, я... не помню, вернул я вам десять рублей или нет... память отшибло...

Анна Павловна. Ну, что ты, Саша! Давно вернул. Если надо денег, то пожалуйста... Ты какой-то бледный, не выспался, наверно...

Батов. Э-э... Анна Павловна, к вам вчера не заходила... Сима... Серафима...

Анна Павловна. Серафима?... Кого ты имеешь в виду? Серафиму Кондратьевну, завуча моей школы? Разве вы знакомы? Она на днях ушла на пенсию...

Батов. Нет, это я что-то... напутал... Вчера я сигарет у вас не брал... вечером?..

Анна Павловна. Саша, ты ведь знаешь, я курю папиросы. Вчера ты брал, но если из-за такой мелочи ты расстраиваешься...

Батов. Ага... ага... извините...

Анна Павловна. Ну, я пошла. Кстати, Лина, я большую сковороду завтра верну, хорошо?

Евангелина. Сколько угодно, тетя Аня!

Анна Павловна уходит. Батов провожает ее до дверей, возвращается к столу, садится. Евангелина подтаскивает чемоданчик к шкафу и начинает раскладывать свои вещи. Батов в совершенной прострации сидит, уставившись на свои туфли. Звонок. Евангелина кричит: "Открыто". Входит Сергей Филонов.

Филонов. О! С приездом! Как добралась?

Евангелина. Порядок! У тебя-то как?

Серж самодовольно бьет себя в грудь.

Филонов. Сдали объект досрочно! Если не фыркнет во время испытания, премию отхватим, в размере годового оклада.

Евангелина. Богато живешь!

Филонов. Скажешь тоже - богато! А долгов сколько? Нет, пустяки останутся...

Евангелина. Жмот ты!

Серж вяло смеется.

Серж. Чего это она прямо с дороги, а, Саша? А ты чего кислый? Что с вами, ребята? Успели поцапаться?

Батов. Ты вчера у меня был? Вечером?

Серж. Здрассьте! Вымок, как собака, понимаешь, бутылку чуть не кокнул, а он "был" спрашивает. Ты же сам звонил, приезжай, худо, одиноко...

Батов. Ну?

Филонов. Баранки гну! Чего ты, в самом деле? Лина, чего он? Всего одну-то и выпили... Лина, он того?..

Евангелина. Нет... кажется, нет...

Филонов. Чего же вы не поделили?

Евангелина. Все в порядке, Саше просто нездоровится.

Филонов. Еще бы! Надо было две бутылки брать! Что ты на меня так смотришь?

Батов. Никто к нам вечером не заходил вчера?

Филонов. Как никто? Ну, старик, тебе память что ли отшибли? Этот приезжал, лысый, пакет привозил...

Батов. Пакет... ах, да, пакет... Пакет?

Филонов. Слушай, ты вроде бы ничего не пил... Пакет! Ты расписался в получении, прочитал и сжег, в пепельнице. Да вот, под столом конверт валяется.

Серж нагибается и достает из-под стола пакет из синей плотной бумаги, без марок и надписей. Батов берет его осторожно, двумя пальцами и недоуменно рассматривает. Евангелина всплескивает руками.

Евангелина. Так я и знала! Опять исчезнет на месяц, если не больше! Это надо же! Потом опять врать будет... Помнишь, как заливал в прошлом году насчет курорта, а я потом в спине у него две новые дырки обнаружила, свеженькие...

Филонов. Куда денешься! Работа такая...

Батов. Нет, постойте, постойте... Я все пытаюсь связно мыслить, но не получается... Когда говорю - получается связно, хотя и бредово. Чувствую, что могу проговаривать ситуацию, но не продумывать... Не перебивайте! Сначала я ничего не понимал. Затем мне показалось, что я все понял. Сейчас - не знаю... Если мне все это мерещится, то либо я сплю, либо спятил. И в том, и в другом случае беспокоиться нечего, это мои внутренние дела. Но это не похоже на сон или бред, слишком долго и слишком подробно.

Филонов переглядывается с Евангелиной.

Филонов. Старик, брось ты все это! Хочешь, я в магазин...

Б а т о в . Нет, погоди, погоди... Сначала мне лезла в голову всякая чепуха с пришельцами. Потом гипноз. И то, и другое отпадает. Нет смысла и цели. Ничего не происходит, или так - происходит, но... Мне даже показалось, что произошли какието, ну, временные сдвиги... Да, я всерьез подумал, что попал в будущее... Ну... не улыбайся, Серж, я так и думал. В будущее, где у меня жена - Серафима и так далее. Но календарь на стене и часы показывают двадцать первое августа тысяча девятьсот восьмидесятого года. Судя по тому, что вы на это мое высказывание не удивились и не возмутились, так оно и есть... Иначе в вашей памяти осталось бы и то, что было в моей. Хотя, может, я болен и от меня скрывают болезнь? Вот ты и ты санитары или врачи, а это все вокруг - больничная палата...