Прагматическая санкция - Эдуард Геворкян

Евангелина. Хочешь яблочко?

Б а т о в. Отстаньте вы от меня со своими яблоками! Вот что я вам скажу - можете любить кого угодно и сколько угодно. Но я вам в этих делах не помощник. И я полагаю, что вы - преступница!

Филонов. Эк!

Б а тов. Да, преступница! Врывается в чужую жизнь, коверкает судьбы... я даже представить боюсь, сколько народу перетасовалось из-за ее прихоти... Пусть даже она не понимает, как это делает...

Евангелина. Я подозреваю, Саша, что ты меня не любишь.

Батов задыхается от возмущения.

Батов. Нет, каково, а? Каково?

Филонов. Не расстраивайся, старик, наше дело все равно швах! Ежели какая баба на нас глаз положит - пиши пропало! Если не заарканит, то крови попортит немало. Это я тебе гарантирую.

Батов. Вот ты себе кровь и порти, а я воздержусь. В конце концов я Симу разыщу, а там посмотрим...

Филонов. Э, старик, твои "концы концов" что-то подозрительны по тону. Понимаю и разделяю. Неожиданно сделавшись холостяком, я бы тоже повременил брать кота, то бишь кошку в мешке.

Евангелина. За кошку спасибо.

Филонов. Не стоит.

Батов. В общем, я свою точку зрения высказал.

Филонов. Ая свою. Окончательный привет! Сигареты я возьму.

Уходит. Батов озабоченно смотрит на Евангелину, что-то хочет сказать, но не решается.

Евангелина. Ну, раз все ушли, быстро поцелуй меня и скажи, что все это глупый розыгрыш.

Батов. Право, не знаю, что и сказать...

Евангелина. Скажи, что любишь меня.

Батов вскакивает, снова садится.

Батов. Однако!

Евангелина. Ты мой маленький глупый дурачок, и даже если этот глупый старик прав, то я тебя все равно люблю.

Батов. Ясно и четко сказано, а главное - содержательно.

Евангелина. Перестань язвить. У тебя это от нервов.

Пора баиньки...

Батов вскакивает, в ужасе смотрит на Евангелину.

Батов. Вы это что же, здесь собираетесь... оставаться?

Евангелина. Глупенький, куда же я денусь? Мы тут с тобой славно три года прожили и еще тридцать проживем, если ты будешь паинькой...

Батов взрывается.

Батов. Перестаньте, наконец, издеваться! Что за хамство! Вторгнуться в чужую квартиру и... и...

Евангелика смеется.

Евангелина. Не забудь вынести мусор.

Батов сникает.

Евангелина. Знаешь, а ведь я могу поверить, что ты меня не любишь. Думаешь, для меня это будет катастрофой? Ничего подобного! Я стану за тебя бороться, обложу тебя тотальной заботой. Я буду кротка, как идеальная жена, и умна, как идеальная любовница. Остальное тоже пока на месте. Давай, если тебе так интереснее, словно мы только что познакомились, и начнем жизнь сначала.

Батов пожимает плечами.

Евангелина. Мы так и не поужинали. Хочешь яблоко?

Батов. Не хочу. Вам я постелю там, а себе - в этой комнате.

Евангелина. Как интересно!.. Значит, все сначала?

Батов. Нет, хватит с меня! Завтра разберемся. Спокойной ночи.

Евангелина. Ты ничего не понял. Я тебя люблю, люблю, тюфяк ты бесчувственный!

Батов. Поверьте, я необычайно польщен, но ничем помочь...

Евангелина. Ах, даже так! Нет, я вижу, придется действительно начать с самого начала.

Свет гаснет. Свет вспыхивает. Совершенно другое место. Голубое чистое небо, украшенное легкими облаками. Сад с буйной прекрасной растительностью. Порхают птицы с радужным оперением, у ручья козленок трогает копытцем хвост благодушно щурящегося льва. Издали слышны слабые, но тяжелые шаги. Среди трав и цветов стоят нагие Александр и Евангелина.

Растительность едва прикрывает их наготу. Оба на удивление спокойны. Евангелина откусывает от яблока и протягивает плод Александру.

Евангелина. Попробуй, вкусное...

Шаги приближаются.

Конец?