Мифы революции 1917 года - Рудольф Баландин

С министрами Временного правительства постоянно общались компетентные правительственные лица Франции и Англии. Нет никаких сомнений, что Временное правительство стремилось придерживаться курса, заявленного еще в марте: «Свято хранить связывающие нас с другими державами союзы».

Может быть, этому препятствует Петроградский Совет? Однако и он в манифесте «К народам всего мира» высказался вполне определенно: «Русская революция не отступит перед штыками завоевателей и не позволит раздавить себя внешней военной силой». Так полагала и значительная часть большевиков.

Ситуация резко изменилась после приезда в апреле в Петербург из эмиграции лидера большевиков Ульянова-Ленина. Он провозгласил: «Никакой уступки революционному оборончеству!» То есть необходимо добиваться мира. И второй лозунг: следует от буржуазной революции перейти к социалистической.

В смелости ему нельзя было отказать. Неужели у него, лидера одной из фракций социал-демократической партии, больше власти и авторитета, чем у правительства, Совета и всех других партий?!

Никакой особой власти у Ленина не было. Его авторитет не распространяется дальше его единомышленников или, можно даже сказать, сообщников. Распространялись слухи, будто у них имеется немало денег, полученных от немецкого Генштаба. Мол, благодаря этому они ведут активную пропаганду среди солдат и печатают разные прокламации. Но если прикинуть хотя бы приблизительно, какими были их расходы, то получатся весьма скромная сумма.

Надо учесть: агитацию вели не только большевики, но также их многочисленные противники. Проводились демонстрации с лозунгами доверия Временному правительству и призывами «Долой Ленина!». Об этом же писали газеты, призывающие к решительным действиям против этого, как они называли, германского агента, вернувшегося в Россию со своими сообщниками в пломбированном вагоне.

Парадоксальным образом, чем чаще и громче кричали «Долой Ленина!», тем быстрее росла его популярность. Это было подобно славе Герострата, которого помнили только потому, что его постоянно проклинали. Но главное, пожалуй, не в этом. Ленин владел искусством убеждать; его лозунги находили все больше сторонников. Большинство солдат и матросов не желало воевать, а Временное правительство не обрело популярности у населения.

Такой вопрос следует задавать не только в экономике, но и в политике. Дело не только в том, кто оказался непосредственно на вершине власти. Они чаще всего не более чем ставленники других социальных сил, скрытых от поверхностного взгляда.

Кто претендовал на власть в период самодержавия?

Простейший ответ: революционеры, социалисты, сторонники марксизма (об анархистах речи нет, ибо они были противниками любой государственной власти).

Ссылки на марксистов в данном случае некорректны. По классической теории Карла Маркса, общественное развитие происходит по ступеням прогресса. От дикости — к варварству, от рабовладельческого строя к феодальному, а от него — к капитализму. Буржуазная революция знаменует именно последнюю ступень.

Неизбежен и следующий шаг прогрессивного развития: к социализму, который неумолимо переходит в коммунистический… рай, пожалуй. Он в чем-то подобен первобытному безвластному райскому существованию древних племен. В отличие от Страшного суда, воспетого в Апокалипсисе святого Иоанна Богослова, это — счастливый финал человечества.

Иоанн Богослов ссылался на откровение, данное свыше. Карл Маркс полагал, что делает научно обоснованный вывод. Действительно, вывод был обоснован логически, исходил из анализа исторических событий и текущей ситуации середины XIX века. Хотя уже через несколько десятилетий он устарел и нуждался в уточнениях, дополнениях, изменениях.

Правоверному марксисту (им был, в частности, Георгий Плеханов) было ясно: к приходу социализма общество должно «созреть». Капитализм достигнет расцвета, затем начнется череда кризисов, вызванных, в частности, стихийным развитием производства. Критическая ситуация разрешится социалистической революцией. Пролетариат, как наиболее организованная общественная сила, под руководством своей партии возьмет власть.

Таков простейший пересказ. Теория имеет солидное обоснование… Вновь уточним: умозрительное, ибо о будущем общества следовало бы судить с оговорками и вероятностно. Исторический процесс не предопределен, подобно движению по железнодорожному пути. Но многие марксисты воспринимали учение Карла Маркса как религиозное откровение. Вместо научного анализа и сомнений — безоглядная вера.

Из марксистов только «отступники» могли пренебречь выводами Маркса, превратившимися в символ веры. Таким еретиком отчасти стал — в значительной степени по стечению обстоятельств — Владимир Ленин. Но и он далеко не сразу понял, что в России при его жизни может свершиться социалистическая революция.

В январе 1917 года, за полтора месяца до падения самодержавия, он произнес на выступлении в Швейцарии: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Ему было 46 лет.

Да, большевики стремились к государственному перевороту, содействовали ему, были бы не прочь его возглавить, но в тот момент не могли этого сделать, упустив свой шанс. Ленин со своими соратниками появился в Петербурге через месяц после отречения императора Николая II и отказа его брата Михаила от трона.

Смены самодержавия конституционной монархией или буржуазно-демократической республикой добивались прежде всего конституционные демократы, или «Партия народной свободы». Магистральный путь к прогрессу они видели в установлении государственной системы, подобной английской или, в крайнем случае, французской. Свержение самодержавия входило в их политическую программу. Но как сторонники продолжения войны с Германии они понимали, что не следует торопиться, отвергая монархию.

В конце марта 1917 года В.И. Ленин писал: «Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и "связями", давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать сепаратным соглашениям и сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом IV, непосредственно организовали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова».

Вряд ли в «смещении Николая Романова» сыграло решающую роль вмешательство Англии и Франции вкупе с упомянутыми «заговорщиками». Более обоснованным выглядит мнение, высказанное, в частности, английским советологом Эдвардом Карром:

«Февральская революция… была стихийным взрывом недовольства масс, доведенных до отчаяния лишениями войны и явной несправедливостью в распределении жизненных тягот. Она была восторженно встречена и использована широкими слоями буржуазии и чиновничества, потерявших веру в систему самодержавного управления и особенно в самого царя и его советников. Первое Временное правительство состояло именно из представителей этой части населения. Революционные партии не участвовали непосредственно в осуществлении революции. Они не ожидали ее и вначале были поражены».

Население России не довели до отчаяния лишения войны. Как говорится, бывали времена и похуже. Подрывало моральный дух народа осознание глубокой несправедливости происходящего. Для немногих война была средством наживы, для подавляющего большинства — источником бед и лишений. Смысл и цели войны были для народа туманны.

Против самодержавного строя выступали по разным причинам или с некоторыми оговорками почти все политические партии. Провал реформ П.А. Столыпина сказался на российском обществе, в частности, на крестьянстве так, что историк и социолог С.Г. Кара-Мурза обоснованно назвал его «отцом русской революции».

Опоры царского трона не только прогнили. Они расшатывались теми, кто был призван их укреплять, но погрязли в интригах, не обретя единства и решимости даже в столь трудный период истории страны. В такое время требуется напряжение всех сил и умение правительства вести тонкие политические маневры, нейтрализующие действия оппозиции, раскалывающие ее на противоборствующие группировки. А они объединялись в своих выступлениях против самодержавия.

«В высших сферах власти, — пишет С.Г. Кара-Мурза, — сложилось два заговора: придворная камарилья искала выход в ужесточении репрессивных мер, чтобы подавить не только революционное движение, но и оппозицию буржуазии. Были значительно увеличены штаты полиции (по 1 городовому на 400 жителей), полиция в городах была вооружена пулеметами. Другой заговор соединил часть думской оппозиции и генералитета. Здесь искались варианты дворцового переворота. Этому заговору сочувствовали некоторые сановники и даже родственники царя… Они организовали убийство Распутина. Налицо был полный развал власти».