Последняя воля павших небес (СИ) - Петров Виталий Владимирович "Эльхар"

Дальнейшие события разворачивались несколько впопыхах и представляли собой, грубо говоря, разморозку и согревание моего насквозь промёрзшего тела. Вначале меня никто не трогал, было лишь слышно, как тот шатен разводил рядом со мной бурную деятельность, то и дело переставляя и складывая что-то. И от этого был эффект! Вокруг стало немного потеплее, а через закрытые веки даже пробивался свет от рядом стоящих костров.

А, когда я наконец почуял запах горящей древесины, тот самый человек принялся заниматься мною непосредственно. Быстро, но осторожно, убрав мою руку с груди, он стянул с меня одеяла и принялся растирать меня какой-то жидкостью. От неожиданности я хотел было выругаться в голос, но язык и челюсть почти не слушались меня, отчего на выходе у меня получились лишь как-то протяжные стоны и мычание, смешанные с влажным кашлем.

— Нгх… У-у… Кху-кх!.. Ма… Нн…

— Прошу, потерпите немного. Это необходимо, — услышал я голос моего «врача», который уже меня успел аккуратно на бок положить и спину начать растирать.

Хоть мне и было плохо, но я отмечал про себя, что этот парень делает всё быстро и четко, без лишних движений, словно не в первый раз. Я даже и понять не успел, как меня уже прекратили натирать какой-то спиртягой и снова накрыли кучей одеял. Как закончил со всем, он также куда-то ушёл, что-то тихо приговаривая про себя на своём странном языке.

Хотелось открыть глаза и осмотреться нормально, но этого у меня всё никак не получалось. Веки меня совершенно не слушались, чуть подрагивая, когда я пытался увидеть ещё хоть что-то. Мог лишь немного руками вертеть, да пальцами, онемевшими работать, гоняя кровь, что я и делаю, ведь больше ничего я не могу делать, как бы не хотел.

Минуты две прошло, как я начал ощущать сильное тепло. Не просто «где-то», а по всему телу и изнутри, из-за чего начал обильно потеть, а желудок неистово бурлить и издавать страшные звуки. Жар был такой силы, что мне аж в голову ударило и даже в лежачем положении я ощущал себя привязанным к какой-нибудь мельнице в шторм. Крайне неприятные ощущения, но и одновременно хорошие. Ещё, когда был на ногах, я мечтал о тепле костра, а тут я ещё поди неведомо сколько провалялся под снегом и безумным холодом…

Так я и провалился в сон.

***

Следующее утро

Какая-то пещера

Чувствовал я себя даже ни в сравнении со вчерашним днём уж точно. Пропал кашель, онемение и слабость почти пропали, желудок утихомирился себе, а также вернулось зрение. Моя голова была повёрнута чуть вправо, отчего я мог вполне чётко наблюдать шероховатую серую стену пещеры, в которой находился.

Проснулся же я от довольно-таки оживлённого разговора двух людей где-то в другом конце пещеры, суть которого понять мне было не дано. Мешать им вести диалог мне совершенно не хотелось, но и просто послушать неизвестный язык хотелось, авось услышу что-то знакомое, поэтому я наслаждался мягкой подушкой и старался не привлекать к себе внимания.

— …и закончите исследования?

— Просто отложу на неопределённое время… Данный случай оказался гораздо загадочней, чем я предполагал изначально. Только эти книги и… Механизмы чего стоят.

— Тогда, каков наш план действий? До Монда пешком дня два, не меньше, а если на носилках нести нашего замерзшего друга, то выйдет раза в два, а то и в три больше.

— Если получится так, то поделать мы уже ничего не сможем и просто сделаем то, что от нас с тобой потребуется, Тимей. Но сначала мы должны посетить лагерь искателей у подножья. Возможно, нам удастся обнаружить наиболее приемлемый вариант дороги до Мондштадта…

Выбрав момент, когда эти двое замолчали, я тихонечко приподнялся с постели, принимая сидячее положение, сначала не спеша оглядев сначала пещеру. Чувствовал себя крайне помятым, но это не мешало мне вертеть головой.

Пещера эта оказалось небольшой, округлой, может метров по десять в глубину и ширину с огромным выходом, за которым виднелись какие-то серые заснеженные горы и поломанные деревья. На улице было утро. Убранство самой пещеры было довольно скудноватым — моя кровать, несколько деревянных ящиков, разбросанных по всей пещере, и тройка невысоких книжных полок, почти полностью забитыми книгами. Также своим мягким светом и треском привлекали внимание несколько костров, расположенных на специальных стойках в метр высотой.

После осмотра пещеры, я внимательно посмотрел в сторону двух моих спасителей, которые сидели ближе к выходу за небольшим прямоугольным столом с кучей раскрытых книг на нём.

Они смотрели на меня молча и было видно по их лицам, что те были по меньшей мере удивлены тем, что я вообще жив и так, с лёгкой руки, осматриваю всё вокруг. Эм, нужно было прервать это неловкое молчание и попробовать поработать голосовыми связками.

— Здравствуйте, — медленно начал говорить я, что было довольно легко. — Вы знаете русский язык? Ελληνικά? Греческий? — а вот на греческом язык немного заплёлся, но вроде я сказал всё правильно.

Ответом мне были озадаченные переглядки этих двоих. Эх, значит не знают…

***

Спустя некоторое время

Языковой барьер был серьёзной преградой.

Построить полноценный диалог между собой мы не смогли, а поэтому парень со светлыми волосами, одежда которого чем-то отдалённо напоминала собой форму учёного или врача, вместе со своим другом без лишних слов сначала помогли мне принять сидячее положение и с одеждой подсобили. Выдали мне чёрное потёртое меховое пальто с капюшоном. Оно сначала показалось мне тонким на вид, но на самом деле было очень тёплым, а также вытащили откуда-то из ящиков носки и высокие странные сапоги выдали. Точнее, кожаные сапоги были просто дорогими на вид, имея кучу металлических вставок и заклёпок, да имелся небольшой каблук. Благо, они оказались почти по размеру, толстые носки были здесь очень уместны.

Приодев меня по погоде, всё тот же блондин предложил мне сесть на стул возле того самого стола, где они сидели совсем недавно за книгами. Делать было нечего, и я деревянной походкой проследовал до стула, осторожно садясь на него. Да, оказалось, что колени у меня ещё сильно барахлили, отчего каждый шаг давался мне сложно и боль отдавала аж в виски. Действительно, лучше посидеть.

Один я сидел без дела, пока эти парни активно занимались делами.

Белобрысый — сначала ловкими движениями разобрал беспорядок на столе, убирая некоторые книги на полки, а другие кладя на ящик. Убрав всё, он принялся рыться в ящиках в поисках чего-то. Делал он это неспешно, но аккуратно, не разбрасываясь всяким мусором, склянками и небольшими железными шкатулками по сторонам, а раскладывая всё в ровные ряды на полу.

Русоволосый — принялся хозяйничать за двумя котлами с чем-то съестным у выхода из пещерки, которые я и не увидел, сидя на кровати. Есть мне конечно не хотелось, но… Я более чем уверен, что это временно. Не ел я давненько и это кажется поняли мои спасители, которые за всё это время перекинулись лишь парочкой фраз, которые я толком и не расслышал.

Но игнорировать меня они тоже не могли, а поэтому блондин с крайне выразительными голубыми глазами сел за стол напротив меня, положив на стол с десяток чистых листов бумаги и две… ручки металлические черного цвета. Удивительные вещи. Ручки я видел лишь пару раз, а так обычно перьями писали все, даже дворяне. Нет, была у меня одна ручка, с которой я практиковался в греческом письме, но забыл её в деревне у кремля, когда меня спешно увозили.

Мой голубоглазый знакомый со сосредоточенным лицом принялся первым что-то черкать на листе бумаги. Взяв ручку в правую руку, я смотрел на его листок бумаги, который начал заполняться каким-то буквами, по-видимому образующие слова, в столбик.

— Посмотри. Ты понимаешь что-либо из этого? — вдруг он закончил письмо и, перевернув, положил его передо мной, сказав что-то на своём.

— Хорошо, — ответил я чуть осипшим голосом, не поняв его слов, но поняв, чего он от меня хочет.

Восемь строк. Два слова, разделённые небольшим расстоянием, одно длинное, а другое короткое… Внимательно всматриваясь в буквы, напоминавшие больше иероглифы или арабскую вязь, я был вынужден признать, что не понимаю ничего. Может отдельные символы и казались отдалённо похожими на буквы из тех языков, которыми я владею, но это можно было сказать почти про все европейские языки. Не давая никакого ответа, я одной чёрной линией очертил половину этого листа и принялся подрагивающей рукой писать свои каракули.