Больница в Гоблинском переулке - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

– Вот так, – сказал он, повторно просканировав кровоток и убедившись, что все получилось как надо. – Если бы она попала к нам при первых признаках, когда побелели и потеряли чувствительность кончики пальцев, мы бы спасли ноги. Но вернуться назад и что-то изменить мы не можем. Давайте сюда жгут и вставайте вон туда. – Он указал на место по другую сторону стола.

Ланс кинул быстрый взгляд на Берта. Тот понял, тихо сместился за спину Грейс. Но девушка падать в обморок не собиралась. Внимательно слушала – Лансу нетрудно было проговаривать вслух все, что он делает, – и смотрела так, что, казалось, дай волю – сунет нос прямо в рану, чтобы лучше разглядеть его действия. Хотя видно было, что у нее так и не вышло принюхаться и не обращать внимание на запах.

– Держите, – велел он, указывая на рукоятку крючка. – Да не сжимайте так крепко, у вас даже пальцы побелели. Долго вы так не простоите.

Она кивнула и попыталась ослабить хватку. Получилось не очень – руку сведет, как пить дать. Но это ладно, главное, что в обморок падать не собирается, ни притворно, ни всерьез.

– Теперь вот этот. – Он подхватил мышцы еще одним крючком, обнажая кость. – У вас отлично получается.

– Спасибо, мэтр.

Интересно, если Ланс сделает вид, что принял все за чистую монету, надолго ли хватит энтузиазма «племянницы»? Он тоже не прочь пошутить и заставить ее работать. Конечно, ни Белинду, ни Кирана Грейс не заменит, но в больнице хватает дел, не требующих особого опыта.

– Все, можете отпускать.

Грейс отложила крючки, начала разминать кисти – свело, как Ланс и предполагал.

– Что-то не так, мэтр?

Ланс отвел взгляд от ее рук, отгоняя неуместное желание взять девичьи ладошки в свои, легонько растирая онемевшие от напряжения пальцы. Мысленно обозвал себя дурнем. Если бы заметил сразу коротко обстриженные ногти без следов полировки и притираний, понял бы, что перед ним не светская бездельница. Впрочем, поначалу на ней были перчатки…

Он начал накладывать швы. Конечно, можно было бы совмещать ткани, «склеивать» их магией, потом запускать регенерацию. Но куда проще заранее сплести нити-артефакты, сшить все, как должно быть, а потом активировать. Нити заставят ткани правильно срастаться и исчезнут, когда необходимость в них отпадет. Заодно и подавят возможную инфекцию.

– Хотите, накожные швы оставлю вам? – поинтересовался Ланс.

Девушка расцвела так, будто он предложил ей бриллиантовое колье и брачный браслет вместе взятые.

– Очень хочу!

Он пронаблюдал, как Грейс накладывает шов, другой, высунув кончик языка от усердия. Неумело, но очень старательно.

– Заканчивайте здесь, а я пока займусь второй ногой.

Он сделал знак заскучавшему было Берту – подержит крючки, пока девушка занята.

– Что ж, очень неплохо, – заключил он, развязывая фартук.

Берт уже увез каталку со спящей пациенткой, Марта наводила порядок в операционной. Заставлять Грейс ей помогать Ланс не стал.

– Я недооценил вас. Пойдемте, сварю вам кофе в качестве благодарности.

А заодно попробует разузнать, откуда она такая взялась.

Грейс кивнула. Она выглядела уставшей – сказывалась непривычная работа и новые впечатления. Оглядела платье, вздохнув, поправила манжет – когда мыла руки после операции, окровавленная вода попала на слишком узкий рукав, – не обратив внимания, что второй тоже испачкан.

– Очень любезно с вашей стороны, мэтр.

Кажется, она хотела добавить что-то еще, но только снова вздохнула.

Ланс шагнул в коридор и остановился, едва не споткнувшись на ровном месте. Под дверью его кабинета сидела девушка. Тщательно завитые локоны, подкрученные ресницы, платье, подчеркнутая скромность которого стоила немалых денег. Обернулся к Грейс. Снова перевел взгляд на куколку, устроившуюся у него под дверью.

Незнакомка расцвела улыбкой, устремилась к нему.

– Мэтр Ланселот? Монна Озис просила передать вам…

– Мэтр Ланселот?! – Голос Грейс сорвался. – Вы… Вы!

Синие глаза наполнились слезами, но надо отдать девушке должное – она не разрыдалась и не убежала. Только смотрела на Ланса так, словно он каким-то образом обманул ее ожидания.

Куколка меж тем продолжала щебетать:

– …наилучшие пожелания и поручила мне всячески вам помогать…

Ланс медленно выдохнул. Окинул взглядом одну. Другую. Думал, значит, что практикантов, как и все годы до того, не будет. Даже не спросил Грейс, откуда она взялась, будучи уверен, что знает. Давненько он не чувствовал себя настолько глупо.

– Ведь дамы нашего круга должны проявлять милость по отношению к…

– Всячески помогать, значит… – медленно произнес Ланс. – Что ж, можете начать с того, чтобы помочь Марте отмыть операционную от крови и вынести в печь ампутированные конечности.

Губки незнакомки сложились в букву «о».

– Но я не…

– Что, слишком грязная работа для ваших холеных ручек? – ухмыльнулся Ланс.

У этой девушки руки в самом деле ухоженные, белые, в тщательно отполированные ногти была втерта коралловая краска по последней моде.

– Я хочу стать целителем, а не уборщицей!

– Целителем? – ухмыльнулся Ланс. – А вы думали, целитель – это сидеть в чистеньком платьице в кабинете, улыбаясь благодарным пациентам? Вот что такое целитель. – Он потянул за рукав ошарашенную Грейс, показывая кровавые разводы. – Грязь, кровь и бессонные ночи. Передайте монне Озис мою благодарность за желание помочь, но мне нужны помощники, а не белоручки.

– Невежа! – фыркнула куколка и устремилась прочь, стуча каблучками.

Ланс обернулся к Грейс, покаянно развел руками.

– Прошу прощения, монна Амари. Если вы не против, давайте познакомимся заново.

*** 8 ***

Я держала в ладонях чашку с горячим напитком и наконец-то снова начинала чувствовать свои пальцы. Я не столько пила, сколько вдыхала аромат кофе, который постепенно вытеснял из памяти запах разложения и болезни. Чувствовала странное: опустошение и одновременно гордость от хорошо проделанной работы. И совсем немного – злость на мэтра Ланселота Даттона, моего руководителя практики, который, как выяснилось, вовсе не старик.

Злилась я по нескольким причинам. Во-первых, неприятно оказаться пешкой в странной брачной игре, устроенной некой монной Озис, вдвойне неприятно быть втянутой в нее против воли. Пришлось довольствоваться тем, что мэтр Ланселот явно смущен и обескуражен недоразумением.

Потому и не торопил меня сейчас. Сидел в кресле напротив и, сложив пальцы домиком и опершись на них подбородком, рассматривал меня серьезными, внимательными глазами. От прежнего ехидства не осталось и следа. Спасибо и на том.

Вторая причина для злости удивила меня саму. Удивила и раздосадовала! Во время операции, несмотря на смрад, кровь и все, что сопутствует ампутации гангренозной конечности, я поймала себя на том, с каким удовольствием я наблюдаю за руками целителя. За его чуткими пальцами, отточенными движениями. Мельком заметила собственные судорожно сведенные пальцы, вцепившиеся в крючок. Достигну ли я когда-нибудь такого мастерства? А еще – вот незадача! – в глубине души мелькнула мысль, что молодой целитель вполне может быть одинок: на запястье не было брачного браслета.

Он ведь специально стянул рубаху и прошелся так близко, что едва не задел меня плечом. Старался меня сконфузить? А торс у него, надо признать, больше подходил бы для воина, чем для представителя мирной профессии. Хотя опыт по части торсов у меня небольшой.

Какой же идиоткой я себя почувствовала, когда девица, ожидавшая в коридоре, назвала имя. Мэтр Ланселот. Мэтр Ланселот Даттон. Граф. Я просто физически ощутила, как между нами разверзлась пропасть. Мало того что он мой непосредственный руководитель, так еще и наследник древнейшего рода.

«Ну вот так! – сказала я себе строго. – Вот и все. И думать не смей!»

Я сделала большой глоток кофе, вздохнула и поставила чашку на столик.

– Рада знакомству, мэтр Ланселот. Разрешите представиться еще раз, меня зовут Грейс Амари, и я прибыла в вашу больницу из университета святого Умберта для прохождения летней практики.