Тиран ищет злодейку (СИ) - Колд Акияма

Целительница переступила через себя, надела на себя маску неблагодарной и эгоистичной жертвы.

- Если бы не ты, - сквозь боль произнесла, смотря прямо в преданные очи. Мальчик продолжал бить плечом дверь, стараясь ее выбить. Он обязательно освободит ее! - Если бы не ты, жалкий мальчишка! - громче произнесла она, схватив ранеными ладонями решетки и с ненавистью глядя на застывшего от ее слов спасенного - Я бы сейчас не оказалась в таком положении. Надо было, наплевав, бросить тебя умирать! Твои родители умерли из-за тебя. Думаю, та женщина миллион раз пожалела, что приютила такого как ты. Несешь несчастья и гибель всем, кто помогает тебе, - после ее обидной до души речи у мальчика из глаз потекли обжигающие слезы. Увидев блестящие капельки стекающие по щекам ребенка, у девушки сжалось сердце…Она жалела настолько сильно, что ей уже смерть от огня не казалась такой и ужасной. Слова хуже и больнее всякого огня, особенно если они выходят из уст того, кого ты любишь.

Целительница не дура и знала, что преданные глаза мальчика смотрели на нее восхищенно. Любой бы на его месте чувствовал себя обязанным за спасение жизни и ей сейчас это было на руку.

- Ты во всем виноват! - громко произнесла с гримасой ненависти прямо ему в лицо.

Плачущий и разбитый ребенок упал вниз, потому что ноги не выдержали хрупкое тело.

Спасительница молча плакала в сердце. Она старше этого мальчика, а, значит, должна быть сдержаннее. Его жизнь на данный момент важнее всего остального

- Беги, жалкий мальчик! - услышав тяжелые шаги заметивших неладное граждан, она больше не сдерживала крики. - БЕГИ И ЖИВИ! ЖИВИ ЖАЛКОЙ ЖИЗНЬЮ ТРУСА! - лежащий на грязной земле Уильям вздрогнул, как от удара, после ее обвинительного крика.

Он с расширившимися глазами, вскинув голову вверх, наблюдал за искаженным ненавистью лицом его чуда.

Как же он жалок! За его никчемное существование заплатили его родители, а сейчас заплатит и его спасительница. Она ненавидит его….Родители оказались не родными, а сам он убил двух человек без сожалений. На удивление, он не чувствовал вины и сожаления в содеянном. Он просто сражался за своих….Не он начал.

У целительницы широко распахнулись глаза, когда за спиной ошарашенного ребенка остановились четыре вооруженных мужчины с вилами и ножами.

- Попался наш мальчик, - сладко растянул здоровый мужчина, поднимая Уильяма и схватив за воротник рубахи. Он заставил его подняться на ноги. И при этом преданный взор зеленых глаз никак не желал отрываться от лица, чье выражение выражало ужас.

Она не смогла убедить его в побеге… Что же теперь делать? Она не в силах спасти ни себя, ни бедного сломанного мальчика…

Уильям не сопротивлялся хватке двух верзил. Он послушно стоял на ногах, все так же таращась на его чудо.

Один из них открыл дверь скрипучим звуком и, грубо схватив за растрепанные огненно-рыжие волосы, вывел за порог стихийника. Девушка сопротивлялась, но в ответ ее сильно ударили в живот. Она коротко вскрикнула, хватаясь за болючее место. Мужчина, не жалея сил, ударил ее, заставляя схватиться за это место обеими руками.

- Так надо с вами, стихийниками-паразитами, поступать, - обнажив зубы, ликующее произнес житель деревни. Другие поддержали его мерзким смехом.

Уильям после этого запаниковал, начал брыкаться и сопротивляться хватке крепких рук. Яростная злость подобно дикому зверю вырывалась из него. Он не мог контролировать свои эмоции.

Уильям не понимал, что с ним происходит. Неужели убийство двух человек привело его к таким переменам? Почему все внутри так кипит? Почему ему так хочется убивать?

Ранее незнакомые ощущения заставляли мальчика чувствовать себя не в своем теле. Словно его заменили…. Словно в нем просыпается то, что заснуло давным-давно.

- Отпусти ее, - низким рычанием рявкнул, видя как девушку силком волочат по земле, схватив за волосы, и уводят в сторону толпы. - Отпусти ее! - заорал он, пытаясь последовать за кричащей и сопротивляющейся спасительницей.

"Нет-нет. Не уводите ее! Верните ее и родителей. Они ни в чем не виноваты! Виноват я, что родился! Отпустите моих!" - в мыслях кричал пострадавший.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мужчинам, что с трудом сдерживали неуправляемого психованного ребенка, становилось все труднее его удерживать. По телосложению юнец значительно уступал им, но больно сильно брыкался, чуть не вырвавшись из их захвата.

- Стой, неугомонный, - процедил сквозь зубы один из них. Он уже с трудом сдерживал блондина, который, как умалишенный, пялился и пытался сбежать в ту сторону, где несколько мгновений назад пропала девушка с палачом.

Не справившись с нарастающей с каждой секундой силы Уильяма, его оглушили тупым предметом, ударив по затылку.

Заплаканные глаза полезли вверх, и тело мальчика обмякло в руках одного из верзил.

- Сильная тварь, - выплюнул один из них.

- Не удивительно, - хмыкнул его собеседник, прижимая к себе хрупкое и белое тело ребенка. - Он же стихийник. - Они не знали, что Уильям не родной уже погибшим Маргарет и Джеймсу.

Эти двое, даже сами того не замечая, засмотрелись на умиротворенное, окровавленное, обрамленное светлыми волосами, идеальное детское лицо. Он был необычайно красив и обладал особой харизмой.

С этими двумя каждый день здоровался маленький беззаботный мальчик, когда проходил мимо их двора. Те, конечно, из вежливости просто кивали добродушному юнцу.

Многие в деревне говорили о красоте маленького сына Джеймса, отмечая, что на родителей он совсем не похож.

Его яркая внешность всегда выделялась на фоне черноты обычного люда деревни. Все его любили и лелеяли из-за его красивого личика и манер. И сейчас, когда полностью беззащитный ребенок оказался в их руках, один из них выдал:

- За такую красоту на рабовладельческом рынке хорошо заплатят, - алчно смакуя каждое слово, предложил он.

- Предлагаю после костра продать его, - поддержал его идею другой, уже чувствуя деньги в своих карманах.

- Решено, Сэм, - захохотал тот, кто первым надоумился совершить нечеловеческое.

Рабовладельческий рынок - самое мерзкое место, которое только может быть. Это место оставляет следы не только на психике, но и на теле, в виде рабского клейма на правой руке.

Клеймо означает всю жизнь быть изгоем. Таких на нормальную работу не берут, везде гонимые вечные странники, которых все презирают. Особенно знать. И если Уильям сейчас что-нибудь не сделает, то он продолжит и так сломанную жизнь в невыносимых муках.

Закинув себе на плечо легкое, словно перышко, тело ребенка, мужчина вместе с товарищем направился туда, куда стремилась погнаться его жертва.

Скоро свершится это! Стихийник сгорит в огне!

Костер уже собрали и привязали девушку к столбу, чтобы не сбежала, и огонь ее наверняка сожрал. Рыжеволосая пленница умоляла ее отпустить, звала ворона на помощь. Ее голос охрип от криков, а все тело сводило в конвульсиях от страха. Она боится, она хочет домой. Не хочет, чтобы ее сжигали заживо. Но простой люд лишь забавлялся ее криками о помощи и просьбами пощадить. В глубине души она понимала, что эти люди обмануты сладкими речами Вайнбахов о равноправии. Вайнбахи вместе со знатью создали ложную угрозу, из-за которой и убивали стихийников. Разумы ничего не понимающих граждан затуманены, и они не видят истины. Целительница всего лишь маленькая девочка с добрым сердцем, решившая на свой риск спасти умирающего ребенка.

Люди, почему вы не слышите ее? Она лишь ребенок!

Мужчина, который закончил с узлами, отошел от нее. Люди окружили кольцом место нового света. Дети хлопали в ладоши, радуясь тому, что стихийник сгорит. Им с детства вкладывали в мозг, что все они - зло, возомнившие из себя невесть что. Что они убивают и питаются людьми для своих способностей, когда на самом деле они такие с самого рождения и не могут забирать силы из других, только отдавать свои, как и сделала целительница…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Мама, мама, - один из детей дергал подол платья улыбающейся женщины, привлекая ее внимание. - Ее правда наконец сожгут? - воодушевленно спросил он.