Счастье любит тишину - Татьяна Алюшина

– Понятно, – вздохнул Леонид Николаевич, зорким заинтересованным отцовским взором заметив все эти «марлезоны», и пригласил: – Давайте в комнату пройдем, что тут топчемся.

Пока мама с отцом выставляли закуски, Варя с Костроминым сидели на диване, прижимая к ушибленным местам на лбу пакеты с замороженными овощами: он с горошком, а она с мексиканской смесью. А когда наконец все оказались за столом, Костромин на первый же вопрос Леонида Николаевича, заданный максимально тактичным тоном о том, кем он работает, дал полный расширенный ответ о своей биографии.

Как краткий курс истории – где родился и жил, кто родители, кем работали раньше и что делают сейчас, где учился и работал он сам, что окончил, кем стал и где сейчас живет. Спокойно, солидно рассказывал, не рисуясь, но и не принижая себя. И вдруг резко замолчал, не закончив последнюю фразу, видимо, вспомнив о чем-то важном.

– Что-то случилось? – мягко поинтересовалась Лидия Андреевна.

– Да, – подтвердил Костромин и тем же почти официальным тоном пояснил, что именно случилось. – Я забыл все угощения к столу и цветы дамам в машине.

– Ну, – улыбнулась Лидия Андреевна и посоветовала: – Не надо так волноваться, Юрий.

– Как? – поразилась Варвара и посмотрела на Костромина удивленно: – Юрий волнуется? Это я ужасно волнуюсь, даже вон лбом стукнулась, а Юрий Максимович, мне кажется, совершенно спокоен.

– Не совершенно, – улыбнувшись, возразил он. – Я волнуюсь за тебя.

Все рассмеялись, и отчего-то в этот момент все разом переменилось и исчезло бесследно всякое напряжение, сковывавшее всех раньше, и чувство нелепости ситуации, а вместо них появились легкость общения и смех, и шутки, и стало тепло и непринужденно.

Мужчины сходили к машине Юрия и принесли два прекрасных дизайнерских букета для женщин и какие-то угощения из дорогого магазина, которые тут же выставили на стол.

И только под самый конец застолья, когда, поменяв сервировку с основных блюд на десерт, сели пить чай с тортом, что привез Костромин, он как бы между прочим и заявил:

– Леонид Николаевич, Лидия Андреевна, а я ведь намерен жениться на вашей Варваре. И думаю как можно скорей, чего тянуть-то.

– Вот так вот, значит, – задумчиво произнес Леонид Николаевич, внимательно посмотрел на Юрия и дал свою отцовскую отповедь: – Вы же заметили, что мы совсем немолодые родители, даже чересчур пожилые. Так вот получилось, что дочь у нас единственная, холимая, лелеемая, папина-мамина девочка. Не балованная, но оберегаемая со всех сторон. Вы жениться с наскоку собрались, а знакомы только три дня.

– Так бывает, – твердо уверил Юрий. – К тому же пока свадьбу ждать будем, познакомимся поближе, и вы меня получше узнаете, с родителями моими познакомитесь, с друзьями.

– Вот тогда и поглядим, – не спешил с благословением Леонид Николаевич.

Разумеется, он прекрасно понимал, что если Варваре приспичит, то никто его разрешения и спрашивать не станет, но традицию и характер выдержал.

Ни Юру, ни Варвару уже ничего не могло остановить.

Они встретились на следующий день, в воскресенье, и на сей раз таки пошли в известное кафе, где подавали бесподобные кондитерские изделия и кофе делали потрясающий, и долго сидели, разговаривали. И когда официантка мягко поинтересовалась у них, будут ли они что-то еще заказывать и, извиняясь, указала на очередь посетителей, скопившуюся у дверей в ожидании освободившегося столика, намекая, что они тут засиделись, Варвара предложила:

– А давайте, что ли, в кино пойдем, Юрий Максимович?

Она все продолжала звать его по имени-отчеству и на «вы», а Костромин хоть и умилялся этой ее почтительности, но посмеивался и подшучивал над девушкой, назвав «не выкошенной всеми революциями и битвой полов интеллигенцией». Он посмотрел на нее странным, слишком серьезным взглядом и усмехнулся:

– Нет, Варвара, в кино мы с тобой не пойдем. – И доходчиво объяснил почему: – Я так сильно тебя хочу, что мне и сидеть-то трудно, а если меня поместить в непосредственной близости к тебе, да еще и в темноте…

– Ох! – обескураженно пискнула она и тут же покраснела, от стеснения приложив ладошки к полыхнувшим щекам.

А он рассмеялся, наблюдая за ее смущением.

Варя резко отдернула ладони от лица, осознав всю детскую наивность этого жеста, и неуверенно предложила:

– Тогда, может, прогуляемся?

– А ты хочешь гулять? – посмеиваясь, спросил Костромин.

– Я? – переспросила она, посмотрела на него и смело призналась как на духу: – Я бы хотела поцеловаться. – И торопливо, словно оправдываясь, добавила: – А потом можно и погулять.

Костромин хохотал, не мог остановиться, аж глаза ладонью прикрыл.

– Да, – согласилась совершенно расстроенно Варвара. – Что-то я опять не совсем то сказала. То есть совсем не то.

– Да то, – продолжая похохатывать, возразил он, поднялся с места, подал ей руку и, заглянув в глаза, спросил: – Ну, что, пойдем целоваться?

– Куда? – растерялась она.

– Да куда угодно, но, думаю, удобней всего в машину.

Боже, что же это был за поцелуй!!

Варвара забыла себя, забыла все на свете, растворившись в этом потрясающем поцелуе, и так ей было блаженно, так сказочно сладко, что, когда он все-таки прервался, девушка аж застонала от досады. А Юрий, отстранившись, перевел дыхание, поцеловал ее еще раз, но легонько и коротко в губы, как бы успокаивая страсти, и погладил по щеке.

– Все, Варвара, надо остановиться, а то я за себя уже не ручаюсь.

– Почему? – совершенно наивно спросила она.

– Потому что вполне готов взять тебя прямо здесь! – довольно прямолинейно пояснил он.

– И что же делать? – растерялась Варя.

– Есть два варианта, – отчего-то разозлился Костромин, – действительно идти гулять, вести легкую приятную беседу и желательно на расстоянии, или поехать ко мне домой.

Варя смотрела на него и думала о том, что знает Костромина ровно четыре дня, да и это «знает» звучало условно, она понятия не имеет, что он за человек, зато четко отдает себе отчет, что совершенно не умеет разбираться в людях и тем более в мужчинах! И хоть папа с мамой сказали, что Юрий им понравился и даже очень к себе расположил, но следом они тут же напомнили, что самые отъявленные аферисты умеют быть настолько обаятельными и представляться прекрасными людьми, что даже очень проницательный человек не заподозрит обмана. И еще рассказали уйму историй и примеры привели таких вот обманов из жизни знакомых и друзей.

Но Варя смотрела на этого практически незнакомого ей мужчину и понимала только одно – ему она может доверить даже свою жизнь. Все вот так просто! Он казался родным ей человеком.

А обман это или не обман, в данный момент не имело никакого значения.

– Тогда, – сказала она, – нам надо поехать к вам домой.

И увидела, как он расслабился от этих слов. Пока она думала, хмурясь от непростых мыслей, и решалась, он сидел напряженно и смотрел ей в глаза, а тут сразу расслабился. И она вдруг ляпнула:

– По крайней мере, там можно будет спокойно целоваться сколько захочется.

А он снова расхохотался. Даже голову на подголовник откинул и, продолжая смеяться, протянул руку, обнял ее, притянул к себе и поцеловал быстрым поцелуем.

– Обещаю, – сказал Юрий весело, – целоваться мы будем столько, сколько тебе захочется. И даже больше.

И она снова покраснела, сообразив, какую глупость сморозила.

Конечно, они целовались. Страстно, безудержно, совершенно потрясающе, начав проделывать это еще в лифте и продолжив в прихожей, как только там оказались.

Поэтому для Варвары все дальнейшие перемещения и действия абсолютно растворились в бесподобности этих сумасшедших поцелуев, в полном погружении в них. В себя она более-менее пришла, когда поцелуй неожиданно прекратился.

В головушке слегка просветлело, туман медленно испарялся, и через него она увидела, что стоит возле большой двуспальной кровати, а Юрий очень быстро раздевается, срывая с себя одежду, не сводя с нее горящего возбуждением взгляда. А потом он как-то раз и сразу оказался голым и шагнул к ней.

А Варюха интуитивно отшатнулась и сделала шаг назад.

– Что такое? – спросил он обеспокоенно.

А она, как дунька деревенская, смотрела на него во все глаза и не могла произнести ни слова. До сего момента Варвара никогда в своей жизни не видела голых мужчин. Нет, понятное дело, что она не Фрося из деревни «Красные петухи», где даже электричества нет, а девушка вполне себе современная, и ясно же про кино, Интернет и все такое, где «натуры» более чем в изобилии и при всем желании не пропустишь поучительный эротический натурализм. Но вот вживую голых мужиков ей встречать не приходилось.

– Что? – снова тревожно спросил недоумевающий Костромин.

– Вот это все… – пояснила она нечто непонятное и сделала какие-то махи руками, обрисовывающие очертания его фигуры и остановившиеся где-то в районе паха.