Закат Гейропы и России - Максим Разумков

Но давайте все-таки не убоимся того, кому «не хватает мозгов». Того, кому благодарны Гитлер с Герингом, Геббельсом и, вероятно, далее по списку и кто дружбу пламенную нерушимую немцев с «тоженемцами» разрушить хочет, рознь разжигая. Давайте, пусть и с опаской, аккуратно посмотрим, чего же такого это «чудище-юдище» в книжке своей могло написать?

Начнем с того, что книга «Германия: самоликвидация», ставшая, повторюсь, общеевропейским бестселлером, в Российской Федерации, естественно, не издавалась и даже не переводилась на русский язык. (В данный момент издана. – М.Р.) Читать ее можно либо в оригинале, либо на языках тех стран, в которых она издавалась. Но и в России нашлись энтузиасты, кто по личному почину и не на коммерческой основе книгу перевел. В данный момент нас интересует тот период в истории Германии, о котором мы вели речь выше. Период 20–30—40-летней давности:

«На протяжении последних 45 лет рассуждать о демографическом кризисе считалось неблагоразумным. Тот, кто был не согласен с мнением большинства, представляющим все в безобидном свете, тот, кто был обеспокоен, рано или поздно вынужден был признать, что он одинок в своем мнении и часто получал обвинения в национализме. Помимо этого общественные обсуждения в Германии имеют странный парадокс: с одной стороны, публичные дискуссии возникают в связи с желанием поразвлечься и получить удовольствие от скандала, с другой стороны, в открытых спорах все чаще возникают эвфемизмы политических терминологий.

Вообще о последствиях низкой рождаемости ничего нельзя было говорить, если вы не хотели попасть под подозрение. Сейчас, когда поколение 60-х беспокоится о своих пенсиях, говорить об этом стало можно, но это произошло на 40 лет позднее, чем должно было произойти.

Негативно отзываться об интеграции иммигрантов в общество было всегда запретным. А уж говорить о том, что все люди разные, а именно, кто-то менее или более интеллектуально одаренный, кто-то ленивый, а кто-то старательный, кто-то более или менее нравственно крепкий, и вовсе никто не мог. Дискуссии на тему ошибок в управлении государством также являлись табу».

В своей книге Тило Сарацин много внимания уделяет вопросам демографии. На этом моменте мы сейчас акцентироваться не станем, тем более что он не одних лишь немцев и западноевропейцев с американскими WASP касается. Нам интересна другая мысль. Прежде всего то, что не сегодня, не вчера, а уже достаточно давно в Германии наступили времена, когда людям не рекомендовалось задумываться о кое-каких вещах. Нет-нет, не о сомнениях в успешной интеграции культурно чуждых иммигрантов речь – боже сохрани! Такие вещи, да еще и в Германии после Второй мировой – абсолютное табу. Это же нацизм с фашизмом и экстремизмом в чистом виде! Так и до концлагерей недалеко! Но, как видим из книги жившего в ту пору Сарацина, даже невинные на первый взгляд вопросы казались кое-кому крайне опасными. А на тех немцев, кто задумывался на шаг вперед и их задавал, вешали ярлыки обвинений в национализме. И не по глупости или от безделья вешали, как может показаться. Далеко не по глупости! Допустим, что может быть плохого или опасного, если человек обращает внимание своих сограждан на не слишком радужные демографические перспективы? Это в обескровленной страшной войной стране-то! О том, что постепенно начинается тенденция к уменьшению рождаемости. Или ставит вопросы об экономической нецелесообразности привлечения работников со стороны, раз своих безработных полно. А здесь-то что не так? Однако, как видим, нельзя было такие вопросы ставить. И не только в Германии.

И все-таки можно увидеть различия в тех глобальных процессах, которые вдруг одновременно начались и в Америке, и в Европе после странного взлета и падения короткой, но мощной операции «Маккартизм». Различия не стратегические, а тактические.

Каковым, с еще незапамятных царских времен, был для нас – россиян – стереотип, допустим, француза? Утонченный гедонист, ценитель элегантных нарядов, любитель изысканной еды, напитков и женского пола, обладатель хороших манер. Ну, и еще человек, как бы так сказать помягче, рачительный: не мот, одним словом. Учтем еще, что обвинить француза в задавании опасных вопросов было бы сразу после войны несколько затруднительно – все ж таки в коалиции Союзников Франция состояла и с нацизмом боролась. И потому – та самая «подслащенная пилюля». Зачем представителю такого утонченного народа грязную работу выполнять, когда для того из других мест желающих подвезти можно? А теперь вспомним слова Катрин Витол де Венден, что: «В сознании современных французов укоренилась развращающая мысль – выполнять грязную работу может только мигрант».

Но немец же – стереотип немца это – не только бравый вояка, но и образец дисциплины, аккуратности и трудолюбия. И станет такой, привыкший к аккуратности и труду человек, за собой, извините, дерьмо подбирать. Как пить дать станет, как ни изгаляйся, ведь к чистоте и порядку с детства приучен! А вдобавок еще и безработица с послевоенной бедностью подстегивают. Как с этим-то быть?

А запретить лишние вопросы задавать, и все тут!

А на недогадливых и упрямых управа найдется, не сомневайтесь.

Ладно. С экономикой и вопросами неудобными по ней ясно. Всем по «пилюле подслащенной», а немцам просто рот на замок. Рецепт найден. Но с демографией-то что придумать? Ну, немцам опять же – тот же «рецепт». Это зачем это вы, немцы, так о рождаемости печетесь? Может, вы снова солдат хотите расплодить германских, чтобы всему миру угрожать?!

А как с остальными европейцами поступить, чтоб мозги мыслями не пачкали?

Спокойно! На это сразу три ответа, – три фактора по странному стечению обстоятельств тут же отыскались. И хороши они – вкупе.

Каждый человек на планете Земля любит то, что модно и весело. И далеко не каждый то, что постыдно и осуждаемо. Но если постыдное и осуждаемое весьма вписывается в нужную схему, что делать? Ответ очевиден – сделать так, чтобы постыдное и осуждаемое превратилось в модное и веселое. Да вот хоть с азов, прямо с названия и начать:

«Большая Российская Энциклопедия»:

«Гей (англ. gay) – английское прилагательное, изначально означавшее «беззаботный», «веселый», «яркий, театральный». Однако в современном английском языке (с 1960-х) это слово обычно используется как существительное или прилагательное, обозначающее однополую сексуальную ориентацию – гомосексуальность».

Весело и модно стало являться геями, которые, как известно и как поет классик русского шансона Вилли Токарев: «всегда приметные, всю жизнь бездетные, и на аборты эти дяди не идут». Яркие, красочные гей-парады привлекают в свои ряды новых бойцов-участников. Простота и доступность в поисках новых партнеров, а главное – некая элитарность, создают нужную ауру удобства и приобщения к «тайному высшему обществу». Во всей Европе существуют аналоги популярного анекдота: «Доктор, я гей. – А вы артист, кутюрье, режиссер, художник, политик? – Нет, доктор, я слесарь. – Э, ну, тогда вы не гей. Вы…». Ну и для пущей «элитарности» сделать так, чтобы на социальную верхушку попадали нужные люди. Дать толчок, а после они и сами своих подтянут.

То есть имеется определенная категория людей, коих влечет в сексуальном плане не к противоположному, а к собственному полу. И всегда, во все времена имелась. Этих людей не нужно заманивать красивыми названиями, модными парадами, рекламой элитарности и возможностью легкого «круизинга» – поиска новых партнеров. Эти люди – такие, какие они есть. И будут оставаться верными своим предпочтениям, несмотря ни на что.

Однако таких людей – «истинных гомосексуалистов», как обозначают медики, есть определенное количество. А если сделать так, чтобы это количество искусственно увеличить с помощью людей не с врожденными, а с приобретенными наклонностями? Легко! Нужно просто, чтобы постыдное и осуждаемое превратилось в модное и веселое.

Эта же картина и с представительницами противоположного пола. Даже термин общий придуман – ЛГБТ. Лесбиянки, геи, бисексуалы и трансвеститы. Резонно было в те времена начала 60-х – начала восхождения трехглавой царицы, предположить, что большинство представителей ЛГБТ-сообщества не смогут или не захотят иметь детей. И не станут интересоваться вопросами демографии. Браки и усыновления еще запрещены, да и своих детей иметь не можешь: с чего уж чужими-то интересоваться? И теоретически в первый фактор можно было бы подтянуть любые нетрадиционные сексуальные вкусы. Все они, так или иначе, отвечали поставленным задачам. Просто оказалось, что создать предпосылки для пропаганды ЛГБТ-движения в странах Европы и США более перспективно, нежели чем пропаганда, допустим, зоофилии. Разумеется, и в Европе, и в США определенный процент тех, кто предпочитал проводить досуг не с мужчинами, не с женщинами, а например, с осликами – имелся. Но все-таки процент, простите за тавтологию, любителей любви с ослами в Европе – Америке был невелик, не тот случай. И потому упор пока был сделан на более традиционное ЛГБТ.