Pink Floyd: Кирпич к кирпичу - Олег Мухин

ИНТ.: Да, но временами у них бывают хорошие командировки. Например, записать Эдди Крамера, выступающего в Вудстоке, или записать «живой» альбом «Miami».

РИК: Да, примерно раз в год, понимаешь? Раз в год. Вообще забудь о поездках, если ты собираешься стать звукоинженером. Большую часть времени звукоинженер находится в студии, и, как правило, он…

НИК: Много работает.

РИК: Много работает, потому что, понимаешь… Ты должен концентрировать свое внимание гораздо больше, чем большинство других людей, чтобы однажды найденное тобой звучание оставалось гармоничным.

ИНТ.: Что вы думаете о Вудстоке и обо всем этом? Вы видели фильм или ездили туда?

РИК: Фильм понравился, да.

ИНТ.: Хотели бы вы быть там — выступать, я имею в виду?

РИК: Не знаю. Не знаю.

НИК: Я бы хотел выступить в Вудстоке.

ИНТ.: Как возникла идея альбома «Atom Heart Mother» («Мать с атомным сердцем»)?

РИК: Название «Atom Heart Mother» появилось благодаря заголовку в газете. Ты имеешь в виду идею названия или…

ИНТ.: Нет, идею музыки.

РИК: Мы создали это произведение экспромтом, просто репетируя.

ИНТ.: Каждый из вас внес в него свою долю? Каждый сделал вклад, так сказать?

РИК: Да, мы собрались вместе и сочинили его, а позже добавили духовых инструментов.

ИНТ.: Вы с самого начала знали, что вам нужны духовые инструменты или хор?

РИК: Не с самого… Не с самого начала, нет. (Длинная пауза.) Не с самого начала.

ИНТ.: Выступление в «Filmore» в воскресенье получилось хорошее? Зрители оценили его?

РИК: Думаю, оценили, да. А ты?

ИНТ.: Да. С точки зрения зрителя я бы сказал, что публике оно понравилось. Они не предполагали, что вы будете так играть.

РИК: Да.

ИНТ.: Я хотел, чтобы вы сыграли на бис «Interstellar Overdrive» («Космическая перегрузка»). (Смеется.) Этого все хотели: «Еще! Еще!»

РИК: После этой вещи мы просто не могли исполнять другой номер. Для нас она была финальной.

ИНТ.: Как насчет экспериментов с новым звучанием? Насколько я знаю, вы — первая группа, применившая квадрофоническое звучание. Четырехканальное стерео в зрительном зале, которое действительно звучит великолепно. Вы на самом деле добиваетесь замечательных эффектов. Как вы относитесь к этим эффектам и к реакции на них?

РИК (вздыхает): Как ты относишься к эффектам, Ник?

НИК: Что?

РИК: Я не знаю. Ответь на вопрос.

НИК: Ну, нам они нравятся, иначе мы бы их не делали. К тому же мы еще не достигли максимально возможных пределов. Мы еще только учимся этим вещам.

ИНТ.: Как насчет разницы в популярности между Англией и Америкой — что вы скажете о гастролях? Они хорошо проходят после выхода пластинки «Ummagumma»?

РИК: Гастроли в Америке?

ИНТ.: Да.

РИК: Предыдущие были очень хорошими. А эти — мы пока не знаем. Мы дали только два концерта.

ИНТ.: Я где-то прочел, что один парень сказал, будто ваш первый альбом — его английский вариант — был гораздо лучше, чем американская версия. Он думает, что он записан другими музыкантами — первый американский альбом «Pink Floyd»…

РИК: Что он думает?

ИНТ.: Он думает, что на нем играли другие музыканты и что английский вариант лучше.

РИК: Ну, это точно… Это весь наш материал, но он был… Из американского варианта они убрали три композиции, кажется, и вставили сингл «See Emily Play». Они заменили песни. Я думаю, английский вариант — это то, что мы хотели. Звукозаписывающая компания тогда изменила пластинку без нашего разрешения. Конечно, американская версия не такая хорошая. Но там не другие музыканты — другие музыканты никогда на ней не играли.

ИНТ.: Как тебе нравится новый филармонический оркестр Леонарда Бернстайна? Почему ты пошел посмотреть на них и что ты об этом думаешь?

РИК: Ну, он пришел на наш концерт, и мы надеялись, что когда-нибудь могли бы что-нибудь сделать вместе с ним. Как бы там ни было, мне действительно нравится Леонард Бернстайн, понимаешь? Думаю, он удивительный человек и он делает удивительные вещи с музыкой и музыкантами. Я просто хотел посмотреть, как он работает.

ИНТ.: Хорошо. Что вы думаете об этой стране? Понимаете, как и в Англии, здесь много проблем, но тут есть Спиро Эгнью, и, понимаете, ходят разговоры о революции и все такое. Как вы относитесь к политике и ее влиянию на музыку? Потому что… (Снова неразборчивая речь в течение нескольких секунд.)

РИК: Ну, такие вещи есть и в Европе тоже, особенно во Франции. В Англии поменьше. Но политика здесь… Я думаю, гораздо легче жить в Англии и делать все, что хочешь, без вмешательства истеблишмента. Поэтому там другая ситуация. Поэтому английские группы не так политизированы, как здешние, я думаю.

ИНТ.: Как ты считаешь, Ник?

НИК: Что? Какой был вопрос?

РИК: О политике.

ИНТ.: О политике и о Спиро Эгнью, который…

НИК: Ну, я не слышал точно, что сказал Спиро Эгнью, но думаю… То, что он сказал сейчас или раньше? Я знаю, он сказал что-то о рок-музыке, которая приводит к наркотикам… вероятно. Ну, в любом случае, что бы он ни сказал, вряд ли это важно на самом деле.

РИК: В Англии, если бы у нас был кто-то вроде него… Думаю, в Англии мы бы просто посмеялись над ним.

ИНТ.: Над ним смеются и здесь.

РИК: Да, но в то же время к нему относятся очень серьезно, понимаешь? Людей это очень беспокоит.

ИНТ.: Да, правильно, но многие смеются над ним.

РИК: Думаю, у нас в Англии Инок Пауэлл, вероятно, больше всех похож на него.

НИК: Да, Инок Пауэлл, который действительно считается настоящим посмешищем, я думаю. Но у него мало сторонников, и его считают почти сумасшедшим. Однако он не такой дурак, как Спиро Эгнью.

РИК: Он очень умный.

НИК: Он довольно сообразительный. Он умный, но он все же настоящее посмешище, а Спиро Эгнью, к сожалению, нет. Понимаешь, он представляет большую группу американцев, думающих, что они приморили все эти новые политические курсы и так далее. Мы не можем двигаться назад. Человечество не движется назад, поэтому это вызывает очень много неприятных ощущений и всеобщий страх.

РИК: Тут все по-другому. Думаю, я бы задумался о революции и тому подобном, если бы жил здесь.

НИК: Америка очень пугает. Например, меня пугает перспектива снова приехать сюда на гастроли. Я имею в виду обстановку — невероятное количество насилия. Поведение людей просто изумляет, понимаешь, людей, которые кричат и орут. Это очень непривычно.

ИНТ.: Считаете ли вы, что благодаря холодным политическим баталиям, продолжающимся между странами, возможно дольше сохранять мир?

НИК: Ну, это просто возмутительно!

РИК: Возмутительный вопрос и возмутительный ответ. Ты должен понять это.

НИК: Ты должен понять это, иначе ты сейчас закончишь интервью и не будешь больше докучать нам своими вопросами о рок-музыке.

РИК: Среди таких, как мы, существует распространенное мнение, что мы будем влиять на судьбы мира в будущем. Должно быть, потому, что мы собираемся остаться людьми, а не становиться политиками. Мне кажется, надежда есть.

ИНТ.: Какие у группы планы на будущее? Как насчет следующих гастролей с другими альбомами? Вы собираетесь продолжать экспериментировать со звуком и делать космические песни, как, например, «Astronomy Domine» («Астрономия господня»), или…

РИК: Что касается музыки, я не знаю, что мы будем делать дальше. У нас полно дел, которыми можно заниматься вплоть до следующего лета. Мы можем заняться балетом, мы можем заняться новым альбомом…

ИНТ.: Балетом? Где это?

РИК: В Париже. Нас попросили написать музыку к сорокаминутному балету.

ИНТ.: Что вы думаете об изменениях, происходящих с группой, играющей рок-музыку в тяжелом стиле с типичными для него звуковыми эффектами? Что вы думаете о том, что теперь группой используются классическая музыка, балет и оркестр?

РИК: Мы не будем обязательно использовать оркестр. Это было экспериментом. Возможно, мы снова что-нибудь сделаем с оркестром, и это будет опять эксперимент, но я не думаю, что сегодня мы настолько ограничены в выборе средств. Я подозреваю, что мы теперь откажемся от оркестра, вернемся назад и еще раз подумаем, что мы от него выиграли. Мы постараемся снова вернуться к игре в составе четырех человек, потому что совершенно очевидно, что, когда ты приглашаешь музыкантов со стороны, ты теряешь некоторую мобильность в работе. Но через какое-то время мы, возможно, опять используем оркестр. Трудно сказать.

(Пауза, во время которой интервьюер великодушно раздает «травку».)

ИНТ.: Что вы думаете об американской травке? Можете выключить магнитофон, если хотите.

РИК: На самом деле мы не хотим говорить о наркотиках. Скучно рассказывать о наркотиках в интервью… однако, я думаю, американская травка очень хорошая.

ИНТ.: Да?

РИК: Некоторая.

ИНТ. (бессвязно бормочет, потом задает следующий вопрос): О чем ваши песни? Например, «Astronomy Domine» — очень трудно разобрать слова, произносимые со сцены. О чем она, о пилотах?