Белый Волк - Александр Мазин

Глава пятая,

в которой герой встречает незваных вооруженных гостей

Я поднял руку, и мои домочадцы моментально заткнулись.

Даже без болтовни Хавчика и Пэра в доме было довольно шумно. Трещали дрова в очаге, завывал ветер, поскрипывала толстая шкура, закрывавшая вход.

Однако слух человека устроен так, что может вычленить из любого гама совсем тихие звуки. Если они намекают на опасность. Это умение, унаследованное нами от диких предков, само собой, нуждается в тренинге. Однако я такой тренинг уже прошел, и скрип, сопровождавший открывание ворот, уловил даже раньше, чем собаки. Собаки-то — больше на нюх, а если ветер неудачный…

Впрочем, не успела моя рука принять вертикальное положение, а псы уже зашлись истошным лаем.

И почти сразу умолкли. Мой слух уловил громкое чавканье. Кудлатых сторожей не убили — подкупили. Хотя псины вряд ли взяли бы мясо у кого-то совсем чужого…

— На человека брехали… — дрогнувшим голосом поведал нам старина Пэр.

Мудрое замечание.

Его жена ахнула и уронила кувшин. В воздухе вкусно запахло простоквашей.

Ясно, что на человека. Зверь собачек угощать не станет. И друг — тоже.

Значит — враг?

Снаружи заскрипел снег. Трое. Или четверо. На лыжах. Ага, перед дверью остановились. Должно быть, снимают лыжи перед тем, как войти в дом. Из вежливости или потому что на лыжах неудобно драться?

Кожаный полог откинулся, пропуская в дом заряд мелкого снега и троих мужчин в добротной меховой одежке… И с копьями.

Старший сын Пэра, Льот Рукавичка, потянулся к топору, но я чуть заметно покачал головой.

— Ты — новый хозяин грэнда? — не очень вежливо поинтересовался кряжистый мужик с сосульками в бороде. Он распахнул доху, показав богатый пояс с мечом.

Его спутники рассредоточились. С копьями на изготовку.

Если их только трое и снаружи никого не осталось, я, пожалуй, управлюсь сам.

Двое «пристяжных» не выглядят заядлыми рубаками.

А вот кряжистый может быть опасен. Копье держит чуть на отлете — удобно для броска. Левая рука — под полой дохи, а там может быть всё что угодно, но скорее всего — швырковый нож. Копье — ладно. Его полет предсказуем. Поймаю или увернусь. А вот ножик в условиях ограниченности маневра может быть чертовски неприятен. Правда, между нами — два опорных столба и стол. Так что я пока в относительной безопасности. Чего нельзя сказать о моих домочадцах.

— Ты — новый хозяин грэнда?

— Я хозяин.

— Твое? — На стол упали мои портянки, опрометчиво оставленные в лодочном сарае.

Пара не слишком свежих тряпок вряд ли могла считаться серьезной уликой для суда.

Да только что мне можно предъявить? Сломанную дверь? Поломанную лодочную скамью?

— Мое, — не стал я отнекиваться.

Чего уж там! От сарая мы с Рунгерд перли сюда, можно сказать, напролом. А с той поры не выпало ни снежинки.

Как позже выяснилось, улики оставил не только я. Рунгерд в спешке тоже посеяла один из амулетов. Очень характерный. Впрочем, они здесь все — характерные. Ручная работа.

— Мое имя Хегин. Хегин, сын Бруни. Земля, на которой стоит этот (соседушка топнул ногой) дом, — моя!

Неожиданное заявление. Мне сразу захотелось сделать Хегину Брунивичу какое-нибудь непристойное предложение. Например, порадовать оральным сексом какого-нибудь козла. Но я сдержался. Здесь — правовое государство. Такие заявления требуют доказательной базы большей, чем три наставленных на меня копья.

Неужели старина Вальтев заложил свой надел соседу?

— Должно быть, ты заплутал в лесу, Хегин, сын Бруни. Я купил эту землю и всё, что на ней, у бонда Вальтева Кьервальвссона. И тому есть свидетели.

— Кто же?

— Свартхёвди Медвежонок и Рунгерд, дочь Ормульфа.

— Рунгерд — женщина! — задрав бороду, провозгласил Хегин. — Она не может быть свидетелем.

От такого заявления я, признаться, растерялся.

— Рунгерд — вдова, почтенный Хегин, сын Бруни, — пришел мне на помощь Хавчик. — Если женщина владеет землей, она может свидетельствовать при ее покупке или продаже.

— Это еще что за Глашатай Закона? — Хегин скроил грозную рожу, и Хавчик заметно струхнул. — Если раб открывает рот, вмешиваясь в разговор людей, ему следует вырвать язык! — вякнул один из «пристяжи».

Ну да, короткая стрижка, прикид из качественной, но — некрашеной шерсти. Рабский статус Хавчика очевиден для любого аборигена.

— Это мой трэль! — с нажимом произнес я. — И его язык — тоже мой. И язык этот сказал правду. Говори, что тебе надо, сын Бруни, — или убирайся!

Если эти парни пришли, чтобы меня убить, то сделают это по-любому. Попытаются, во всяком случае. А если это «пробивка», то тем более не стоит показывать слабость.

Незаметно для гостей я подал знак Хавчику: отойди подальше и не отсвечивай.

Что он и сделал. Его примеру тут же последовали остальные мои домочадцы.

Незваные гости им не препятствовали. Ну да, им нужен я. С остальными управиться будет нетрудно.

— Рунгерд скоро перестанет быть вдовой! — вторично удивил меня Хегин. — Поэтому у тебя только один свидетель. Этого недостаточно.

— Перестанет быть вдовой? — Я поднял бровь. — Ты что, оживишь ее мужа?

— Я сам стану ее мужем!

— Вот как?

Смелое заявление. Вот где собака-то зарыта! Теперь я понимаю, откуда моей подруге ведомо внутреннее устройство того лодочного сарая. Не иначе как старина Хегин вдовушку с ним и познакомил. А теперь ревнует, полагая себя законным женихом. Ух ты мой рогатенький.

— Да, так! И ты, чужак, больше не будешь с ней встречаться!

— А если — буду?

— Тогда я разрублю тебя пополам!

Еще более смелое заявление.

— Ты меня лучше забодай! — предложил я с усмешечкой.

Не понял. В этой стране другой набор атрибутов неверности.

— Значит, ты намереваешься жениться на Рунгерд? — кротко поинтересовался я.

— Для тебя, чужак, лучше считать, что это уже произошло!

Похоже, женишок решил, что я готов идти на попятный. Он даже вытащил руку из-под полы дохи.

Это радует. Если под полой всё же имеется швырковый нож, то дело могло закончиться неприятно. Уклоняться и маневрировать мне просто негде.

— Позволь, Хегин Брунисон, я расскажу тебе одну историю.

— Говори, — разрешил он.

И я рассказал ему анекдот. Один из моих любимых. Тот, где одна женщина говорит другой: «Удивляюсь, почему тебя не беспокоит, что твой муж бегает за другими женщинами». А та ей отвечает: «Знаешь, твоя собака тоже любит бегать за машинами, но это ведь не значит, что ее пустят за руль».

Разумеется, я внес в текст соответствующие поправки, так сказать адаптировал под местные понятия и заменил автомобиль на лошадь. Но суть сохранил.

Хегин выслушал внимательно. Опять не понял. Нахмурился, демонстрируя активную работу мозга.

В первые секунды я буду иметь дело только с Хегином, потому что остальным до меня не добраться — мешают стол и столбы. Сам Хегин выглядит и двигается неплохо, но в тесноте жилища ему будет не так-то просто драться — в дохе-то. А скинуть ее он точно не успеет, потому что я успею раньше.

Я пришел к нему на помощь:

— Бежал бы ты домой, Брунисон. На этой лошадке тебе проехаться не удастся.

Я всё рассчитал правильно.

Доброе норманское копье немедленно пронеслось у моего уха (я пригнулся, заодно подхватывая меч) и с сочным хряском воткнулось в стену. Оно еще гудело, когда мой Вдоводел освободился от ножен.

Как я и предполагал, старина Хегин доху сбрасывать не стал. Побагровел, как вареный рак, и цапнул рукоять меча.

У него была целая секунда, чтобы его вытащить и даже начать замах. За эту секунду я резко сократил дистанцию и нанес гордому жениху прямой и точный удар в правое плечо.

Для Хегина это оказалось неожиданностью. Скандинавы предпочитают мечом рубить, а не колоть. Рубящий удар — намного мощнее. Но и у моего укола хватило силы, чтобы пробить кольчугу и надолго лишить Хегина возможности пользоваться правой рукой.

Хорошо, когда твой противник крупнее тебя. Из него получается отличный щит. Хегин еще не успел понять, почему его рука повисла, как я уже сунул левую руку под его доху… Так и есть: изнутри нашиты кармашки для метательных ножей. И ножи в них имеются.

Подцепив пальцами кольца, я выдернул сразу два, оттолкнулся от Хегина и метнул оба разом в ногу одного из копейщиков. Попал только один нож. Но попал хорошо: воткнулся прямо в берцовую кость. Раненый взвыл, повалился на стол и выпал из реальности. Это называется — болевой шок. А я тем временем оказался рядом со вторым копейщиком. Да уж, этот парень точно не викинг. Охотник — возможно. Выставил копье, будто кабана принимал. Большая ошибка. Удар клинком наискось — и наконечник отлетел к стене. Парень тупо поглядел на палку, в которую превратилось его оружие, потом — на меня. Выпученными глазами. У вас бы они тоже выпучились, если ваш кадык железом пощекотать.