Восхитительные ночи - Джулия Грайс

– О нет! С этим все в порядке, – сказала Бекки. Селия потупилась, охваченная стыдом и дурными предчувствиями. А вдруг тетка не захочет принять ее? Отправиться на Кауаи с Ребеккой? Нет, там тоже ее не ждут.

– Посмотри на меня, детка!

Подняв голову, Селия заглянула в самую глубину темно-синих глаз, которые казались удивительно молодыми, хотя Гаттерас было уже за шестьдесят. Девушка выдержала ее испытующий взгляд.

Гаттерас удовлетворенно кивнула и спросила Ребекку:

– Значит, в письме все объясняется?

– Да, и очень подробно…

– Узнаю сестру. Она всегда любила подробности. О Господи! – спохватилась она. – Вы, наверное, изнемогаете от жажды после утомительной дороги.

Гаттерас позвонила слуге и пригласила девушек па веранду, пол которой был застелен циновками. Ветер доносил сюда аромат бугенвиллий.

Потягивая густой сладкий сок манго, Селия напряженно следила за выражением лица Гаттерас, которая читала письмо. Мать ознакомила Селию с его содержанием. Кое-что она запомнила наизусть.

«Моя дочь весьма импульсивна. Она очень способная и вполне может преподавать твоим ученикам, но ей самой нужна строгая дисциплина. Знаю, дорогая Гаттерас, что ты научилась ладить даже с дикарями; значит, для тебя нет ничего невозможного…»

Гаттерас усмехнулась, поняв, что Лидия возлагает на нее надежды, связанные с замужеством дочери.

– Кажется, ты хорошо обеспечена, – наконец проговорила она, вынимая из конверта банковский чек.

– Да, мадам.

– Это на содержание Селии и частично на приданое, – пояснила Ребекка. – Хотя у нее и так большое приданое: пеньюары, прекрасное подвенечное платье, нижнее белье, бальные наряды, повседневная одежда – этого хватит лет на десять, если аккуратно носить. И несколько ярдов фланели на пеленки, когда это понадобится. – Гаттерас улыбнулась:

– Моя сестра, видимо, думает, что наши острова на краю света? У нас в Гонолулу есть и портные, и магазины готового платья. – Она отложила письмо и взглянула на племянницу. – Селия, а какие предметы в школе увлекали тебя больше всего?

– О, меня увлекало все, – начала Селия. – Математика, французский, история. Я люблю читать, – оживленно продолжала она, – поэтому привезла для школы два сундука книг и еще мои дневники. Мне нравится писать. Я даже написала два очерка, они были опубликованы в…

– Хватит, – оборвала ее Ребекка. – Уверена, твоей тете уже наскучило слушать тебя.

– Напротив, мне очень интересно. – Тут Селия заметила, что тетка чем-то встревожена. – Однако твой приезд застал меня врасплох, и не всем надеждам твоей матери суждено сбыться.

У Селии упало сердце. Ее собираются отправить обратно! Она решила мужественно принять этот удар.

– Видите ли, – печально сказала Гаттерас. – мой муж умер от болезни сердца три месяца назад. Тогда же прекратила работу и школа «Хавайи Ней». Из-за недостатка средств мне пришлось распустить учеников. Мы с мужем раздали слишком много стипендий. Кредиторы потребовали, чтобы я вернула долги, и после этого о содержании школы нечего было и думать.

Селия перепугалась. Раз школа закрыта, ей не придется преподавать.

Гаттерас взяла обе руки девушки в свои теплые ладони.

– Но тебе, дорогая, не о чем беспокоиться. Можешь оставаться здесь сколько захочешь. Мы с тобой одной крови, хотя твоя моложе и горячее моей. Кроме того… – Она помолчала. – Как я могу отвергнуть твою помощь, раз уж ты так предусмотрительно привезла с собой два сундука книг? У тебя есть что-нибудь о путешествиях? А по садоводству? Вот с книгами здесь беда!

Селия и Ребекка поцеловались на прощание.

– Пиши, – сказала Ребекка. – Пиши мне каждую неделю. Уверена, здесь есть пароход, доставляющий почту на Кауаи, и, конечно, мы будем навещать друг друга, когда моя новая жизнь наладится.

Ребекка покраснела, и Селии стало жаль ее.

– Я буду писать, – пообещала девушка.

– О Селия! – Ребекка обняла ее. – Надеюсь… что мистер Филдинг красив или хотя бы симпатичен. Та фотография, что он мне прислал, такая старая и выцветшая…

– Не беспокойся, Бекки. Уверена, он замечательный человек.

Наконец Бекки забралась в повозку. Возница щелкнул кнутом и двинулся по Беретаниа-стрит, вздымая клубы красноватой пыли…

Селия смотрела вслед, размышляя, что будет теперь с Ребеккой. Остров Кауаи считался диким и малонаселенным. Селия слышала про вулкан Ваианае, острые скалы, водопады и сильный прибой… Нет, она никак не могла представить кузину в таком пустынном месте.

– Пошли, дорогая. – Гаттерас взяла девушку за руку. – Давай вернемся на веранду, попробуешь папайю. К ее вкусу надо привыкнуть, это очень своеобразный фрукт.

Селии показалось, что желто-оранжевая папайя, которую она приняла за дыню, слишком приторная.

Между тем Гаттерас рассказывала о пышной растительности островов:

– Все тропические фрукты, включая папайю, были когда-то завезены сюда полинезийцами. Капитан Кук привез с собой семена, так же поступили капитан Ванкувер и многие другие. Так здесь появились манго, сливы, сахарный тростник, эвкалипты…

С того места, где они сидели, открывался великолепный вид на гавань. Высокие мачты торговых судов были особенно хороши на фоне океана и неба.

– Как здесь красиво! – вздохнула Селия.

– Да. Я тоже люблю смотреть вдаль. Отсюда можно попасть на Папуа, на Японские острова, в Вест-Индию. Впрочем, хватит предаваться мечтам. Нам надо поговорить, Селия.

У Селии сжалось сердце.

– Не тревожься, я рада тебе. Ну уж а банковский чек мне просто Бог послал. Деньги у меня на исходе. Если не возражаешь, часть этих средств пойдет на твое содержание, а остальные – на приданое.

Селия знала, что денежная часть приданого – это сумма, которую невеста отдает мужу в полное распоряжение. Это привлекает мужчин.

– Тетя Гаттерас, если я не буду преподавать в нашей школе, чем же мне заняться?

– Заняться? – улыбнулась Гаттерас. – Да просто составишь мне компанию. Очень тоскливо жить одной и не знать, к чему приложить руки, кроме ухода за садом и сбора папайи.

Селия сразу же начала исследовать зеленые долины горных цепей Коолау и Ваианае, по которым проходили узкие тропы – единственные дороги, проложенные вьючными животными. Гаттерас выделила ей для верховых прогулок крепкую гнедую кобылку.

– Без лошадей мы все умерли бы тут со скуки, – сказала Гаттерас. – Туземцы души не чают в лошадях, даже если это тощие клячи, на которых жалко смотреть. Лошади здесь – это сумасшествие, страсть.

В самом деле на улицах часто появлялись всадники разного возраста и пола. Красивые темнокожие девушки мчались галопом на лошадях, украшенных цветочными гирляндами. У всех аборигенов были мексиканские седла с высоким выступом и огромными деревянными шпорами с серебряными или медными украшениями.