Дело Кирсанова - Жерар Вилье

А началось все с пикантного любовного приключения. Была устроена художественная выставка под открытым небом с коктейлем. Налетевшая внезапно гроза вынудила посетителей искать убежища в лабиринте галереи. Григорий, ранее уже встречавший Исабель в подобного рода собраниях, связанных с жизнью искусства, которые посещал ради вящего правдоподобия своей журналистской легенды, волей случая оказался рядом с ней. Теснимые толпящимся людом, они укрылись вдвоем в подвальном помещении, заваленном кипами живописных полотен.

Забыв о благоразумии, Григорий притиснул молодую женщину в темном закутке, где, не тратя слов, они и предались пылким любовным играм.

Уверенный в своей неотразимости, Григорий прижался к Исабель. В то же мгновение женщина схватила его обоими руками и упала на колени, словно перед чудотворной иконой. Когда он повалил ее на груду полотен, она шепнула:

— Осторожнее, не проткни меня насквозь!

То были ее первые за все это время слова, произнесенные охрипшим до неузнаваемости голосом. Ее опасения оказались, впрочем, напрасны, ибо Кирсанов овладел ею без малейшего труда. Исабель выгнулась под ним, обхватила его ногами и сжимала с удивительной силой все время их обоюдного наслаждения. Она кусала себе губы и, наконец, издала дикий короткий вопль.

Упав на полотна, она только прошептала:

— Боже мой!

Когда Григорий высвободился, она отстранилась и с заговорщической улыбкой принялась разглаживать платье.

— Как твое имя?

Назвав себя, он сказался журналистом. Исабель набросала на клочке бумаги свое имя и номер телефона.

— Звони в любое время. Если я отвечу тебе па «вы», ты скажешь, что ошибся номером, и повесишь трубку.

Когда они выбрались из подвала, Григорию казалось, что он скоро забудет это забавное приключение. Но чем больше он занимался любовью с Исабель дель Рио, тем сильнее привязывался к ней... Разумеется, ему пришлось сообщить об этом в своем отчете начальству, оправдываясь тем, что такая связь могла открыть перед ним многие двери. Ему позволили продолжить, предостерегая, тем не менее, от скандала, который явился бы основанием для его незамедлительной отправки в Советский Союз.

Впрочем, Исабель тоже, по-видимому, привязалась к нему, усвоив повадку какой-нибудь простушки белошвейки и непрестанно домогаясь все новых уверений в любви. Однажды, после того, как она посетовала ему на мужа и на скуку жизни с ним, он полюбопытствовал:

— Почему же ты не расстанешься с ним?

Она рассмеялась:

— На что же я буду жить?

Это признание и побудило его, в сущности, принять предложение ЦРУ. С Исабель он встречался почти ежедневно, за исключением тех случаев, когда муж требовал ее приезда в Севилью. Он сам не желал признаваться себе в том, что все больше волновался перед каждой новой встречей. Одно желание владело им: взять неизменно готовую на все молодую испанку. Именно это он и собирался сделать в предстоящую встречу... Скинув халат, он надел трусы, сорочку и брюки, прыснул духами в стратегически важных местах и был теперь готов. Машина ждала его в переулке, выходящем на Пасео де ла Кастельяна. Он сошел по лестнице, поздоровавшись на ходу с сонным вахтером, и пересек двор, который обступали высокие здания. Усевшись за руль своей «мазды», он выехал на Авенида Принсипе де Вергара. Лишь бы не затянулся вечерний прием у Исабель...

Малко остановил машину у «Рица», перед входом в который уже опустили решетку, и обернулся к Исабель дель Рио. Из динамика по-прежнему лились звуки фламенко.

— Ну вот, я приехал. Жаль, что вы не свободны. Хотелось бы познакомиться поближе:

Их глаза встретились. Застывший взгляд Исабель помутнел. Немного помолчав, она пробормотала что-то, чего он не понял.

— Хороню, — заговорила она наконец, — поедем выпить где-нибудь по рюмочке. Только не в «May-May», там меня слишком хорошо знают.

— Предлагайте сами.

— Есть один кабачок фламенко, «Эль Корраль де ла Морериа». Если вы любитель...

— Обожаю!

Великолепная брюнетка с мускулистыми ногами дробно стучала каблуками под оглушительные хлопки сопровождения. Сидевшие за столиками японцы кричали «банзай». Малко наблюдал за Исабель, целиком поглощенной зрелищем. Не притронувшись к бокалу сангрии, она была буквально прикована взглядом к девице в красном, которая кружилась на эстраде, то предлагая себя, то ускользая, то приподнимая подол длинного платья до самого живота. И всякий раз, когда танец, казалось, готов был прерваться, все начиналось сызнова. Посетители сидели вплотную в почти полной темноте. Неожиданно, приоткрыв рот, Исабель повернула к Малко изменившееся, горящее желанием лицо. Ее рука нырнула под столик, легла ему на бедро и поднялась чуть выше, ощупывая сквозь брюки... Адреналин хлынул в артерии Малко. Исабель шаловливо поцарапывала его острым ноготком, нимало не смущаясь под взглядами сидящих по соседству японцев.

Еще больше наклонившись к нему, она двумя пальцами схватила язычок «молнии» и тихонько потянула книзу, высвобождая под покровом скатерти предмет своих вожделений...

Ритм фламенко ускорился... Еще немного, и Малко не сдержался бы, но, к счастью, танец внезапно кончился. Он перевел дух, японцы зааплодировали, а Исабель убрала руку из-под стола.

— Нет на свете более, чувственного зрелища! — хрипло промолвила она.

Тем временем на эстраду поднялась другая танцовщица. Теперь уже Малко сунул руку под стол и скользнул вверх по обнаженному телу, следуя длинному разрезу серебристого платья.

Прошло совсем немного времени после того, как он начал отвечать любезностью на любезность дамы, как Исабель дель Рио закрыла глаза с исказившимся, словно от боли, лицом, содрогнулась, едва не свалившись со стула, и сдавила руку Малко c такой силой, что едва не сломала ему пальцы.

Почти сразу она расслабилась, и Малко явственно услышал, как она прошептала:

— Боже мой!

И тут благочестивое воспитание!.. Неожиданно Исабель поднялась и потащила Малко прочь, так что он едва успел бросить на стол бумажку в пять тысяч песет. Пройдя мимо сторожа автомобильной стоянки, они пустились в обнимку к рощице под холмом. Исабель не промолвила ни слова.

Спустившись по тропинке, они очутились на отлогом лужке. Исабель опустилась на траву, потянув Малко на себя. Ему не понадобилось много времени, чтобы освоиться с обстановкой.

Длинное платье с треском порвалось, когда она согнула ноги в коленях, подаваясь навстречу Малко. Вцепившись руками в дерн, она занялась любовью с таким исступлением, точно от этого зависела ее жизнь. Она порывисто отвечала на ласки и вдруг стиснула Малко ногами с таким диким воплем, что его слышали, верно, в Севилье. Тяжело дыша, Малко размышлял о том, что установление нужного ЦРУ контакта прошло более чем успешно...

— А ты силен по этой части! — проворковала она. — Я думала об этом еще на ужине. Вот было бы здорово, если бы ты взял меня, когда плясала та сучонка!..

Еще одна невинная мечта. Исабель поднялась с травы. Дивное серебристое платье лопнуло по шву и перепачкалось зеленью. Они вернулись на стоянку, где сторож бесстрастно ждал у «ягуара». Едва они уселись в машину, как она прильнула к Малко, направляя его в хитросплетении узких улочек старого Мадрида, пока они не подъехали к «Рицу». Исабель чмокнула его в шею.

— Не хочу расставаться с тобой.

— Пошли в «Риц»? — предложил Малко.

Она покачала головой:

— Там меня знают, как облупленную.

— Тогда, может быть, к тебе?

— Да, но...

— Что «но»?

— Но не в моей машине. Не могу тебе сказать почему.

— Давай в моей. Я оставил ее у дома Артуро.

Исабель рассмеялась:

— Чудовище! Видно, хотел побарахтаться со мной?

Они забрались в «форд». Руководствуясь ее указаниями, они приехали к современному зданию, особняком стоявшему на Авенида Принсипе де Вергара. Достав из сумочки приборчик дистанционного управления, Исабель открыла ворота подземного гаража. Едва они вошли в кабину лифта, как она прижалась к Малко и принялась целовать его с таким жаром, точно хотела откусить ему губы.

Она провела его прямо в свою спальню. Голливудская обстановка. Золотистый ворс ковра подстригали, судя по всему, не очень давно, коль скоро ноги утопали в нем по щиколотку. Целый простенок занимала необъятная кровать от Тиффани из мастерских Ромео, застланная покрывалом из муаровой ткани цвета сомон.

Исабель отшвырнула свое испачканное травой платье на статуэтку негра, держащего факел, и их тела сплелись вновь. Ложем их любви едва не стал низкий столик, подпираемый двумя слоновыми бивнями, но кончилось тем, что они повалились на кровать.

— Тебе нравится? — спросила она. — Все выписала из Парижа, от Ромео.

— Очень тебе идет.

Она притянула его к себе, и они вновь занимались любовью, неистово наслаждаясь.