Реставрация обеда - Иржи Грошек

«Гав!» А любой другой – аллегоричен. Во всяком случае, не как прямая кишка у селезня. И ведь что-то подразумевается, когда взрослые люди все время заводят разговор о Йиржи Геллере. Только я этого – не понимаю. Поскольку я не есть литературный специалист в области отечественного бреда.

– Теперь ваша очередь быть Йиржи Геллером, – сообщил мне мужчина, сидящий возле окна. – Поедете с нами на конференцию!

– Не выдумывайте, – отмахнулся я.

– А что вас беспокоит? – удивился мужчина. – Йиржи Геллер – довольно состоятельный персонаж, имеющий, кстати, и жену, и любовницу. Обе они здесь присутствуют, что в штанах, что без… А эти двое, – он указал на женщину с журналом и другого мужчину, – сочиняют про Йиржи Геллера всякие гадости.

– Однажды Йиржи Геллер, – откликнулся этот мужчина, – решил извести редактора еженедельной газеты. Достал где-то ртути и подсыпал ему в факсимильный аппарат. Ртуть стала интенсивно испаряться, а редактор был вынужден пойти домой и лечь спать. Поэтому вместо еженедельной газета стала ежемесячной. Отсюда возникла страшная экономия бумаги, и Чешская Республика принялась ее экспортировать…

– А раньше? – зачем-то спросил я, находясь ближе к прострации, чем когда либо.

– А раньше я была Йиржи Геллером, – заявила дамочка с журналом. – Только неудачно. Из-за того, что думала за Йиржи Геллера левыми полушариями, поскольку какой-то дурак сказал, что женщины думают исключительно левыми полушариями, слава богу – головного мозга.

– До свидания! – сказал я. – Желаю всем крепкого здоровья и долгих лет жизни! – приподнял с сорок второго места задницу, но был вынужден приземлить ее обратно, чтобы моя поза не олицетворяла собой прыгуна с трамплина.

– Постойте, – улыбнулся мужчина, сидящий возле окна, – я вам сейчас расскажу один сюжет…

Допустим, что существует роман анонимного автора. По непонятной причине этот автор не идет на контакт с издательством, а его интересы представляет местное отделение известной адвокатской канторы «Брокофф и Браун». Естественно, что никакими уловками не выведать у законников подлинное имя автора, который скрывается под псевдонимом Йиржи Геллер. Ну да и бог с ним, главное, что роман интересен издательству, а отношения с автором скреплены договором, где под пунктом «тридцать четыре» обусловлено, что издательство такое-то оставляет за собой исключительное право, скажем, на образ автора и несет соответствующие расходы по воссозданию этого образа. То есть по существующему договору: образ автора – автору не принадлежит. Изложенная юридическим языком, ситуация выглядит вдвойне абсурдно и втройне комично, однако издательство имеет определенный план по продвижению своего товара на книжном рынке, иначе говоря, романа Йиржи Геллера… Теперь для начала рекламной кампании издательству требуется тело автора с лицом, которое надо поместить на обложку романа. Трубка, шляпа и дебильное выражение уже не котируются как образ интеллектуального писателя, поэтому актера приглашать не стоит, ибо он ляпнет что-нибудь не по тексту в частной беседе. Поэтому лучше всего найти соответствующего придурка из творческой интеллигенции, филологического работника того или иного жанра, критика, там, или примкнувшего к ним литератора. Приняв такое решение, члены редакционной коллегии этого издательства садятся на поезд «Брно-Прага», чтобы ехать на ежегодную книжную ярмарку, где обильно представлены все филологические партии, рассчитывая подобрать что-нибудь для образа «Йиржи Геллера» из «сэконд-хенда»…

– И тут мы замечаем, – продолжил мужчина, – что к нам в купе задом наперед ломится новое литературное лицо, еще не надеванное и не известное широкой общественности…

– А как вы догадались, что это задняя часть литератора? – удивился я.

– По некоторым характерным потертостям, – пояснил мужчина. – Ведь вы сотрудник журнала «Желтая лихорадка»? Что, собственно говоря, не название, а общее направление мысли.

Дамочка с иллюстрированным журналом несколько раз кивнула, свидетельствуя, что именно она застукала меня на месте филологического преступления… А я поспешил отбрехаться:

– Ну и что?

– Еще ничего, – снова улыбнулся мужчина, сидящий возле окна. – А вот теперь слушай меня внимательно, – он стремительно перешел со мной на «ты». – Мы предлагаем тебе стать Йиржи Геллером на полном редакционном обеспечении.

– То есть? – попросил расшифровать я. – И прекратите ухмыляться, как будто ваши планы – выше моего понимания.

– А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? – удивился этот мужчина.

– Несущее дитя, несущее дитя! – рассмеялась дама в брючном костюме. – Как курочка.

Мужчина посмотрел на нее внимательно, и дама запрятала свои каламбуры куда подальше – в брючный костюм, наверное.

– Мы снимем для тебя хорошую квартиру, – связно излагал мужчина, – дадим приличный оклад, купим шикарный автомобиль, предоставим жену и любовницу…

– А это еще зачем? – возмутился я, недружелюбно поглядывая на даму в брючном костюме и на даму в чулочных изделиях. – У меня и свои есть.

«Жена» и «любовница» отреагировали на мое заявление следующим образом – никак. Только посмотрели в окно и друг на друга. Зато мужчина выразил свое неудовольствие по поводу моей строптивости. Как кандидату на образ Йиржи Геллера. И этот образ, который не брезгует всем подряд, начинал меня беспокоить…

– Он некрофил? – задал я прямой вопрос.

– Нет.

– Он педераст?

– Нет.

– Он автолюбитель?

– Нет.

– А ты кто такой? – тогда поинтересовался я у мужчины, потому что не люблю, когда со мною на «ты» люди, не представляющие, какое я дерьмо на самом деле.

– Я коммерческий директор издательства, – отрекомендовался мужчина. – И зовут меня Густав Шкрета. Сводный брат Йиржи Геллера из Тюрингии, – добавил он. – Знаете, холостяцкие пирушки и песни под аккордеон?!

Фро-ляйн и фра-у, не крутите по-пой!..

Его тут же поддержал второй мужчина и мерзким образом заорал:

– Фро-ляйн и фра-у! Розы и тюльпаны!..

– В молодости, – пояснила дамочка, то и дело сверяясь с иллюстрированным журналом, – Йиржи Геллер играл в музыкальном ансамбле на ударной установке. Однажды, когда в моде были длинные волосы, Йиржи Геллер, гастролируя с ансамблем, попер со сцены бархатный занавес, чтобы сшить из него брюки-клеш – себе и своей подруге…

– Янка, – представилась дама в чулках, – подруга Йиржи Геллера.

– Что-то уж очень молодо выглядите для тех незапамятных лет, – придрался я. – И юбка у вас слишком короткая.

Янка одернула юбку, как школьница, и пояснила:

– Я подруга-воспоминание. Твигги. А ты старый лицемерный пердун, потому что в годы твоей юности – юбки были еще короче.

Да кто же их тогда измерял? Правда, была у нас учительница геометрии, видимо извращенка, которая заставляла девушек чертить на доске мелом. «Выше!» – орала она, размахивая указкой, как садомазохист. «Еще выше!» Девушки вставали на цыпочки, тянулись к верхнему краю доски, юбки задирались, и классу видны были трусики. Такими методами эта учительница геометрии боролась за приличную длину юбок.

– Забросив игру на музыкальных инструментах, – поведала дамочка с иллюстрированным журналом, – Йиржи Геллер стал сочинять юмористические рассказы. Однажды его видели в литературном объединении «Паровоз» как молодого писателя-железнодорожника. И дважды – в союзе «Кондитер» как юмориста-пищевика. Ни одно из ранних произведений Йиржи Геллера не было опубликовано, и в первый раз он женился в возрасте двадцати четырех лет…

– Ирэна, – представилась дама в брючном костюме, – первая, третья и пятая жена Йиржи Геллера.

«Все ясно, – подумал я. – Аллекто, Мегера и Тисифона – в одном лице». Но на всякий случай поинтересовался:

– А почему у Йиржи Геллера было столько жен и все эринии?

– Так исторически сложился творческий путь писателя, – объяснил мне коммерческий директор издательства. – Ты будешь и дальше зубоскалить или отнесешься к нашему предложению серьезно?

Ничего серьезнее мартышек, разыскивающих друг у друга блох, я не наблюдал. В жизни. Зато в общепринятой литературе считается, что если методично пережевывать банальные истины – это философия. Особенными любителями повыковыривать насекомых слывут прозаики восточных стран. От самого процесса словосложения они впадают в литературный транс и принимают мессианские позы. Лицемерно воспитанные как проводники идей, они замыкают все на себя да на свое особое предназначение. А на самом-то деле их предназначение – веселить почтеннейшую публику, которая заплатила деньги за представление, а не за лекцию о международном положении писателей полуазиатских стран.

– Ну и как тебе наш сюжет? – осторожно спросил Густав Шкрета.