Воспитание элиты - Владимир Гурвич

– Что же будем делать? Деньги же кончаются.

– Я обдумывала этот вопрос. От мамы остались дорогие золотые и бриллиантовые украшения, сдадим в ломбард. На месяц должно хватить.

– А что будет после этого месяца? – поинтересовался Батурин.

Жена посмотрела на него.

– Так далеко лучше не заглядывать, чтобы не поддаться отчаянию. Нас этому учили на первом курсе: ни что так не угнетает, как отсутствие надежды на будущее. Поэтому, если в нем в данный момент нет уверенности, не заглядывайте по-возможности в него. Неужели забыл?

– Помню, – хмуро сказал Батурин. – Значит, для нормальной жизни у нас есть всего месяц.

8

Батурин полагал, что после того, как отпадет необходимость посещать ненавистную работу, ему станет легче. Но все случилось скорей наоборот, ему стало еще тяжелей. Его захлестнула волна неприкаянности и ненужности, он не знал, куда себя девать. Он просыпался с мыслью, что не представляет, чем станет заниматься целый день. Он лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок, рядом тихо и буднично сопела жена. А он думал о самоубийстве.

Батурин понимал, что все это полная ерунда, ни к какому самоубийству он не готов, это не более чем защитная реакция. Но сама по себе она была знаменательна, и он сознавал, что с ней следует что-то делать, как-то от нее избавляться. Иначе его накроет глубокая депрессия, а вот она-то и представляет главную угрозу. В нее легко войти и трудно выйти, ему это очень хорошо известно. И чтобы этого не случилось, нужно срочно принять судьбоносное решение. От Шаталова, судя по всему, звонка он не дождется. Что-то не сложилось или он передумал, в любом случае уже прошло две недели после их встречи – а так ничего больше и не произошло. А у него времени в обрез.

О своем решении Батурин сообщил жене за завтраком.

– Нам следует как можно скорей уехать навсегда или надолго из страны. Я решил это твердо, здесь мы сойдем с ума.

К некоторому его удивлению, сообщение Катя восприняла внешне спокойно, он понял, что она сама думала в этом направлении.

– Куда же ты собрался? – поинтересовалась она.

– Вчера весь день я изучал Интернет. Есть разные возможности. Но мне больше всего приглянулась одна: в Новой Зеландии приглашают людей заниматься фермерством, осваивать новую территорию. Предоставляют неплохие условия.

Только после этих слов на лице жены появилось удивление.

– Какое отношение ты имеешь к фермерству. Ты хоть знаешь, как выглядит корова? Не спутаешь ее с быком?

– Мой прадед был крестьянином, у него было большое хозяйство, даже имел батраков, пока его не раскулачили. Мне об этом рассказывал отец.

– Почти у всех прадеды были крестьянами, но это совершенно не делает нас всех фермерами. Кстати, мой прадед был помещик, у него было имение с крепостными. Но не думаю, что мне это как-то поможет на новом поприще, – насмешливо пожала плечами Катя.

– Ты мне никогда об этом не говорила.

– Как-то не пришлось. Я происхожу из весьма древнего дворянского рода. Но что это меняет, особенно в стране, где с дворянством давно покончено. Поищи что-нибудь другое.

– По условиям это самое лучшее. К тому же там оказывают помощь, зачисляют на полугодовые сельскохозяйственные курсы. А в это время платят стипендию. Важно, что мы проходим по возрасту. Я сегодня пойду в посольство, узнаю, как и что и начнем собирать документы. А там кто знает, куда кривая выведет. Мы оба с тобой прекрасно говорим по-английски, это наше большое преимущество. Начнем фермерами, потом попробуем стать психологами. Главное, зацепиться.

– Делай, как считаешь нужным, – проговорила Катя.

– То есть ты согласна? – недоверчиво посмотрел Батурин на жену.

– Я знаю одно: всегда лучше чего-то делать, чем ничего не делать.

Батурин в тот же день отправился в посольство, провел там пару часов, большая часть из которых ушло на ожидание. Но вернулся домой он обнадеженный.

– Все так и есть, как я говорил. Надо собирать и подавать документы, примерно месяц уйдет на ожидание ответа. А затем можно будет уезжать. Мне заверили, что причин для отказа не должно быть.

Конец ознакомительного фрагмента.