Недометанный стог (рассказы и повести) - Леонид Воробьев

А со сколькими людьми познакомился Славик! И сколько интересных разговоров было между ними; он же являлся молчаливым слушателем этих разговоров, шутливых и серьезных, деловых и незначащих, обсуждений важных вопросов и пустой переброски словами.

Раньше для Славика все взрослые были вроде бы одинаковыми, похожими на его отца и мать. Теперь же оказалось, что все они очень различны по характеру, поведению и многим другим внутренним качествам и внешним проявлениям их. Отмечал же Славик различия между перевозимыми, наблюдая главным образом за их отношением к Тараканову и за отношением Тараканова к ним.

Когда через перевоз шли, скажем, бабы-ягодницы, отлынивавшие в горячее время от работы, или мелкие торговки с четвертями молока или корзинками яиц, Славик знал, что Тараканов будет покрикивать на них и громогласно жаловаться на тяжесть перевозного дела. Бабы будут поддакивать ему и улещать, называя Никандра Ефимович, что очень нравится Тараканову.

Деловые, занятые люди пройдут за Ломенгу как по сухой земле, разговаривая между собой и словно не замечая ни Тараканова, ни того, что под ними не большая дорога, а покачивающееся дно лодки. И Тараканов будет при них неразговорчив, малозаметен.

Но особенно тихим становился Тараканов, когда за реку или из-за реки ватагами шла колхозная молодежь, шумливая, беспокойная и резкая на язык. Если на том берегу выстраивалось несколько парней и слышался коллективный крик: «Та-ра-ка-нов!», то Тараканова почему-то оскорбляло это. Он посылал на ту сторону Славика, а сам забирался в избушку.

Славик перевозил парней, они проходили мимо избушки и покрикивали:

— Эй, Тараканов! Почему лентяйничаешь, парнишку эксплуатируешь?!

— Выйди проветрись, а то закиснешь там!

Тараканов ворчал и чертыхался в избушке.

Закат растекся почти что по трети неба, но не сверкает яркостью красок, а мягок и нежен. Мотыля все больше. И моли тоже: бревна то и дело глуховато стукаются в боны, отводящие их от мелких мест, и вновь попадают в струю.

Появился комар. Вызолотился участок реки повыше перевоза. Заплясала в воздухе мошкара. За рекой скрипнул дергач. Потянуло дымком от избушки: это Тараканов затопил железную печурку. Значит, у него запасено лекарство «от нервной системы», и он варит картошку на закуску.

Славик поднялся и пошел к избушке. «Надо дверь открыть, — подумал он, — а то от жары не уснешь». Уже у самой избушки он вскинул глаза на тропку, спускающуюся по пологому скату берега к перевозу, и увидел на тропке девушку.

В тот момент, когда он увидел ее, девушка выглядела необычно. Ноги ее в стального цвета туфельках были на части тропки, затененной кустами, но до пояса девушка была еще освещена последними лучами солнца. И Славику почудилось, что он смотрит на бюст, отлитый из золота. Золотыми были легкие, пушистые волосы, лицо, шея, руки и грудь. И только глаза остались не тронутыми золотых дел мастером — ярко-голубыми.

Но в следующий момент девушка вошла в тень и оказалась совсем обыкновенной: в простенькой юбочке и белой кофточке, с объемистым саквояжем в правой руке, со светлыми волосами, уложенными в пышную прическу, со светлосерыми, а не голубыми глазами. Славик узнал новую медичку, недавно приехавшую в Ложковскую сельскую больницу.

Он подождал ее, не открывая двери в избушку.

— Где здесь товарищ Тараканов? — спросила девушка, еще не дойдя до Славика. — Мне побыстрей за реку.

— Дядя Никандр, — сказал, открывая дверь, Славик, — за реку вот… человек.

Тараканов проворчал что-то и минуту спустя вылез из избушки. Посмотрел на реку, искоса на девушку, зачем-то глянул внутрь избушки и буркнул:

— Чего вам?

— За реку, — повторила девушка. — Спешно. На вызов к больной, то есть к роженице. В Колесники.

Говорила она быстро и отрывисто, задышалась, видимо, от скорой ходьбы.

Тараканов поскреб щеку и сказал:

— Никак невозможно. Потому — молевой сплав происходит. Или не видите?

— То есть как это? — возмутилась девушка. — Там же, понимаете, роженица. В больницу вовремя не отправили, а роды начались. Сейчас звонили. Вы понимаете?

— А как же? — вздохнул Тараканов. — Понимаю. Никак за реку невозможно.

— Но почему? — настаивала девушка. — Как это невозможно? Надо, обязательно надо ехать.

— А если лодку перевернет? — неожиданно выкрикнул тоненьким голоском Тараканов. — Или бревном проломит? Кто в ответе окажется? Или километров на пятьдесят в низа уволокёт… А?!

— Ну, если вы трусите, — твердо заявила девушка, — давайте мне лодку. Сама перееду.

— Умны вы, — на повышенных нотах захорохорился Тараканов. — А коли лодку утопите или сами утопнете? Вам что… А я отвечай…

Разгорелся спор, и тогда Славик, больше настаивая, чем спрашивая разрешения, сказал:

— Я перевезу, дядя Никандр.

И тут Тараканов внезапно перестал спорить, подумал немного и заявил:

— Ладно. Пойдем на рисковое дело. Поезжай. Только за опасность заплатите два рубля: туда рубль, оттуда рубль… Согласны?

— Да согласна, — махнула рукой девушка. — Но раз так опасно, лучше, наверное, вам самому поехать.

— Поехать — не вопрос, — недовольно заметил Тараканов. — А если с вами случится что, кто вам помощь окажет?.. Поезжай, — обратился он к Славику. — На чем поедешь?

— На «Звездолете», — буркнул Славик — и таким же сердитым тоном девушке: — Пойдемте!

Он обиделся на нее за недоверие, за то, что она, очевидно, считала поездку с ним рискованной, а его рассматривала как совсем маленького мальчика.

Славик решил не разговаривать с ней и молча отвязывал лодку. Но когда она села на корму, ему пришлось сказать:

— Вы на корме свой чемоданчик оставьте, а сами сядьте на нос. Я от какого бревна отвернуть не сумею, так вы его поотпихнете.

Он дожидался некоторое время, когда покажется хотя бы небольшой коридор между плывущими стволами, выждал момент и направил лодку поперек течения, чуть вверх.

Он греб сильными рывками, откидываясь всем корпусом назад. Нос «Звездолета» резал воду, а от нажимов весел образовывались и уходили за корму маленькие водоворотики. Славик вертел головой, следя за тем, как бы не наскочить на бревно, то притормаживал, то налегал на весла изо всех сил.

Почти две трети реки они переехали благополучно, но затем их окружили бревна, стукаясь о борта лодки и не давая ей ходу. Весла зачастую, вместо того чтобы погрузиться в воду, скреблись по коре бревен. Славик оборачивался и видел, что девушка, полусидя-полулежа на носу, неумело тычет коротким багром в стволы и отводит их неправильно, не туда, куда нужно. Она старательно пыталась растолкать бревна, но они все напирали и напирали.

— Садитесь на весла, — сказал Славик, — а я туда. Здесь грести почти не приходится. Умеете хоть немного?

— Умею немножко, — ответила девушка, — а только не перевернем мы лодку, когда местами меняться будем?

Было заметно, что она поустала от непривычной работы и волнуется. Славик успокоительно проговорил:

— Да вы не бойтесь. Не утонем. Это Тараканов всего опасается. Переедем. Поснесет только.

Они поменялись местами, причем им пришлось приблизиться друг к другу и проделать осторожный поворот. Лодка сильно покачнулась, но девушка вдруг успокоилась, возможно, потому, что Славик почти перенес ее с места на место, и неожиданная сила его рук удивила ее и внушила ей доверие к ободряющим словам этого черноглазого и темноволосого подростка.

Славик, обосновавшись на носу, ловко распихивал багром стволы, используя толчки так, чтобы лодка постепенно приближалась к берегу. Девушка, когда не мешали бревна, довольно уверенно гребла. И хотя их продолжало сносить, расстояние до берега все сокращалось.

А Тараканов, стоя на настиле большой лодки, давал им с другого берега практические указания. Его напряженный фальцет разносился далеко вверх и вниз по реке, но Славик и девушка, целиком занятые своим делом, пропускали мимо ушей приказы, советы и деловые предложения старшего перевозчика.

Пристали значительно ниже того места, где была устроена небольшая дощатая платформочка, именовавшаяся пристанью. Славик взялся за цепь и повел пустую лодку вдоль берега, вверх.

Девушка около «пристани» спросила:

— Ты назад поедешь? Неловко ведь одному.

— Нет, — ответил Славик, — я вас подожду, если вы не больно долго проходите. Пусть теперь Тараканов едет, когда подойдет кто.

Он привязывал лодку, а девушка говорила:

— Да не знаю. Может, и задержаться придется. Да проищу долго. Я в Колесниках еще ни разу не бывала. Не представляю, где они и есть.

У Славика уже прошла обида на нее. Он предложил:

— Я вас провожу. К кому вам?

— К Лазаревым, — сообщила девушка. — Знаешь?..

Пошли в Колесники прямушкой. Тропка вынырнула из лозняка на луга, потом вильнула в редкий перелесок. Славик пропустил девушку вперед, сам шагал сзади. Дорогой они молчали, только раз девушка обратилась к нему: