Иуда - Вениамин Яковлев

Его волнуют и бесконечно трогают эти восторженно умиленные лица растерявшихся от радости хозяев, эти простые слова и эта простая вера...

Иуда любит заходить в эти дома, где он побывал с Учителем, потом наедине.

Посещение Учителем всегда остается незабвенным и неизгладимым. Но различно его влияние на различные человеческие души.

Для одних воспоминание о посещении становится источником непрекращающейся радости. Что-то меняется в их душе, в их жизни, в самом их доме. Как будто что-то большое и светлое родилось в них в этот день и с каждым шагом это что-то все растет и ширится, заполняет жизнь плотнее, как разлитое ароматное миро.

Ну а с другими бывает все иначе. Они как будто не любят даже вспоминать о дне посещения, хотя иногда отзываются и хорошо об Учителе... Но кажется и для них этот день не случайным. Но это - день, когда что-то не родилось, а умерло в их жизни. Они что-то навеки потеряли в своем старом мире и в своем старом покое, но все-таки не хотят с ним проститься. И розовый свет посещения стал в них и вокруг них густою непрозрачною тенью.

Иуде кажется, что в отношении к Учителю есть какая-то роковая черта. До этой черты все обыкновенно идут общим путем, а здесь, у этой черты, расходятся. За ней как будто начинается то сокровенное, что носит Учитель в самой глубине своего сердца, за ней лежит совершенный дар, уготованный им для мира и человека.

Но чтобы перейти эту черту, надо что-то отложить от себя, снять какие-то покровы, обнажиться. И покровы-то, кажется, ветхие, но они плотно прилипли к коже, и, отдирая их, пожалуй, кусками будешь отдирать мясо.

Или иначе приходящий к этой черте точно стоит у берега прозрачной светлой реки в палящий полдень. Тому, кто не привык плавать, войти в воду страшно. Холодом охватит все тело, будет задыхаться и будет казаться, что тонешь.

Ну, а если поплывешь, какая прохлада, какая благодать.

Когда люди у этой черты - это самый страшный миг их жизни.

Тогда ложится на их лица та знакомая складка. И никогда, никогда она не исчезнет с лица бесследно: или радость - или тоска, или свет - или мрак от нее на всю жизнь...

Может лучше совсем никогда не подходить к этой черте...

Ведь есть люди, и как много их, которые о ней совсем даже не знают...

И есть преступившие... О некоторых Иуда, наверное, знает, что они преступили.

Вот, Симон, кажется, переступил. А Иоанн Завведеев переступил наверное. Он уже не вернется назад, и какое у него спокойное и радостное лицо.

Ну, а он, Иуда?

Он подходил к самой черте.

Он как будто глядел туда, за эту черту, и у него кружилась голова и захватывало дыхание.

Но вот она лежит пред ним невидимая, но ощутимая, более тонкая, чем волосок паутины.

Так тонка и так непреодолима.

* * *

Недаром первое чудо совершил Учитель там, в Кане на браке... С тайной брака непонятными узами связано его служение. Ведь вот и Иоанн Креститель называл его Женихом, радующимся о своей Невесте.

И сам он часто говорил о таинственном брачном пире. Недавно фарисеи упрекали его за то, что его ученики не постятся. Но он отвечал им: "Могут ли поститься сыны чертога брачного, пока с ними Жених?"

И он сравнивал свое учение с молодым бурлящимся вином, разрывающим обветшавшие мехи.

А Иуде что-то подступало к горлу, так хотелось плакать. Он не знал только, от радостного восторга или от тоски...

Старый раввин Бен-Акиба, видимо, делает свое дело... Он, конечно, не одному Иуде говорил свои страшные слова об Учителе.

Теперь уже фарисеи, точно сговорившись, повторяют, что Учитель не друг, а враг Иегове... Мудрый, добрый, старый Бог Иудеи ревнив и строг в исполнении законов, но требует от людей для себя законной десятины и точности в исполнении обряда, а в остальном предоставляет широкое поле человеческой свободе. Обрезание - для него, но обрезанная плоть остается плотью и может жить по своему закону.

А Учитель? Он снисходителен к нарушающим законную форму и не сохраняющим субботу, но его слова, сжигая, обращают в пепел самую сердцевину жизни. Проникая в душу с нежной лаской, они становятся там страшными и неумолимыми.

Учитель - одержимый, вышедший из себя, бесноватый. Он служит Веельзевулу, его проповедует, его именем совершает чудеса.

Об этом говорят теперь так много и это утверждают ученейшие. А недавно, когда он сидел в одном доме, окруженный народом и учил, к нему пришли мать и братья его. И они тоже слышали, что он вышел из себя, и хотели взять его. Но, когда ему сказали об этом, он спросил:

- Кто матерь моя и братия мои?- и, осмотрев сидящих вокруг, говорит:

- Вот матерь моя и братья мои, ибо кто будет исполнять волю Божию, тот мне брат и сестра и матерь.

И ближние его ушли, не увидев его...

Теперь все чувствуют, что между ним и учителями Иудеи легла непроходимая пропасть. Не он начал войну, но он принял вызов. Какие страшные слова сказал он недавно... Он, прощавший самых ужасных, самых нестерпимых грешников, велевший прощать не до семи, но до семидесяти семижды семи раз, он говорил о грехе во веки непрощаемом: "Будут прощены,- говорил он,- Сыном Человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили, но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения во веки, но подлежит он вечному осуждению".

И все поняли, что говорит он о них, о фарисеях, восставших на самый дух его учения и жизни.

И если они называли его бесноватым, а дух его - веельзевуловым, то он, кажется, считал их одержимыми и думал, что они служат не Богу, а сатане.

Он говорит, что когда злой дух выйдет из человека, он блуждает по безводным местам, ища покоя и не находя. И тогда возвращается в дом, откуда вышел. И найдя его незанятым, выметенным и убранным, идет и берет с собой семь других духов, злейших себя, и они, вошедши, живут там, и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом.

И ученики поняли, что он говорил об учителях и о народе, послушном им. Это от них отошел дух нечистый, когда он, Учитель, подошел к ним, со святыней своего Святого Духа. Но они не восхотели его принять. И вот вернулся к ним сатана с семью злейшими, возбуждая их к ненависти и хуле.

И теперь борьба неизбежна. И борьба эта не на жизнь, а на смерть. И кто-то должен погибнуть. Кто истинный Бог? Их - ли Бог, обряда и закона, старый Бог, не требующий разрушения их мирного теплого и уютного царствия плоти, или его Бог, ради которого должен человек отречься от всего, что он имеет и от самой жизни своей.

Если один Бог, то другой - сатана. И если один восторжествует - то другой должен рассыпаться в прах.

Учитель как будто даже не хочет говорить для фарисеев и тех, кто с ними.

Он говорит о них словами пророка - "огрубело сердце людей сих, и ушами еле слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы я исцелил их".