Фарисей - Аглаида Владимировна Лой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особо важных дел на сегодня не значилось. Тропотун достал список дней рождения сотрудников и нашел июль. Тэ-экс… Среда… Петухова и Матюхин… Из отдела Шнайдера оба. Галина Евлампьевна Петухова… Это ж надо, наградили отчеством! А не тот ли это Матюхин, который угодил под Новый год в вытрезвитель?.. Не иначе, он! Интересно, зачем его держит Шнайдер?.. Неспроста, конечно…
Басовито загудел селектор, прервав его мысли.
– К вам Плотников, Станислав Сергеич! – деловито сообщила Любочка.
Калейдоскоп амбиций
В отношении неблагодарного Плотникова заместитель директора питал чувство почти отеческое, ибо тот возглавлял лабораторию эргономической биомеханики, организованную по его, Станислава Сергеича, идее. Пробивая данную лабораторию в различных инстанциях, заместитель директора по научной работе и конструированию доказывал множеству людей вполне очевидные вещи. Никто особенно не возражал – но и дело не двигалось. Порой у многоопытного Станислава Сергеича возникало чувство отчаяния, казалось, будто он с разбега ударяется во что-то бесформенное, абсолютно упругое и непробиваемое. Однако он не отступил, предвидя в недалеком будущем солидные дивиденды, которые принесет ему эргономическая биомеханика, – и обстоятельства склонили голову перед его упорством.
– Прошу вас, Олег Сергеевич, – доброжелательно кивнул Тропотун сутулому высокому парню в очках с вечно торчавшими в разных направлениях соломенными волосами.
От природы Плотников был крайне стеснителен, отчего комплексовал и всячески свою стеснительность скрывал. Усевшись, он с трудом преодолел барьер внутренней нерешительности и заговорил агрессивной скороговоркой.
– Я понимаю, эргономика – не термоядерные исследования! Но это уже не смешно, потому что Ефременко надо мной в глаза издевается! Нельзя без стенда, вы поймите… Нет, можно конечно и наширмачка, только я так не привык…
– С Ефременко я разберусь. А стендом вашим займется Стаценко, едва мы развяжемся со «Сказочным бором». – Он сделал паузу и многозначительно заговорил: – Вы, Олег Сергеевич, грамотный инициативный инженер. Вот, хочу предложить вам возглавить отдел хозяйственных инструментов!
Инициативный инженер в недоумении уставился на заместителя директора, и веки его за толстыми стеклами очков быстро-быстро забились.
– Молодежь должна расти. – Серьезно продолжал Станислав Сергеич. – Ваши расчеты избыточного статистического давления на межпозвоночные диски произвели на меня благоприятное впечатление. Я думаю, что подвижное универсальное сиденье с регулируемым наклоном – работа весьма интересная и перспективная.
– Очень благодарен… повышение… – залепетал Плотников. – Но, Станислав Сергеич, я по натуре экспериментатор, я с тоски умру на этих хозяйственных инструментах! Мне бы заявки чтобы удовлетворили на медприборы…
Нет, мысленно подвел итог под проведенным психологическим экспериментом Тропотун, этот из блаженненьких, а такие анонимок не сочиняют!.. Он широко улыбнулся:
– Ну что же, Олег Сергеевич! Лаборатория ваша нам крайне нужна. К сожалению, это не все понимают… Так удачно сложилось, что Ирина Евгеньевна рекомендовала вас Шнайдеру.
– Лев Соломонович человек дальновидный, – неопределенно отозвался Плотников и нервно подкинул очки на переносице указательным пальцем.
Тропотун внутренне усмехнулся. Он понимал Плотникова: трудно было не ревновать к жизнерадостному Шнайдеру, в отделе которого она работала, невысокую темпераментную Ирину.
Дальновидный человек… Механически повторил Станислав Сергеич, когда дверь за ревнивым завлабом захлопнулась. Дальновидный человек… К чему это, собственно, сказано?.. Воевода продержится месяц, два, полгода – но пышные проводы на пенсию уже предрешены, так сказать, исторически. В свете этого станет ли Шнайдер затевать сложную интригу с анонимками?.. Навряд ли! С приходом нового директора – Тропотун подразумевал себя – ему грядет повышение. Лев Соломонович умен и суетиться зря не будет!
– Любочка, – попросил он, нажав кнопку, – пригласи Шнайдера!
Лев Соломонович деликатно заглянул в приоткрытую дверь, и Станислав Сергеич, не отнимая трубку от уха, жестом пригласил его к столу.
– Кто на Урале был? Вальцев на Урале был?.. – напористо говорил Тропотун. – Почему мы должны отдуваться за нерасторопность других? Модель удачная, перспективная… В конце концов есть арбитраж!.. Тогда летите сами и на месте договаривайтесь! – и, в сердцах швырнув на рычаг трубку, раздраженно посмотрел на вошедшего.
– Кто? – сочувственно спросил тот.
– Чернов из холодильников. Разработали прекрасную трехкамерную модель, а там, видите ли, сложно!
– Известное дело, – усмехнулся иронически Шнайдер. – А Чернову надо самому шевелиться, не первый год над отделом начальствует!
– Черт с ним, выкрутится, – отмахнулся Станислав Сергеич, глядя на высокого, великолепно сложенного Шнайдера, устроившегося перед ним за столом. – Что с лагерем?
– Работаем… – тот едва заметно пожал плечами и посмотрел на Станислава Сергеича мудрым, словно протянувшимся из глубины веков взглядом.
– Успеете?
По свежему красивому лицу Шнайдера с чувственным ярким ртом прошла тень беспокойства, но он тотчас взял себя в руки.
– Должны успеть. Козлову я предоставил режим наибольшего благоприятствия. Эскизам дизайнеров следуем, как катехизису. «Зону вечернего отдыха» ты отчетливо представляешь?
– Да… в общем… камин… бар…
– Во-во! Камин, бар, кресла… А знаешь ты, как мы достали синтетику для обивки кресел? Украли!
– То есть как?!
– Не боись, неподсудно… – усмехнулся Шнайдер и поправил пышную рыжеватую шевелюру. – Перехватили вагон с опытными образцами, который шел в другую область.
– Гангстеры… – почти с восхищением произнес Тропотун.
– А что делать? Ты мне скажи – что я должен был делать?.. Ефременко у нас вроде украшения хозяйственной части. Деньги получает, а за какие добродетели – неясно! – Помолчав, прибавил: – А синтетика хороша… Темно-вишневая, и на ощупь – чистый сафьян…
– Темно-вишневый да в отблесках пламени должен смотреться товарно… – задумчиво сказал Тропотун, размышляя параллельно о чем-то своем. – Ну а «терраса»? Люблю ретро! Ажурные стулья, воздушные столики, прелестные дамы с длинными газовыми шарфами…
– Нет, я так не могу! – вдруг завелся Шнайдер. – Почему все должен делать Лев Соломонович?.. Ефременку надо за саботаж привлекать к уголовной ответственности! Где древесина для «террасы»?.. Сколько можно мне с ним ругаться?.. Между нами, я обещал ему фотокарточку испортить – не помогло. Твердит: не могу достать, кончились фонды, перехватили под носом… Снабженец… – он презрительно скривился. – Я вчера целый вечер потратил, занимаясь его, между прочим, делом! Обзвонил старых знакомых насчет древесины. Кажется, наткнулся – но придется поколдовать…
– Колдуй. Подпишу все, – но чтоб без уголовщины.
– За кого ты меня принимаешь?.. – с одесским акцентом поинтересовался Лев Соломонович.
Тропотун невольно усмехнулся, потом посерьезнел и вдруг спросил:
– Слушай, как считаешь, выгорит у нас в Москве?
– Хрен его знает! – откровенно ответил тот. – Я ведь не мебельщик, а лесник по образованию. На мой непросвещенный вкус – здорово. Дизайнеры наши из кожи вон повылазили – так старались. Ну и наш отдел в грязь лицом не ударит!
– Если на ВДНХ проскочим…
В этом «если» крылось для Станислава Сергеича и НИИБЫТиМа многое: карьера, премии и даже – чем черт не шутит! – перспектива попасть на ЭКСПО…
На несколько мгновений каждый погрузился