Иванкино детство - Иван Паластров

Решили идти за бояркой к вышке геодезистов, которая была в трех километрах от села. Там ягоды были желтые и крупные. Взяв по небольшой корзинке и горбушке хлеба, мы с Колькой отправились к заветному кусту. Можно было идти по дороге, но это дальше, и мы пошли напрямки по березовому лесу. Места нам были знакомы, наверное, с самых яслей, и заблудиться мы не могли. Путь до вышки у нас много времени не занял, так как мы, ребятишки, редко ходили шагом, а тут и вовсе с пустыми корзинками добежали быстро.

Куст боярышника стоял на своем месте и был весь усыпан гроздьями крупных ягод, значит мы были первыми. Как известно, боярышник очень колючий, у него длинные и острые шипы, но мы их не боялись. Наши подошвы и не такое видели. Мы были босыми. Кто же из деревенских мальчишек в такое тепло носит обувь? Эта роскошь только для городских. Да она нам бы просто мешала. Мы быстро набрали свои корзинки, также не забывая класть по горсти ягод в рот. Обсасывали мякоть, а косточки выпускали сжатыми губами как пули.

Управившись с этим делом, мы подошли к вышке, которая стояла недалеко от куста. Вышка это такое сооружение из бревен, похожа на буровую, только намного выше, наверх вела лестница, от пролета к пролету. На самом верху был знак геодезистов и площадка с перилами. Поставив корзинки с ягодами на землю, мы с Колькой решили залезть на самый верх. Этого мы никогда не делали, потому что было боязно, высота-то уж больно большая, но тут решились. И мы полезли от перехода к переходу. Мы оказались на самом верху, на маленькой площадке. Нам открылся изумительный вид, вид, который мы не видели ни разу в жизни, даже с колокольни нашей церкви. Внизу был лес такой яркой раскраски, и далеко, до самого горизонта, были видны поля с небольшими колками леса и колокольня нашей красавицы-церкви. Также была видна макушка церкви соседнего села. Все это было знакомо до боли, но с такой высоты виделось по-новому, по-другому, все намного красивее. Воздух в сентябре был настолько чистым и прозрачным, что, казалось, звенел. Мы с Колькой стояли, разинув рты от изумления. Мы потеряли дар речи. Наконец Колька тихо произнес: «Надо же, как далеко все видно». Ни он ни я не сказали, что это красиво, мы наверное этого еще не знали как выразить, но это осталось в сердце и в памяти на всю жизнь. Это все родное… до боли.

Самануха

Полевые станы в колхозе были по обеим сторонам речки. Они были для того, чтобы во время посевных и уборочных работ было где подремонтировать сеялки и колесные трактора. На нашей стороне стан был километрах в трех от села и стоял он на опушке леса. Был там выкопан колодец, чтобы было где брать воду для моторов тракторов и комбайнов. Также из них черпали воду, чтобы напоить лошадей, на долю которых, в то далекое время, ложилась масса работ.

Стоял на стане домик для обогрева в ненастную погоду, где можно было пообедать и даже переночевать. На ночь оставались только те, кто был не женат, так как во время страды дома нужно было рано вставать и идти сюда на стан. Также во время посевной или уборки на стане готовила обеды повариха. Домик был не обычным, а сложен из самана, что для нашего села было редкостью. Саманухи были у некоторых жителей, но они использовались только в хозяйственных нуждах. Домик на стане так и называли – самануха. Он был теплым в холодное время года и в нем было прохладно в летнюю жару. Кто и когда построил этот домик, тут, на полевом стане, не помнили даже старые жители села. Казалось, что он был тут всегда.

Мы, ребятня, летом часто прибегали на стан, в лесу которого всегда было чем поживиться. Тут росла дикая вишня и костянка, тут обирали кусты черемухи, также сюда, в этот лес, ходили за груздями, которые потом мыли у колодца. В саманнухе можно было посидеть с мужиками, которые приходили сюда пообедать и послушать их байки. Во время уборочной страды на стане всегда было многолюдно. Тут был ток, куда свозили зерно от комбайнов и молотилок, которое женщины провеивали от сорняков и мякины. Женщины раз в год, именно в страду, приводили в порядок саманнуху. Они все выметали, мыли и белили, домик приобретал нарядный, веселый вид.

В настоящее время я езжу на родину, в свое село, и иногда проезжаю старые любимые места детства, также и полевой стан. Но с годами, надобность в нем, видимо, отпала, дорога заросла. Не бывает там женщин, никто уже давно не чистит и не белит домик из самана. Да и домика уже почти не осталось, так, только стены с пустыми глазницами окон, которые с тоской и укором смотрят на тех, кто приходит за дарами леса. Саманнуха знала когда-то лучшие времена, времена нашего детства…

Суслики

Я вышел на улицу, покрутил головой по сторонам и увидел своего друга Кольку. Он сидел на завалинке дома и от нечего делать что-то строгал перочинным ножиком. Я подошел, сел рядом и стал наблюдать за работой моего друга. В дорожной пыли купались куры, они смешно топорщили крылья, стараясь как можно больше зацепить пыли, потом встряхивались. Это они так избавлялись от паразитов. Огромный петух тоже был тут, он что-то искал, разгребая землю когтями. Петух был красив: у него было яркое, разноцветное оперение, у кур же оперение было намного скромней. Вот он громко заквохтал, это значит он что-то нашел съестное и призывал своих подруг отведать. Куры сразу бросили свои занятия и бросились к петуху, но увы, это что-то досталось только одной.

Нам надоело так сидеть. Интересного ничего не было, эту картину мы видели каждый день. «Пошли к красному берегу сусликов выливать», – предложил я Кольке, – «там и вода близко в речке». Колька не долго думая согласился, все-таки какое-то разнообразие. Мы взяли старое ведро и отправились к красному берегу. Красным называли крутой высокий берег из красной глины, он обрывом подходил к самой реке. От берега до леса была большая поляна, которую облюбовали суслики. Суслики тут жили всегда и когда на подводе проезжали на мельницу, то они столбиком стояли возле нор и своим свистом как бы приветствовали проезжающих. Мы часто прибегали сюда, чтобы вылить из норы зверька, что крайне редко удавалось. Дело даже не в том, что нам нужны были эти зверьки, нам было просто интересно.

Мы пришли на место. С одной стороны крутой берег плавно переходил в низинку и набрать ведро воды было не сложно. Выбрали норку со свежим бугорком земли, значит нора жилая. Вылили ведро в нору и быстро сбегали за вторым, норка заполнилась и вода стояла на месте. Мы стояли и ждали, когда же зверек выскочит из норы, но его не было. «Захлебнулся», – сказал Колька, – «раз не вылазит». Вдруг мы услышали позади свист, обернулись, суслик стоял столбиком и насмешливо посвистывал. Мы опешили от такой наглости зверька и решили туда тоже залить воды. Но все было тщетно, у сусликов очень длинные подземные ходы, со множеством выходов и зверька сложно вылить водой, таская ее ведром из речки. Наша охота на сусликов не удалась, но мы и не расстраивались, главное что мы нашли занятие, хоть и не очень благородное. Были случаи, когда суслику деться было некуда и он выскакивал из залитой водой норы, но его еще нужно было поймать. Это тоже было редко, зверек всегда успевал юркнуть в один из многочисленных отнорков, которые он знал, он же не бежал куда попало, а именно туда, куда надо. Суслики в таких местах вреда большого не приносили, только иногда, какая-то корова могла сломать ногу, попадая в норку ногой, но это случалось крайне редко.

Так мы пытались вылить суслика, пока не захотелось есть. Прихватив старое ведро, мы побежали домой, солнце уже перевалило зенит, самое время подошло поесть.

Березовка

Весна, только что сошел снег и отшумели ручьи. По деревьям пошла живительная влага, нужная для роста листьев. В это время, мы ребятишки, лакомились березовкой. Так мы называли сладкий березовый сок, и его было много. Мы договорились с моим другом Колькой после уроков сбегать на поскотину и попить березовки. Взяв небольшой топорик и выбрав по дороге трубочки из сухой высокой травы, мы отправились в березняки поскотины. Выбрав по хорошей березе, делали топориком небольшую насечку, вставляли в нее трубочку. По ней тонкой струйкой потек сок. Можно было что-то подставить и подождать пока наберется сок и потом выпить, но у нас не хватало терпения и мы сразу брали трубку в рот и пили маленькими глотками. Можно было сделать топором лунку побольше и потом пить из нее, но этого мы делать не умели. В лесу попадались такие деревья, на которых когда-то были вырублены такие лунки. Они были старые и смотрелись как не ровно заросшие шрамы, видимо, таким образом деревья старались залечить свое тело. Можно было сбегать на делянку, где рубили дрова на зиму селяне, и там напиться березовки в волю из больших лунок, вырубленных в свежих березовых пнях. Но это было далеко. Так сбегав в лес, полакомившись березовкой, мы вернулись домой – нужно было садиться за уроки, чтобы не схлопотать завтра в школе пару. Эх, если бы не в школу…