Целый мир внутри - Бризин Корпс

– То есть я как болезнь, да? – хмыкнула Катя обиженно и горько.

– А пока, – снова послышались слова. – Вы можете пройти в палату. Одежду вам выдадут.

Он махнул рукой в сторону двери.

Спорить было бы глупо. Спорами делу не поможешь. Какой толк в сотрясании воздуха словами, если они ничего не способны исправить?

Прикусив язык, Катя встала с насиженного стула и двинулась в сторону двери. Уже открывая ее, она услышала что-то еще.

– Подави свои чувства. Твоя эмоциональность может лишь усугубить все, – голос принадлежал несомненно молодому сотруднику. И голос казался полным искренности.

Хотя вот сказанное им не допускало даже возможности предполагать что-то подобное.

6

– Ух ты, что это тут у нас? – прозвучало прямо над головой, и, прежде чем Катя успела тисками сжать свой блокнот, тот взметнулся вверх, не смея и не умея сопротивляться силе человеческих рук.

Рядом на стул село тело, которым являлась одна из Катиных знакомых, Лиза. Друзей у нее не было, да и вообще она особа, не поддающаяся каким-либо эмоциям. Или старающаяся свести любой импульс на ноль.

После нескольких неудачных попыток вернуть себе свою собственность, Катя махнула на эту затею рукой и продолжила ковырять свою картофельную запеканку в мрачном раздумье. Что может быть хуже, чем когда у тебя отнимают твою личную вещь? Тем более это не просто «вещь» – там записаны все ее мысли. А теперь эти мысли попали в руки другому человеку. Это не плохо, но от этого как-то чертовски противно. Будто у тебя отняли право на мышление на какой-то миг. Все равно что вторгнуться в чужое пространство. От этого не грустно и ничего подобного, но как-то неприятно, и этот факт нарушения спокойствия вокруг тебя – он сам по себе вызывает волну праведного гнева, закипающего внутри сердца и разливающегося по венам, артериям, капиллярам.

– Что это? – вскинула похитительница блокнота взгляд на его законную хозяйку. – Что это за «идеи»?

– Там написано, – не отрываясь от своего занятия, ответила Катя.

– Прекратить приравнивать старость к героизму. Не уступать старикам мест, не делать им льгот и поощрений. То, что они немощны и стары – их проблема, а не кого-либо еще… – воровка мыслей снова глянула в сторону своей знакомой, но та никак не отреагировала. – Серьезно? – попробовала она привлечь внимание к себе и снова посмотрела в блокнот. – То есть ты до такой степени не любишь уступать место в…

– Да дело не в месте в транспорте! – Катя даже стукнула вилкой по тарелке. Она обернулась и продолжила совершенно спокойно: – просто из старости делают культ. Стариков чтят за то, что они сделали когда-то. За их работу. За их подвиги какие бы то ни было. Им надо уступать эти дурацкие места по причине того, что они многое повидали в жизни и многое знают, – она не смогла сдержать презрительную ухмылку. – Но факт в том, что прошлое – оно уже было. Его больше нет. Это история. А история – не что иное, как просто сказки. Ничто, из того, что произошло, нельзя утверждать, потому что в нашем мире все можно подделать, – заметив изменение направления своих рассуждений, Катя поспешила вернуть их в прежнее русло: – Старость – это просто немощность. Это показатель того, что ты пришел в негодность. Таких надо утилизировать, как мусор. Они напрасно тратят нужный молодым воздух. Они напрасно потребляют нашу еду. И сами они напрасны и никчемны.

Она замолчала и, заметив, что ее подруга в полнейшем замешательстве, поспешно и ловко вернула себе блокнот и внесла в него еще одну идею:

Избавляться от людей, не несущих в себе никакого смысла.

Внимательно перечитывав написанное, Катя кивнула и закрыла блокнот. Глянув в сторону молчащей подруги, она вопросительно подняла бровь. Иногда жестами можно показать то, что слова не могут передать, а иногда просто лень открывать рот, вылепливать тягучие фразы губами и языком, так что куда проще заключить все высказывание, весь вопрос в одно емкое движение.

– Мысли у тебя какие-то… – начала объяснять Лиза, раскачивая головой из стороны в сторону, словно пытаясь собрать предложение из осколков слов. – Немного социопатией отдает, если честно.

Катя вздохнула и отвернулась.

– Это скорее способность видеть реальное положение дел и нахождения путей решения увиденных проблем, Иззи.

– Мудрено, – хмыкнула та.

Повисло молчание. Правда, только между ними, ведь вокруг все шумело и шевелилось, как в муравейнике.

Сейчас был завтрак, а в столовой во время завтраков и обедов находится наибольшее количество учащихся, и все они до чертиков любят поговорить, до безумия любят посмеяться и до невыносимого громко восклицать любую чушь, приходящую им в голову с ошеломляющей разум скоростью.

– И как давно ты ведешь этот блокнот? – подала голос Лиза, не желая так просто уходить от этой темы.

– Довольно-таки, – отмахнулась Катя, немного задумавшись. – Не вспомню уже, если честно, сколько – но года четыре точно.

– И много там… этого?

– Нет, всего несколько пунктов. Однако их больше в моей голове. Со временем я полностью заполню свой блокнот.

– Прямо свод законов каких-то, – хмыкнула Лиза и ощутила на себе взгляд своей собеседницы. Она словно прощупывала только что сказанное, и взгляд ее был очень серьезен, однако ни единого слова Катя не произнесла. – По этим записям можно, наверное, новое общество собрать, – продолжила Лиза, улыбкой намекая на то, что это шутка. – Только вот оно бы скоро распалось или вымерло бы…

– Почему это? – то ли проигнорировав иронию, то ли не замечая ее, спросила Катя. – Неужто ты думаешь, что должен существовать какой-то абсолютно прекрасный мир, где с небес сыпется манна, а люди дружелюбны, где нет ни ссор, ни какой-либо негативной энергетики вообще? Тебя ничему не научили книги? Ни «О дивный новый мир», ни «Мы», ни «1984»? Не только утопия не может существовать, но даже и мысль о ней. Если мир идеален, то что-то в нем не так. Все строится на принципах равновесия, иначе все рухнет…

– Но, – прервала тираду своей фанатичной знакомой Лиза. – Твои записи – это?..

– Мои записи – это не желание создать рай для всех и вся, – поняв вопрос на середине, ответила Катя. – Это желание создать рай для меня самой и для тех, кто на меня похож. И вообще, не такой уж он и плохой был бы, потому что в моих идеях есть своя доля смысла. Просто ты насквозь пропиталась нашим реальным миром, что не можешь принять ничего, что не сходится с утвержденными в нем правилами.

Катя снова прервалась. Ей даже расхотелось доедать эту запеканку, которая пару минут назад заставляла ее живот урчать, а рот полниться слюнями. Почему-то непонимание Лизой таких простых, как казалось, истин выбешивало и заставляло аппетит растворяться в кислоте желудка. Неужели совершенно все уже отравлены этими приевшимися догмами? Поэтому никто не способен принять идеи другого человека? Поэтому все они улыбаются и крутят у виска, встречая чье-то рассуждение, идущее вразрез с заповедями, конституциями и уставами?

Катя поморщилась в отвращении.

Неожиданно ей стало все противно: ученики, смеющиеся смехом умирающих гиппопотамов; воздух, пропитанный потом мелких детей, не имеющих представления о дезодорантах и их магических действиях; система обучения; прорва людей…

– Зачем только правительство говорит семьям заводить детей побольше? – процедила Катя сквозь зубы. – Такими темпами места не останется и планета рухнет во тьму.

– Почему ты тогда пришла в столовую, если тебя так раздражает пребывание здесь?

Катя пристально посмотрела на Лизу, словно желая понять, неужели она действительно ничего не понимает. Ведь это же так очевидно!

Она огляделась по сторонам.

– А ты не замечала, что везде народу хватает? Что весь мир ими заселен? Куда мне можно пойти? – Лиза не отвечала. – Это не риторический вопрос, – добавила Катя.

Лиза недолго помялась, пытаясь рассмотреть ответ на вопрос вокруг себя, и случайно ее глаза остановились на блокноте. Катя увидела это.

– Из мира, переполненного людьми, правила которого идут вразрез с твоими желаниями и нежеланиями; из мира, в котором все тебе осточертело и каждый тебе противен, можно уйти туда, где все соответствует твоему внутреннему идеалу, где каждая вещь радует глаз и где все тебе нравится, – девушка приподняла свою записную книжку и постукала ногтем по ее обложке. – Поэтому я творю для себя то место, куда могу сбежать отсюда. А пока оно не готово для меня любое место на этой планете – ад.

Она натянуто улыбнулась, резко встала, убрав «свод идей» в рюкзак, и быстрыми шагами вышла из столовой.

7

Катя вновь очутилась напротив какой-то двери. Это была несомненно та самая, куда ей следовало бы войти. Пускай девичьему уму еще не все тут известно, однако он не настолько прост, чтобы не понять, что любая дверь, перед которой оказывается подвластное ему тело, правильная.